Терри Пратчетт - Я надену платье цвета ночи

— Нехорошо было красть ключи у него из кармана, — сказала Тиффани, обращаясь к Робу Всякограбу, который отплёвывался от соломы.

— Айе, да неужто? Он хотел держать тебя под замком!

— Ну, да, но он, в общем, неплохой малый, — реплика прозвучала глупо, и Роб наверняка это понимал.

— О, айе, конечно, неплохой малый, готовый запереть тебя по первому приказу этой злобной старухи! — прорычал он. — А как насчёт той мал-мала великучей плаксы в белом платье? Я думал, нам придётся вокруг неё ирригацию построить!

— Она что, из этих, как их, водяных нимф? — поинтересовался Вулли Валенок.

Однако общественное мнение Фиглов склонялось к выводу, что девушка сделана изо льда, и теперь тает. Ниже по ступеням, мышь переплывала лужу, чтобы спастись.

Почти сама не сознавая, что делает, Тиффани сунула в карман левую руку и извлекла на свет кусочек бечёвки, который временно водрузила на голову Роба. Рука снова нырнула в карман и достала маленький ключ, найденный у дороги три недели назад, пакетик из-под цветочных семян, и камень с дырочкой. Тиффани всегда подбирала такие камешки, потому что они приносят удачу. Обычно камень так и лежал у неё в кармане, пока не протрёт ткань и не вывалится наружу.

Этого было почти достаточно, чтобы на скорую руку изготовить запутку, хотя для хорошей запутки обычно требовалось что-нибудь живое, разумеется. Жабов обед из жуков уже весь исчез (в основном, внутри Жаба), поэтому Тиффани взяла своего юриста и аккуратно поместила его внутрь импровизированной конструкции, игнорируя вопли и угрозы засудить её.

— Лучше взяла бы одного из Фиглов, — возмущался Жаб, — им такое нравится!

— Ты прав, но тогда запутка укажет мне лишь на ближайший кабак. А теперь, виси и не дёргайся, ладно?

Козы продолжали невозмутимо жевать, пока она двигала запутку туда-сюда в поисках подсказки, как действовать дальше. Летиции действительно было стыдно, глубоко и мокро стыдно. И несказанные слова, которые ей не хватило храбрости сказать, но не хватило также и проворства удержать в себе, были такие: «Я не хотела!»

Никто не знает, как работают запутки. Известно только, что они работают. Может быть, они всего лишь заставляют тебя как следует поразмыслить. Возможно, роль запутки в том, чтобы тебе было на что посмотреть, пока ты думаешь, и Тиффани подумала: «Кто-то ещё в замке обладает магическими способностями». Запутка перекрутилась, Жаб взвыл, а Второй Помысел Тиффани устремился по серебристой нити умозаключений. Она подняла взгляд к потолку. Снова сверкнуло серебро, и она решила: «Кто-то здесь пользуется магией. И этому кому-то чрезвычайно стыдно за своё поведение».

Может ли быть, что постоянно бледная, постоянно мокрая и бесповоротно акварельная Летиция на самом деле ведьма ? Немыслимо. Впрочем, что толку гадать, лучше пойти и убедиться лично.

Возможно, Бароны Мела за многие годы подружились тут с таким количеством народу, что просто забыли, как и кого нужно сажать в темницу. Очень вдохновляющая мысль. Темница стала козьим хлевом, а разница между козьим хлевом и настоящей темницей состоит в том, что в хлеву не нужен огонь. Козы и сами прекрасно умеют содержать себя в тепле. Огнь требуется, если тебе нужно содержать в тепле кого-то другого, например, узников. А если узники тебе совсем не нравятся, их можно содержать в сильном тепле, то есть, поджаривать. Бабушка Болит рассказывала Тиффани, что во времена бабушкиной юности в темнице хранилось множество специальных пренеприятных железных инструментов, предназначенных, в основном, для того, чтобы медленно раздирать людей на кусочки. Однако, как оказалось, узники такого не заслуживали. Кроме того, никто в замке не желал пользоваться этими штуками, которые так и норовят отхватить тебе пальцы, так что их, в конце концов, отправили в кузницу на переплавку, чтобы превратить во что-нибудь более полезное, вроде лопат или ножей. За исключением Железной Девы, которую использовали как пресс для брюквы, пока у неё голова не отвалилась.

Таким образом, поскольку никто в замке не думал больше о темнице как о темнице, все постепенно позабыли, что в ней имеется дымоход. Тиффани подняла взгляд и увидела высоко над головой голубой отблеск, который узники звали небом , но который лично она, когда стемнеет, собиралась назвать выходом .

Правда, воспользоваться им оказалось несколько сложнее, чем она ожидала: дымоход оказался слишком узким, чтобы миновать его, сидя на метле. Тиффани пришлось повиснуть, уцепившись за прутья, и отталкиваться ногами от стенок трубы, пока метла волокла её вверх.

Зато она прекрасно знала, куда идти потом. Все дети знали. На Мелу не было мальчишки, который не нацарапал бы своё имя на свинцовой кровле замка, скорее всего, рядом с именами собственного отца, дедов, прадедов, и даже, вероятно, прапрадедов (более древние надписи скрывались под свежими царапинами).

В общем и целом, замок спроектировали так, чтобы в него никак не могли забраться непрошенные гости, поэтому окна были лишь под самой крышей, там, где размещались лучшие комнаты. Роланд уже давным-давно переехал в комнату отца — Тиффани знала об этом, потому что сама помогала ему перетащить пожитки, когда старый Барон понял, наконец, что слишком болен, чтобы каждый день карабкаться вверх по лестницам. Герцогиня, вероятно, поселилась в большой гостевой комнате, расположенной между Роландом и Башней Девственницы (она правда так называлась!), где квартировала Летиция. Никто на это прямо не указывал, но такое размещение означало, что мать невесты спит между будущими молодожёнами, вероятно, даже во сне навострив уши, чтобы немедленно услышать намёк на любые шуры или даже муры.

Тиффани тихо прокралась в сумраке и спряталась в алькове, заслышав шаги на лестнице. Это оказалась горничная, которая несла на подносе большую кружку. Бедняжка чуть не расплескала питьё, когда Герцогиня внезапно распахнула дверь своей комнаты и пристально уставилась на девушку, дабы убедиться, что тут не происходит ничего противозаконного. Когда горничная двинулась дальше, Тиффани пошла следом, тихо, и, как она это умела, незримо. Сидевший у двери охранник воззрился на поднос с некоторой надеждой, но ему было в резких выражениях велено пойти вниз и поужинать там. Затем горничная вошла в комнату, аккуратно поставила поднос около обширной кровати, и тихо вышла, гадая, что же ей такое померещилось.

Летиция выглядела так, словно спит под свежевыпавшим снегом. Впрочем, эффект портил тот факт, что на самом деле это были мятые бумажные платки. Использованные носовые платки. На Мелу они были редкостью, из-за своей дороговизны, и если вам всё-таки удавалось добыть немного, вовсе не считалось зазорным отстирать их и высушить у огня для последующего повторного использования. Отец утверждал, что однажды высморкался в мышь, впрочем, скорее всего, это была шутка, чтобы напугать Тиффани и заставить взвизгнуть.