Юлия Славачевская - Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы

Папа выслушал мой рассказ, побарабанил пальцами по столу, подумал и высказал свое решение:

— Вот так, значит. Ну что ж, препятствовать не буду… Но! Имею несколько условий. Первое: вы заключите нормальный брак в нашем мире, — выделив голосом слова, «в нашем мире». — Второе: я хочу осмотреть будущее место проживания моей дочери и удостовериться, что дом, бизнес и средства, на которые все это было создано и построено, не добыты мошенническим путем. И последнее: пока все это будет мной проверяться и выясняться, моя дочь будет жить дома. Я все сказал!

— Ну папа!..

— Цыц!

— Я согласен, — сказал Кондрад, пожимая отцовскую руку. — Твой отец просто заботится о тебе, и это его право.

Все прониклись торжественностью момента, но тут мама стукнула ложкой по столу и возмутилась:

— Кто-то будет сегодня ужинать?

Маму мгновенно заверили, что будут, и дальше принятие пищи прошло в молчаливой, но дружественной обстановке. Все были предельно вежливы и, прося передать соль, перец или что-нибудь еще, употребляли: «не соблаговолите ли вы» или «не будете ли вы столь любезны…», кося хитрыми глазами на Кондрада, абсолютно невозмутимо поглощающего мамину стряпню. После ужина, закончившегося довольно поздно, мама сообщила:

— Кондрад, уже поздно. Можешь остаться у нас и переночевать. Илона покажет тебе свою комнату.

— Ира, как ты можешь? — обалдело уставился папа на маму.

Она нежно ему улыбнулась и напомнила:

— Дети почти полгода не виделись. Им есть о чем поговорить. Не в подъезде же им мерзнуть, или забыл, как сам молодым был?

— Я и сейчас молодой, — пробурчал папа, отправляясь вслед за мамой. Он бросил на нас взгляд исподлобья и предупредил:

— Вы там сильно не шалите, а то по разным комнатам разведу.

На этих словах Кондрад не выдержал и фыркнул, давясь смехом. Хорошо, что папа не услышал. Схватив мужа за руку, я потащила его в свою комнату. Как только за нами захлопнулась дверь, повесилась ему на шею с намерением задушить. Он осторожно отцепил мои пальцы от своего горла и сказал:

— Илоночка, могу я тебя просить…

— Проси и что-нибудь получишь! Понравится ли — другой вопрос! — немедленно отреагировала я, пыхтя от натуги и не желая сдаваться и расставаться с мыслями об удушении.

— Да мне все понравится… если ты меня оставишь в живых и позволишь объяснить, — улыбнулся мужчина и справился со мной одной левой.

Я надулась и принялась строить планы мести, злобно посверкивая глазами, пока он ходил из угла в угол, не зная, с чего начать. В этот момент за дверью послышался шорох. Подскочив и распахнув дверь, я застала Тараса, сидящего на корточках. Брат улыбнулся и спросил:

— У тебя линейки нет?

Сграбастав со стола линейку, молча всучила ее брату и демонстративно захлопнула дверь, выразительно уставившись на Кондрада. Он прекратил метаться по комнате и с любопытством наблюдал за мной и братом, подведя итог после закрытия двери:

— Один.

— Что один?

— Один, говорю, отметился.

— А-а-а, ты об этом… Слушай, не заговаривай мне зубы. Лучше поведай, где тебя носило пять месяцев и почему ты меня сразу не нашел.

Кондрад взял со стола маленького плюшевого медвежонка и, нервно вертя его в пальцах, признался:

— Нашел. Сразу нашел, на второй день.

— Так почему же ты… — начала я повышать голос, но тут за дверью опять зашуршали.

За распахнутой дверью обнаружился Денис с невинным взглядом и просьбой:

— У тебя бумаги для принтера нет?

— Есть! — рявкнула я и, всучив ему пачку, дождалась, пока он уйдет.

— Два, — реплика со стороны Кондрада.

— Блин! — выругалась в сердцах и велела: — Продолжай!

— Да, мой генерал, — усмехнулся муж и вдруг пригреб меня к себе, усаживаясь на диванчик и зарываясь лицом в волосы.

Подобные действия меня немного дезориентировали, и я никак не могла решить, когда лучше осуществить свою «великую мстю» сейчас, по горячим следам, или потом, выслушав объяснения. Мысли от его близкого присутствия путались и работать как надо отказывались. Как будто догадываясь о производимом эффекте, Кондрад с облегчением вздохнул, и у меня снова зашевелились мстительные намерения. Но пока они оформлялись во что-то определенное, в дверь постучали.

— Три! — прокомментировал Кондрад, выпуская меня из рук.

Я уже не знала, на кого мне больше злиться — на него или на родню. За дверью стоял Егор. Он спросил прямолинейно:

— У тебя все хорошо?

— Да, а что? — удивилась я отсутствию предлога. — И тебе ничего не надо?

— Не-а, — протянул брат. — Я тут подумал, и зачем мне ночью ластик?

— Действительно, — начала давиться я от смеха. — Зачем тебе ластик посреди ночи, если он тебе и днем не нужен!

— И я о том же, — смутился Егор. — Можно же честно спросить, а не выдумывать придурочные предлоги. Ты там свистни, если тебе помощь нужна будет или он чего требовать начнет. Лады?

— Лады, Гор! — вспомнила я детское прозвище Егора и доверительно сказала: — Не требуй от женщин многого. Довольствуйся тем, что дают! — и закрыла дверь, подмигнув на прощание, под громовой хохот брата.

Повернувшись к Кондраду, я увидела, что он улыбается, но в глазах таилась грусть. Не замечала раньше ничего подобного. Я подошла и присела рядом с ним, глядя вопросительно.

— У тебя дружная и любящая семья, — сообщил мне муж.

— Знаю, — призналась. — Они кажутся немного надоедливыми и грубоватыми, но это не так. Просто нас многое связывает, и все переживают за меня как за самую младшую в семье.

— Так и должно быть, — заметил Кондрад, обнимая меня и прижимая к себе. — Надеюсь, твои родители не станут искать ночью канцелярские товары?

— Папа бы, может, и поискал, да мама не пустит, — успокоила я его. — Хотя бурчать он будет долго.

— Он отец, и это его право. Не сомневаюсь, что за свою дочь я буду переживать не меньше, а может, и больше его. Ты же подаришь мне дочь? — Муж поднял мой подбородок и заглянул в глаза.

— Э-э-э… для этого нужно кое-что предпринять, — поведала я ему, покраснев слегка.

— Обязательно предпримем, — усмехнулся мужчина. — Только не сегодня: не хочу любить жену под присмотром бдительных родственников. Оно, знаешь ли, как-то не стимулирует, когда за стеной прислушиваются твои родители, а в коридоре разгуливает ватага братьев, готовых ворваться на любой шорох. Я так долго тебя ждал, что, думаю, смогу подождать еще несколько дней.

Положа руку на сердце мне такая постановка вопроса не очень понравилась, но, признав его правоту, я кивнула, лишь мстительно заметив:

— На супружеский долг набежала пеня, и я собираюсь стребовать ее по максимуму.

— Не беспокойся, отработаю сполна, — заверил Кондрад и поцеловал. Вот зараза! Еще и дразнится! Поэтому, решив слегка повредничать и заодно расставить все точки, заявила: