Шимун Врочек - Танго железного сердца

— Ну, вас могло стошнить.

Спасибо, Джейсон Янг, Индиана, подумал Грегори. Ты настоящий друг. Жаль, что нашей дружбе так недолго осталось. Вряд ли нас выпустят отсюда живыми. Они с Филином — американцы, а, значит, нежелательные свидетели. «Наш МИД очень резко реагирует на попытки похищения граждан США».

Взлетающие на закат самолеты, точно.

Поэтому американцы исчезнут. Как исчез известный всему миру Сайлас Баргас. Грегори при мысли о нем сглотнул. Этот человек был «рок-звездой» революции, он едва не получил Нобелевскую премию мира (ну, со слов Баргаса выходило именно так), а его просто пристрелили на грязном полу. Вот как выглядит современная волшебная палочка, подумал Грегори. Как ржавый, сделанный в Китае, русский автомат.

А теперь солдаты зачем-то привезли сюда труп Баргаса.

Зачем им трупы?

В следующее мгновение ржаво заскрипела дверь камеры. Полоска света. Грегори прищурился.

— Американец? — сказали оттуда с жутким акцентом. — Эй, американец, тебя хотеть видеть Папа.

Людям глубоко плевать, что Апокалипсис уже начался. Главное, чтобы их не трогали до самого финала.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал президент.

Грегори подошел к окну. Пол был выстлан багрово-красным ковром; цвет его давил на глаза, словно нажимали большим пальцем. Толстый ворс под ногами нехотя проминался. Багровый — чтобы не было видно крови, подумал Грегори. Затем: что за чушь? На дворе двадцать первый век. Подобное варварство давно ушло в прошлое…

Ага. Варварство ушло, а лагеря смерти остались.

Ах, это варварство. Вечно оно забывает свои вещи…

За окном, в свете неровной луны, виднелись заводские корпуса и гигантские трубы, уходящие в небо. Из них поднимался в черноту белесый, какой-то очень аккуратный, дым.

— Я знаю, что вы хотите сделать, доктор, — Грегори повернулся. — Жертвоприношение. Гигантская гекатомба, так?

Очки президента Могуту блеснули.

— Мне приказать вас расстрелять? — спросил он с интересом.

Грегори вздохнул.

— Может, просто ответите на вопрос?

Президент от неожиданности моргнул. Посмотрел на Грегори холодным равнодушным взглядом, потянулся и снял очки. Положил их на стол.

Медленно выпрямился в кресле. Располневший, пожилой, очень усталый негр в аккуратном фиолетовом костюме.

И вдруг начал смеяться. Грегори вздрогнул.

— Почему вы?..

— Кто рассказал вам эту красивую… чушь?

Грегори почувствовал себя глупо. Вместо того чтобы оправдываться и кричать, доктор удивился.

— Но… — начал Грегори и замолчал.

— Сайлас? — доктор помедлил. Достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо носовой платок, вытер под одним глазом, затем под другим. Грегори невольно вздрогнул. Эти аккуратные движения напугали его больше, чем угроза расстрела.

— Думаю, Сайлас, — президент убрал платок в карман пиджака. — Он всегда был склонен к излишней драматизации. Еще в те времена, когда мы учились в университете — он на младшем курсе, я на старшем. Сайлас всегда выбирал Шекспира там, где я предпочел бы Мольера.

— Но заводы… — Грегори замолчал. Что-то тут было не так.

— Единственное предназначение этих труб, — президент мотнул головой в сторону окна, — давать дым. Много дыма. Дымовая завеса — в буквальном смысле слова. Думаю, ваши спутники давно отметили это место как «фабрику удобрений». Почему нет? Удобрений здесь хватает.

В целом, они правы. Это место — действительно мой секретный сад.

— Что вы здесь видите? — спросил доктор.

На столе лежал фотоаппарат. Черный профессиональный «Никон». Грегори покосился на него и невольно сглотнул.

— Это… не мой, — сказал он на всякий случай.

— Конечно, нет, — президент удивился. — Это вашего друга-шпиона. Я просто поражен: сколько вокруг любителей фотографии. Которые дадут фору любому профессионалу. Взгляните… — президент нажал кнопку на пульте, плазменный экран над головой Грегори включился. — Правда, замечательная работа?

Грегори поднял голову. Действительно. Снимок замечательный.

Снимал настоящий мастер.

Молодой негр лежал на боку, вытянувшись и широко раскрыв глаза. Лицо его было обсыпано песком, на щеке устроилась муха. В мертвых зрачках отражались чьи-то ноги в армейских ботинках.

Следующий кадр. Голые негры, похожие на живые скелеты, сидят за ячеистой решеткой. Руки тонкие как спички. Во взглядах — страх и бесконечное терпение.

Выразительно. Лики войны.

— Теперь другое, — сказал президент. — Вам понравится.

Изображение сменилось. Грегори открыл рот, тут же закрыл. О, черт…

С экрана на него смотрел чудовищный, пугающий монстр — в котором без труда узнавался народный президент Роберт Могуту. За спиной монстра выстроились изможденные тени. Тени рядами уходили куда-то за горизонт. Из головы и плеч монстра вырастали гигантские трубы, из них валил багровый дым, напоминающий потеки крови на асфальте. И одновременно этот «дым» казался Грегори потоком мясного фарша, как в старом клипе «Пинк Флойд», там, где школьники падали в гигантскую мясорубку.

— Прекрасно, мне кажется. Вы удивлены? — спросил Роберт Могуту. — Понимаю, понимаю.

Конечно, Грегори узнал фотографию, которую выложил в Живой Журнал. Теперь, наверное, это уже один из самых популярных снимков в интернете…

— Целых семнадцать просмотров! — сказал президент. — Мои поздравления, мистер Пил. Один кадр, несколько фраз — и пожалуйста: еще семнадцать человек меня ненавидят! Я всегда говорил, что искусство — самая опасная вещь после атомной бомбы…

Самое интересное: четверо из этих семнадцати — люди из моей секретной службы. Вы заводите себе поклонников в самых неожиданных местах, мистер Пил.

— Мои специалисты говорят, что это не монтаж. Никакого фотошопа. Не знаю, если честно, что это значит… но его тут нет. Вы сделали это сами, одним щелчком камеры. Верно, мистер Пил?

Президент рассматривал Грегори с любопытством ученого-энтомолога, нашедшего достаточно редкую, но все-таки, увы, не уникальную, бабочку.

— Интересно. И что мне теперь с вами делать, мистер Пил? Что молчите?

Грегори откашлялся.

— Отправьте меня домой первым классом, пожалуйста, — сказал он. Лицо доктора вытянулось. — Или, если это сложно, можно и третьим. Или даже в контейнере для собак. Я не привередлив.

— Боюсь, домой вы поедете в чем-нибудь цинковом и запаянном, — доктор рассмеялся, показав белые зубы. Повернулся к охранникам. — Вызовите мне капитана Мендосу.

У двери замерли два охранника — похожие, как братья, только один повыше ростом, а другой пониже. Оба белые, блондины в темных очках. Скандинавского типа, стрижки площадкой. Наемники, решил Грегори. На месте президента Могуту я бы тоже больше доверял наемникам.