Любен Дилов - Неоконченный роман одной студентки

Убежденная в точности своего хладнокровного расчета, она дважды обошла ряды, нашла, где стоят бутылки с виноградной ракией, небрежно сунула одну себе под мышку и медленно направилась туда, где покупатели оставляли сумки и сетки, чтобы сменить их на зеленые пластмассовые корзинки. Но именно там, где она была предельно осторожна, какая-то толстуха неожиданно схватила ее за локоть и оглушительно завопила:

— Стой! Я тебе покажу, как воровать! Граждане, держите воровку!

Циана отдернула руку, бутылка выскользнула, и вдруг… на тысячи осколков взорвалась установившаяся на мгновение зловещая тишина. Кассирши вскочили со своих мест, закричали, призывая на помощь милицию, покупатели стояли, не двигаясь с места и злорадно усмехаясь, а толстуха остервенело вцепилась в Циану, которая наивно посчитала, что раз бутылка разбилась, значит, инцидент исчерпан и она может уйти.

В этот момент в битву коварно ввязался какой-то устрашающего вида усач, растолкавший два ряда очереди, чтобы пробраться к месту события. Подкравшись к своей жертве сзади, он с людоедским сладострастием сгреб ее в охапку. Испуганная Циана рефлекторно ухватилась за сомкнувшиеся у нее на груди руки, резко наклонилась и перебросила усача через себя. Он шлепнулся на землю, будто мешок. Раздался грохот, звон перебитых банок, послышались испуганные крики, сдавленный смех… И все увидели, что грозными были только громадные усы, сам же мужик валялся на цементном полу и имел такой жалкий вид, что даже покупателям, ненавидевшим завмага, стало жаль его. Все бросились к нему, скорее мешая, чем помогая встать на ноги. Однако неблагодарный завмаг дергался у них в руках, усы его грозно топорщились, и из-под них рвался истерический визг:

— Воры! Разбойники, все вы разбойники!

Однако это страшное обвинение почему-то никого не возмутило. Может, они и в самом деле все до одного были разбойниками и ворами, а может, просто привыкли к оскорблениям. Так или иначе, они суетились вокруг него, пока он не послал своих «помощников» ко всем чертям.

Циана была расстроена своим поступком и даже не воспользовалась замешательством, чтобы сбежать. Она тоже заглядывала поверх плечей, а когда убедилась, что усач отделался легким испугом, направилась к выходу, но было поздно. В дверях ее ждали неумолимые объятия стража порядка.

— Вот она, Маринчо! — торжествующе объявила толстая продавщица и подтолкнула навстречу Циане совсем молоденького милиционера, которого ей удалось поймать на улице.

Маринчо не был милиционером, а всего лишь курсантом милицейского училища. Это был здешний паренек, которого жители квартала знали еще ребенком. Сейчас он был в отпуске и вышел погулять в своем районе, покрасоваться в мундире. Он довольно долго сопротивлялся тому, чтобы его втягивали в магазинную склоку. Каждый знает, что любой курсант милицейского училища предпочитает участвовать в поимке кровожадной банды или какой-либо другой опасной операции, где требуются смелость и отвага, а не возиться с мелкими воришками, совершающими кражи на три лева, ноль семь стотинок. Однако сейчас весь квартал видел в нем стража порядка, и он должен был оправдать доверие народа.

Разумеется, сказать, что Циана попала ему в руки, можно было с большой натяжкой, потому что, увидев ее, курсант спрятал руки за спину. Он мог бы выйти сражаться один на один с вооруженным до зубов головорезом, но как быть, если перед ним стоит красивая девушка с заплаканными глазами?

Они беспомощно смотрели друг на друга, а в это время обруч зевак, окружавший до сих пор завмага, сомкнулся вокруг них. Атмосфера накалялась, все замерли в предвкушении скандала. Нужно было немедленно что-то предпринять. Несмотря на смущение, курсант все же догадался сделать то, что сделал бы любой опытный милиционер: он потребовал у возмутительницы спокойствия паспорт. Если бы у нарушительницы оказался паспорт, он записал бы ее паспортные данные, потом сообщил о происшествии в районное управление, где лучше знают, как следует поступить в таком случае. Однако паспорта у гражданки не оказалось.

— И еще буянит! — крикнул возмущенный завмаг, топорща усы над головами покупателей, но те самым неуважительным образом оттеснили его назад.

— А вы заявили в милицию, что у вас украли паспорт? — все еще не теряя надежды на безболезненное разрешение конфликта, поинтересовался будущий милиционер, но — увы — девушка ответила отрицательно. Дело принимало серьезный оборот, и волей-неволей ему пришлось сказать то, что ему меньше всего хотелось: — Тогда я вынужден вас задержать.

Циана не знала точного смысла этого выражения, ей было непонятно: как задержать и за что задержать? Высокий паренек выглядел довольно хлипким, и она вполне могла бы с ним справиться с помощью известных ей приемов. На худой конец, можно было бы пустить в ход газовый пистолетик, однако вид у милиционера был скорее испуганный, чем угрожающий, и она решила не вступать во второй раз в рукопашную с двадцатым веком. По крайней мере, пока.

— Да-да, я вынужден вас задержать, гражданка! — повторил, будто убеждая самого себя курсант, а толстая продавщица матерински поощряла его:

— Задержи ее, Маринчо, задержи!

— И задержу, тетя Мара, запросто задержу!

Долг и в самом деле повелевал арестовать нарушительницу, только он все еще не знал, как это сделать. Раз она буянит, значит, нужно каким-то образом обезвредить, скрутить ее, чтобы доставить в районное отделение милиции. Если же просто взять ее под руку и вести, тогда прохожие могут подумать, что это его подружка… а в этой юбчонке… Эх, черт подери, зачем он только вырядился сегодня в милицейскую форму!

Наверное, он еще раз повторил бы свою угрозу, соображая, как сохранить честь мундира, но тут один из покупателей ободряюще крикнул:

— Давай, Маринчо, хватай ее, а то у нас и так дел по горло!

Столпившиеся вокруг зеваки уже настроились насмехаться и зубоскалить. Вот и бабка Стойна, его соседка по дому, неутомимая в своем стремлении переженить весь квартал, ласково крикнула:

— Лучше, Маринчо, договоритесь меж собой по-хорошему. Какие же вы оба молодые да пригожие!

Тут же кто-то отозвался:

— Договорятся, не беспокойся!

Курсант выпрямился, точно от обиды, и гаркнул каким-то чужим, грубым голосом:

— Идите прямо передо мной! И не вздумайте бежать, а то…

Маринчо не знал, что станет делать, если она все же посмеет бежать, а когда они вышли на бульвар, он совсем смешался. Шел за нею, уставившись, как бродячий пес, на длинные ноги арестантки, и кощунственно, вразрез со всеми законами вдруг возжелал, чтобы они убежали куда-нибудь далеко-далеко.

Однако Циана и не собиралась бежать. Ведь милиция именно для того и создана, чтобы охранять граждан, помогать им, так почему бы ей не помочь и девушке из будущего? И она доверчиво замедляла шаг, чтобы будущий милиционер мог поровняться с ней, ей хотелось о чем-то спросить его, но он, заметив это, тут же укорачивал шаг, приказывая ей не оборачиваться.