Наталия Чернышова - Привидение-стажер

— Уже поздно — соединяют! Буду выкручиваться. Скажу, что научилась немного русскому, а секретарем говорила мой переводчик.

— О, мисс Шварц, это чудесно!

Я, как могла, на ломаном русском начала объяснять, что обратиться к нему как к представителю независимой прессы, мне посоветовали знакомые, что Билан из расистских соображений не признает ребенка, и что я не намерена молчать. Но, видимо, перестаралась, изображая плохое знание русского языка. После пары минут беспорядочного барахтанья в лингвистическом болоте, редактор не выдержал и, со словами, «Может быть так будет лучше, мисс Шварц» перешел на английский, извинившись за то, что французского он не знает! «Я тоже!» — подавила я вопль души.

— Да так гораздо проще, спасибо.

Надо же, эта чертова Соня Шварц — француженка! Но день все-таки везучий, хотя бы потому, что редактор знал только английский.

Женя следил за нашей беседой сначала с ужасом, потом с напряженным вниманием, а потом уже с откровенным восхищением. Хотя мне это не казалось особенно восхитительным — редактор постоянно говорил двусмысленности. Пытался изображать доверительное сочувствие, а сам все старался выпытать какие-нибудь скабрезные подробности. После долгих переговоров мы с ним условились, что я приду к нему завтра в 8 вечера и принесу фотографии, письма и т. д. Выслушав заверения в самых искренних и дружеских чувствах, я с облегчением кивнула Жене, давая сигнал положить трубку.

— До чего противный тип! Несмотря на приличный английский. Скользкий и мерзкий, так и чувствовалось, как он трясется над возможностью разузнать пикантные детали. Как ты с ним можешь работать?

— Приятного мало. Хотя у Михалыча есть один большой плюс — он так занят своими делами, что на начальственный контроль у него просто не остается времени. А если у нас все получится то, думаю, работать с ним мне уже не придется.

— Дело на половину сделано. Только в следующий раз выбирай легенду качественнее! Мы же могли все завалить.

— Это было блистательно!.. но откуда?

— Не стоит, всего лишь импровизация, а про детей ты же сам подсказал.

— Я не об этом.

— Второй курс, РГФ

— Маловато, для такого английского

— Семестр стажировки в Ливерпуле — пришлось колоться до конца — Встречный вопрос, а откуда ты разбираешься в качестве английского?

— Год стажировки в Лондоне, коллега. Мир тесен. — сквозь смех ответил Женя. И с идеальным произношением подтвердил вышесказанное подходящей цитатой из Скотта.

— Никогда бы не подумала!

— Да, умеешь ты говорить комплименты. Я, между прочим, и читать умею, если написано печатными буквами.

— Читать? Не может быть! Уж в это-то я никогда не поверю.

— Все-таки, традиционное знакомство имеет свои преимущества, по крайней мере, анкетные данные выясняются в первый день.

— Да, с традиционностью у нас вообще что-то неважно. — вздохнула я.

— Все зависит от того, как излагать. Предлагаю попробовать заново. Может, нам удастся произвести друг на друга лучшее впечатление.

— Ну, попробуй, хотя, я сильно сомневаюсь.

— Кулагин Евгений Александрович, 25 лет — начал он скучным голосом — родился в Калининграде, мать — врач, отец — архитектор. Закончил факультет международных отношений, ВГУ. Сейчас работаю в русском издании журнала «Параграф», работа стабильная и интересная. Хобби — спорт и фотография. С недавних пор увлекаюсь изотерикой. А сейчас у меня небольшой творческий отпуск. Видишь, вполне традиционно и престижно. Твоя очередь.

— Боюсь, так складно у меня не выйдет.

— А хочешь, я у тебя интервью возьму. Ваше полное имя? — Женя сделал вид, что заинтересовано хватается за карандаш.

— Черкасова Дарья Родионовна.

— Родионовна? Правда?

— И ты, Брут? Мама утешала, что мне хорошо, логопедом работать будет: как выговорил все целиком «Черкасова Дарья Родионовна» — значит экзамен на владение «Р» сдал.

— А кто мама?

— Актриса. Клара в «7 чудесах света», Менолли в «Арфистке Менолли»

— Рита Малькевич? Ничего себе! А я думал она полька. Все, больше не перебиваю. Отец?

— Экономист в каком-то военном аппарате, кажется. По крайней мере, был им лет пять назад.

— О, это интересно!

— Ой, только не говори, что и тебе нужно косить от армии! Предупреждаю, даже при жизни я тебе ни чем не смогла бы помочь — он занимался совсем другими вопросами.

— Спасибо за предложение, но оно запоздало.

— Ты что служил?!

— Нет кошу, как ты верно заметила. Вернее, двигаю науку. Вот защищусь этим летом и смогу спокойно деградировать на всю оставшуюся жизнь.

— А по какой теме? «Криминальные связи политической элиты»?

— «Социополитические факторы, регулирующие процесс миграции населения в современном обществе».

— А по-русски смысл твоих изысканий сводится к тому, что люди обычно живут там, где им хорошо, и уезжают оттуда, где им плохо?

— Это дилетантский подход. А научный взгляд на эту проблему — люди обычно живут там, где им хорошо, и уезжают оттуда, где им плохо, но есть и такие которые этого не делают, а почему, никто не знает. Вот так будет вернее. Хотя меня так и разбирало взять тему «Положительная роль российских вооруженных сил в развитии научного потенциала страны на рубеже 20–21 века» — по-моему, армия основной стимул, толкающий парней в науку и обеспечивающий регулярный прирост кандидатов наук. Но подожди, это же я у тебя беру интервью, а не наоборот. Так что там дальше с вашей биографией, Дарья Родионовна?

Почти все. Мне девятнадцать лет. Родилась и живу в Воронеже. Студентка РГФ, ВГУ. Интересуюсь проблемами переселения душ и восточной философией. А сейчас у меня небольшой творческий отпуск.

— Вот видишь, все оказалось не так уж страшно! А теперь, когда мы, наконец, избавились от комплекса неполноценности и осознали всю глубину нашей респектабельности, идем жарить картошку…

Чтобы не спугнуть удачу, о редакторе и завтрашних планах мы старались не говорить. Поэтому трепались на общие темы, потом читали Павича, вернее читала я, а Женька за компанию, так как все равно листать страницы приходилось ему. Да, вряд ли «Хазарский словарь» станет моей настольной книгой. Но теперь уже из принципа дочитаю. Раз уж в очередной раз погналась за громким именем. И пусть будет мне плохо. Хотя вот за что Женька страдает — непонятно.

— Тебе не скучно? — осторожно поинтересовалась я.

— Нет, по части чтения я практически всеяден. Были бы буквы. Тем более что твой Павич, это еще не конец света. Вот на первом курсе 3 месяца в Англии это было серьезнее. Языка — не знаю; ТВ, книги и журналы — недоступны, а с собой ничего взять не догадался. Приходилось любовные романы у однокурсницы таскать. Мне потом эти «каменно сжатые железные челюсти» и «глаза цвета топленого янтаря» не раз в кошмарах являлись.