Виктор Гвор - Большая игра маленького лепрекона

По вагону шастали оборотни-крысы, имевшие всяких ненужных вещей, и хотевшие их себе продать. Конечно, не себе, а нам, Вы не понимаете нормальный язык или что? Часть крыс таки делала вид, что не слышит, и совсем даже не говорит. Другая часть как раз говорила, и даже слишком громко. Огры в милицейской форме не обращали на крыс ни малейшего внимания, можно было себе подумать, что у тех было билетов, или они даже работали. Зато огры активно шмонали гоблинов, и всех моложе двадцати лет, независимо от расы. Таки до нашего купе они ввалились посреди ночи немножко пьяные, и долго что-то хотели до обитателей верхних полок: средних лет гоблина и молодого эльфа. На меня и пожилую эльфийку сначала не обратили внимания, но не можно было не проснуться от их крика. Эльфийка тут же начала кричать за сына, и огры уже общались только до гоблина. Таки как я и понял, что им от него было надо таких денег, и без этих денег они совсем даже не собирались уходить. Огры шумели, пока не появился дроу и что-то им негромко не сказал. И что бы Вы себе думали, огров таки как ветром сдуло, и можно было опять немного спать, пока не мешают.

Что Вы такое говорите, мы не имеем в поездах такого шума на пустом месте. Может, потому, что гоблины имеют себе отдельных вагонов, чтобы огры могли иметь к ним претензий, не мешая остальным.

Орчанка-проводница всю дорогу хвасталась, что у нее есть таких биотуалетов, и ей не надо иметь санитарных зон, а в шесть утра этих самых туалетов закрыла, потому что «я там уже вымыла» и «гадють тут всякие». Русалки и эльфы пошли до соседних вагонов, а две старые кикиморы — до начальника поезда. Начальник, точнее начальница, тоже оказалась старой кикиморой, и они долго кричали друг на друга, но наших кикимор было больше, и вскоре они уже втроем кричали на орчанку. При этом они всех разбудили, и кричащих кикимор стало шесть. Пока они себе кричали, гоблины делали своих дел в тамбуре, как им это было надо. Через час проснулся сильно похмельный тролль, пошел до туалета, и туалет стал открыт, но уже немножко не мог быть закрыт. Все шесть кикимор и орчанка стали кричать на тролля, но ему было всё одинаково и не было никаких разниц, и он ушел спать дальше, что бы о нем ни думали. Опять пришли огры, но, увидев кричащих кикимор, быстро ушли. Туалет заняли дриады, и никого туда не пускали. Кикиморы продолжали кричать друг на друга и на всех подряд, и им это не надоело до самой Москвы.

Я пошел ногами курить до тамбура, потому что от их крика болела голова, и хотелось курить. Таки что Вы себе говорите, да старый Барух не курит, но молодой немножко курил. Не постоянно, а только, когда его сильно доставали всяких кикимор. Таки покурить мне не получилось, в тамбуре слишком сильно пахло и совсем не куревом, и я пошел обратно до купе. Нет, старый Барух очень даже не брезгливый, и молодой Барух тоже был совсем не брезгливый, но всему есть таких пределов, что бы Вы ни думали. Хотя человеки там себе курили, совсем даже несмотря на запахов. В вагоне уже тоже было таких запахов, но не так много, как в тамбуре.

Ехать оставалось еще час, и надо было терпеть этот гармидер до конца, и никак не меньше. И я терпел, пока мы ехали этот час до Москвы, а что было делать? И мы таки приехали, как это было ни удивительно.

— Прибыли, — произнесла эльфийка-попутчица, собирая своих сумок. — Хорошо ездить в купе. Никакого сравнения с плацкартом...

Кикиморы перестали ругаться, и помчались до своих купе собирать вещей. Остальные пассажиры повалили им навстречу, держа в руках сумок, рюкзаков и чемоданов. Все почему-то хотели выйти первыми, или хотя бы раньше тех, кто рядом, и все кричали. Орчанка толкалась к выходу и тоже кричала, что пока она не откроет себе дверь, никто не выйдет, и никак иначе. Утренний тролль тупо смотрел на нее, потом хмыкнул и тоже стал толкаться вперед. Орчанка его все-таки обогнала и открыла дверь первой. Человеки хлынули из поезда, отчаянно толкаясь, пинаясь и ругаясь, как пьяные гоблины у двери в рюмочную, и никак по-другому. Пришлось подождать, пока всё успокоится, и никуда не торопиться. Таки Вы знаете, что было самое странное? Выходившие из вагона, по крайней мере, те, кого я успел увидеть, говорили орчанке «спасибо». Надо таки себе понимать, что им понравилось.

Вы спрашиваете, зачем я ехал до Москвы? Таки надо было кое-что купить, и кое-что продать. Причем именно в таком порядке, и никак иначе. Меня никто не встречал, потому что я об этом не просил, и никого не надо было просить. Мне совсем никто здесь не был нужен. Но я подождал на перроне, не придет ли до меня кто-нибудь встретить. Таки стоит себе не лепрекон какой, а вполне даже приличный человек в таком черном полупальто с чемоданчиком, ждет встречающих. Те опаздывают. И что ему остается, скажите Вы мне? Ждет. Курит. Когда перрон совсем-совсем опустел, я спрыгнул с края платформы, прошел вдоль путей от вокзала, и через узкий проход между складами вышел до улицы. Ну да, таки пришлось перелезть через забор, но кому до этого есть каких дел? Еще и вышел из прохода в очень даже красной куртке и с рюкзаком. Какой Вы, однако, себе непонятливый! Это же просто! Таки вынул из чемоданчика рюкзак и убрал в него чемоданчик. Прошел дворами до другой улицы, сел в первый же троллейбус и доехал до метро, а уже на метро поехал, куда мне надо. Таки Вы спрашиваете, зачем мне этих сложностей? А на всякий пожарный. Зато я был очень уверен, что, если меня кто и встречал, то совсем даже не встретил.

На метро и маршрутке приехал до строительного рынка за кольцевой автодорогой. Что такое этот рынок? Немного похоже на очень большой муравейник, но для человеков. Там продают всяких цементов и кирпичей, и не только. Вот мне и надо было купить это самое не только. Нужных мне человеков пришлось немножко поискать, но таки за два часа я справился. Там же купил себе пару мобильников. С одного позвонил по объявлению и договорился за квартиру. Хозяйка, пожилая хоббитша, долго и придирчиво рассматривала мой паспорт, но у меня было московских прописок, что ее таки немножко успокоило. Пришлось заплатить за месяц вперед, но это было совершенно не важно.

Что откуда? Откуда у меня было московских прописок? А зачем, по-Вашему, я ездил на этот рынок? За этими самыми паспортами, и ничем иным. Вы себе думаете, что я мог делать всех своих дел с одним единственным паспортом, да еще тем паспортом, по которому приехал? Не смешите сапоги моего дедушки, они же упадут! Я таки купил целых пять новеньких паспортов, из них два с московской пропиской, а оставшиеся из разных регионов и никак иначе!

Остаток дня я гулял по Москве, как волот по белорусским лесам. Нет, а почему бедный лепрекон не может погулять по Москве будущего, и посмотреть, что из неё сделали. Что Вам так интересно? Так съездите себе до Москвы, и посмотрите, у нас сейчас тот же самый год, и та же самая Москва, что была тогда и там. Ну или почти. Они сделали из нее большую помойку, и мы сейчас тоже это сумели. Но я таки гулял не просто так, а с целью, и замечал то, что мне надо было замечать.