Олег Шелонин - Дело «Тридевятый синдикат»

– Жива… пока…– испуганно прошелестела фрау.

– Жив и я,– успокоил ее ночной визитер,– привет тебе, привет.– Он картинно опустился на одно колено и протянул старушке букет. Та немедленно растаяла и жеманно приняла подарок.

– Пусть струится над твоей избушкой…– вдохновенно продолжил неизвестно откуда взявшийся воздыхатель, но фрау Грета, раздираемая любопытством, его прервала:

– Ты кто?

– Я посадский озорной гуляка,– последовал довольно невразумительный ответ,– у меня в кармане финский нож…

Это понравилось фрау уже меньше.

– Беспредел, разборки и гулянка – моя жизнь…

– Неужто рука поднимется старушку обидеть?– запричитала фрау.

– Мон шер ами! – возмутился Паромщик (а это, естественно, был он).– Я… да ни за что! Я здесь, правда, не один…– Черт вздохнул.– Мои коллеги не такие утонченные натуры. Если по правде,– доверительно зашептал он,– ну такие грубияны… мужланы, одним словом… Слушай, я ж артист, а ты меня из образа выбиваешь. Столько репетировал, и все коту под хвост! У тебя кот есть?

– Нет,– прошептала старушка. Она уже не очень верила в благополучный исход этого ночного визита.– Кролик есть. С черными ушками,– зачем-то добавила она,– морковку у меня ворует… все поймать не могу…

– Поймаем,– успокоил Паромщик, доставая сигару,– огня мне!

В дверном проеме появился еще один черт, с факелом в руках. Низкий лоб, выдающаяся вперед челюсть и вообще вся его наружность говорили о том, что интеллектом он не блещет. Вошедший молча ткнул факелом в лицо своему новому шефу. Сигара загорелась вместе с бакенбардами. Получив копытом в живот, мужлан довольно быстро покинул помещение, вереща на лету.

– Вот видите,– недовольно пробурчал артист, гася баки,– с кем работать приходится. Доверь таким спички… Так что там у нас дальше-то? А! Вспомнил! Пусть струится над твоей избушкой небольшой, веселый костерок!

Фрау Грета обежала гостя и высунулась наружу. Избушка была завалена хворостом по самую крышу. Вокруг суетилась рогатая братва. Кто-то подтаскивал хворост, кто-то уже разжигал факелы.

– Ребятушки, да за что? – взмолилась старушка.

Паромщик, вольготно расположившись в любимом кресле Греты, небрежно закинул копыто за копыто, выдернул из-за лацкана фрака бутылку экстра-эликсира, сделал длинный глоток и, удовлетворенно чмокнув губами, произнес:

– Я натура тонкая, чувствительная, поэтому говорить с тобой будут другие. Очень хотят наши братки с тобой потолковать за жизнь… а уж договоритесь вы за жизнь или нет… пардон, мадам, вам решать.

– Я мадемуазель! – возмутилась фрау Грета.

– Сочувствую.– Гость скорбно качнул рогами.– Тем более обидно в цвете лет…

В дверном проеме появились еще три накачанные фигуры, обвешанные браслетами и гайками.

– Ну че, бабанька, побазарим за жизнь?

К русскому сленгу старушка была непривычна, но то, что базар может плохо для нее кончиться, поняла сразу.

– Значит, так, старая. Капусту шинкуешь? Шинкуешь.

– Да какую капусту? Огород почитай лет пятьдесят не сажала. Мухоморчиками живу, корешочками, травками разными, настоечками…

– По поводу двух последних позиций мы попозже еще побеседуем,– пообещал Паромщик, допивая свою бутылку.

– Долю в общий котел не откидываешь? Не откидываешь,– продолжал перечислять качок.– Так что делать-то будем, бабанька?

– Не знаю…– Старушка развела руками.

– Бригаду собственную имеешь,– качнул копытом Паромщик,– с нашим злейшим… другом диаволом связалась.

Фрау ошарашенно посмотрела на чертей.

– Люцифер вам враг? – удивилась фрау.

– Я этого не говорил,– мохнатый палец Паромщика отрицательно покачался перед носом ведьмы,– однако на данный момент сей субъект нам, так сказать… слегка мешает. Политику неправильную ведет. Невинных девушек с пути истинного сбивает. Вот как вас, например… фройляйн Грета.

Качкам это надоело. Их новый шеф нахально хлебает эликсир, а им приходится работать на сухую.

– Короче, старая! Долю в общак, Лютому в морду. И вообще, кто не с нами, тот против нас!

В дверном проеме взметнулись зажженные факелы.

– С вами я, с вами! – заверещала ведьма.– Объясните только, что делать-то надо.

– Вот это базар! Шеф лучше нас объяснит.– Качки не спеша удалились.

– Скоро здесь появится добрый молодец. Большой человек в нашем деле. Папой его величают. Может представиться и Ильей. Погоняло у него такое. Надобно по русскому обычаю его принять, накормить, напоить, в баньке попарить. В русской баньке,– строго добавил Паромщик.– После баньки, как положено, кубок поднести с эликсиром.

– Да откуда ж я его возьму?! – схватилась за голову старушка.– Он денег бешеных стоит. Избушку продам, и то не хватит.

– Я же сказал,– проникновенно произнес артист,– папа приедет!

Он щелкнул пальцами. На порог бухнулся ящик эликсира, за ним еще один, еще, еще… Следом пошли банки с малосольными огурчиками, помидорчиками, копчености… Избушка превратилась в продуктовый склад, которым можно было накормить пару армий. И неплохо накормить. Ножки избушки не выдержали нагрузки, подломились, и сруб оказался на земле.

– Разбирай завалы,– скомандовал Паромщик,– на растопку для баньки потом пойдет.

Черти быстро раскидали хворост.

– Транспорт у папы особый, – продолжил меж тем Паромщик, – серенький такой. Высокоскоростной. Но, боюсь, долго не выдержит. Торопится наш папа. Так ты уж расстарайся…

– О чем разговор! – воскликнула старушка, ошарашенная свалившимся на нее богатством.

– Еще парочку нюансов прорисуем,– небрежно произнес артист.– Все, что после папы останется, в оборот пустить можешь. Про общак, естественно, не забывай. Долю откидывай. А о товаре не беспокойся. Канал наладим. Жить хорошо будешь. Главное, крышу не меняй.

Старушка задумчиво посмотрела на потолок:

– А если потечет?

У Паромщика отпала челюсть.

– Ну ты даешь, девушка… Хотя что с вас взять? Запад он и есть Запад. Но ничего, под нашим чутким руководством…– Черт двинулся к выходу.– Да, чуть не забыл. После баньки папу гребешком причесывать не надо. Он у нас и так красивый.

– Да с меня Лю…– охнула старушка и торопливо зажала рот.

Паромщик мило улыбнулся:

– Знаем твои проблемы, красавица. Да ты особо-то не волнуйся. Главное, чтоб он им не воспользовался, так ведь?

– Во попала,– пробормотала ведьма, как только гость покинул ее просевшую избушку.– А Люцифер как же? – Старушка окинула взглядом продуктовый склад.– Нет, эти ребятки, пожалуй, понадежней будут.

В трапезную сунулась голова Епишки, дьячка при посольском приказе.

– Ваше царское величество, послы удиенцию просют.

– Какие еще послы, сколько их? – недовольно пробурчал Иван. Ему не терпелось после утренней трапезы поскорее покончить с рутинными обязанностями, заключавшимися в расстановке крестиков на бумагах, одобренных Василисой, и свалить в «Дремучий бор». Он волновался за побратима. Как там идут дела у «папы»?