Г. Зотов - Демон плюс

– Это не фэнтези, мальчик, – наставительно ответил Голос. – Это жизнь.

Некоторое время Шеф собирался с мыслями.

– У меня там два человека, – сменил он тему. Ты знаешь, кто они. Я отправил их в Ерушалаим с целью очернения собственного имиджа. Моя задумка опять провалилась: от командированных – ни слуху, ни духу. После прочтения таблоида у меня возникли подозрения. Я слишком хорошо знаю Калашникова, он не пройдет мимо круто заваренной каши. Поэтому я не исключаю, что Алексей мог вступить в разборку с агентом Гиммлера. Если это возможно, то будь милосерден, помоги обоим вернуться. Мне жена Калашникова такой ужасный тарарам в кабинете устроила – ты бы видел.

– Алевтина, что ли? – вспомнил Голос. – Надо же. А по виду не скажешь.

– Ну да, – пыхнул сигарой Шеф. – С тобой вот никто не скандалит, потому что считается – ты добрый, а я злой. А раз злой – значит, можно мне хамить и обзываться. Надо такие дела прекращать, обнаглели люди уже просто.

– Я прикажу своему представителю найти Малинина и Калашникова в Ерушалаиме, – пообещал Голос. – Но чуть попозже, у меня сейчас дела. Страстная неделя, сам понимаешь. Яйца красить надо, куличи печь.

– Какие яйца? – дохнул в трубку Шеф. – Вы же в Раю вегетарианцы, не едите ничего живого – типа умерщвляете плоть. Извращенцы. Все, беседа закончена. Мне еще нужно Ивана Грозного принять с докладом. Царь-батюшка ищет электронные жучки, которые твоя братия посмела нахально установить на моей даче. И будь спокоен, этот мастер пыток их найдет.

– Как жаль, что у тебя нет дара ясновидения, правда? – с издевкой спросил Голос – но Шеф уже успел прервать связь с ним без предупреждения.

…Голос закрыл глаза. На его челе собрались морщины, лицо потемнело, как небо перед дождем, брови начали вздрагивать. «Шторм» длился недолго – секунды полторы, а то и меньше. Кожа вдруг разгладилась, лицо озарилось прозрачным светом – похожим на тот, который источают ночные звезды. Не оборачиваясь, Голос почувствовал спиной, как сзади раздвинулись заросли бамбука. Испугавшись гостя, врассыпную разбежались полосатые бурундуки.

– Спасибо, что пришел так быстро, – сказал Голос Варфоломею.

– Что требуется сделать? – негромко ответил архангел.

В руке он сжимал плеер со свежим файлом от Марии-Антуанетты.

– Ничего, – покачал головой Голос. – Извини, уже поздно…

…С потолка терм неспешно капала вода – крупные и теплые капли лениво падали в лужи, отражавшие парусные своды под потолком. Разноцветные фрески, повествующие об играх Бахуса в окружении белотелых нимф, помутнели – бордовое от выпитого вина лицо бога покрывали мельчайшие росинки. Обойдя лужицы, Кудесник остановился неподалеку от густых клубов ароматного пара, там, где угадывался темный человеческий силуэт.

– Ты знаешь, кто я? – надменно спросил его силуэт.

– Конечно, – ответил Кудесник. – Но если хочешь – скажу, что не знаю.

Из парной донесся грустный вздох – белые облака всколыхнулись, оттуда показалась рука с перстнем. Шаркая, навстречу Кудеснику вышел обрюзгший старик в пурпурной тоге, поправляя на голове золотой венец.

– Да, – упавшим голосом сказал он. – Ты именно такой, как я и опасался.

Кудесник не ответил, рассматривая морщинистое лицо. Не выдержав взгляда, Тиберий опустил голову, рассматривая свое отражение в мутной луже. В горле у императора встал сухой комок – он с видимым усилием сглотнул.

– У меня к тебе деловое предложение, – выдавил из себя Тиберий.

– От которого невозможно отказаться? – поддел его Кудесник

– Естественно, – не заметил подвоха Тиберий. – Кто же отказывается от предложений, которые делает сам император? Надеюсь, твоя мудрость возобладает над тщеславием. Понимаю, что тебя пугает мое величие, но я способен снизойти до плебеев. Съешь яблоко. Не бойся, оно не отравлено.

– Я ничего не боюсь, – спокойно сказал Кудесник Тиберий снова замер.

– О великий и достойный бог Юпитер… насколько же правдивы временами бывают вещие сны, – он не говорил, а долго и обстоятельно пережевывал слова, подобно жилистому мясу. – Ты ведешь себя так, будто уже победил.

– А разве это не правда? – Кудесник взял с подноса яблоко.

Руки Тиберия задрожали – палец с золотым перстнем принцепса [54] Princeps – первый (лат.). Означало человека, первого в списке древнеримских сенаторов: один из титулов римских цезарей. скрючился, словно изображая клюв отчеканенного на печати орла.

– – Не будь так самоуверен, пришелец из Назарета, – цезаря передернуло в сухих позывах кашля. – Добыча еще не упала тебе в руки, а твой путь будет долог и труден. Я же предлагаю тебе прямо сейчас то, о чем мечтают многие люди. Они готовы рвать зубами глотку соперника, лишь бы их мечта осуществилась. Я отвечаю за свои слова, иначе не приказал бы слугам доставить тебя на эту тайную встречу. Поверь – очень важную для тебя.

– Кудесник откусил от яблока – сочно и вкусно, как ребенок.

– Наверное, – сказал он. – Если тебя похищают по пути в грот и везут куда-то спеленутым, нацепив на глаза черную повязку, поневоле сделаешь сопутствующий вывод – кто-то срочно хочет с тобой пообщаться.

– Я не приглашаю никого – ко мне бегут на четвереньках по первому свистку, – щелкнул пальцами Тиберий. – А теперь, Кудесник, умолкни и слушай. Поразмыслив, я пришел к судьбоносному выводу: в твоем лице я нахожу то, что давно искал для Иудеи. Эта провинция зыбка и ненадежна – ее сотрясают частые восстания, непокорные жители ночами швыряют камни в римских караульных. Местные чиновники кланяются моим бюстам днем, а после захода солнца плюют в мои же изображения. Назначенный тетрарх Ирод Антипа – не более чем ярмарочный шут. Он способен хорошо смешить, но не править. Мне крайне необходим на посту представителя в Иудее человек сильный, умный и популярный. Я наблюдал за твоими чудесами издали. И уже тогда понял – лучшего кандидата на эту должность не найти.

…По знаку цезаря глухонемой слуга проворно поставил между собеседниками загадочное приспособление – мраморный шпиль, увенчанный плоским блюдечком из полупрозрачного мрамора. На блюдечке покоилась красная бархатная подушка, обвитая тонкой полоской сверкнувшего металла. Тиберий, протянув руку, снял с подушки обруч.

– Это корона царя Иудейского, – сказал он, не моргая. – Возьми ее, и ты обретешь все, чего не имеешь сейчас. Этим утром ты владел одним единственным подержанным ослом – а к вечеру уже станешь повелителем Иудеи. Самые непримиримые священники Синедриона, от Каиафы до Анны, униженно склонятся к твоим стопам, словно пожухлая трава. Я дарю тебе Иудею, Кудесник. Коронация назначена на завтра. Благодари твоего императора.