Михаил Валерин - Рассуждения О жизни, тщании, старании и немного о бабах Главного Старшины Барад-Дурского Гвардейского Панцерного полка Михура Моргуда

Ты давай, мети, салага! Да посмелей, порезче! Поплотней на помело–то нажимай, не бойся плац протереть — он, сука, каменный!

А я тут на башне панцера посижу.

Тебе, салага, кайфа не понять — что такое на теплой броне погреться. Не хлебнул ты еще. Зиму не служил. А зима–то у нас холо–о–одная!

Мети как следоват!!! Кому говорю?

Нет — не стараешься ты ни хрена! Нет в тебе тяги к порядку.

А порядок — он первее всего быть должон. И должон быть, допрежь всего, В ГОЛОВЕ! Понял, салага?

Ежели в головах порядку нету, то и вокруг его тоже не будет.

Не понимаешь?

Ох–ох–хо… Маладе–е–е–ж…

Я тебе на примере объясню! Ты ухи–то навостри, да метлой махать не забывай.

Служил я тогда, в Хоббитании, при нашей миссии. Охранял, стало быть. Столица ихняя — невелик городок. Зовется то ли Ширий, то ли Чирей, я уж и не упомню. Давно это было.

Служба там — не пыльная. Тишина, покой… Народ местный мелкий — шо твои колобки. Ростом едва в полсажени и фигурой пухлые. Какое от них беспокойство?

А весь геморрой там был, исключительно от нуменорцев. Понаехало, баранов крашеных. Беженцы, понимашь, недорезанные мать их так–распротак–и–через–колено–всяк!!! Политицкого убежишша попросили! Тьфу…

От хумансов завсегда одни промблемы, а от нуменорцев вдвойне. Те же хумансы, токмо на рожу черны, прям как мы — Орки. Сами–то ленивые, горластые — токмо песни орать горазды да дурью приторговывать. Хари раскрасят — дык, аж с души воротит. Облизьяна мандрил, шо на южном материке проживает, и то краше выходит.

Дикари, ядрена капибара…

Так вот, о чем это я?

Об порядке?

Затеяли энти самые нуменорцы бунтовать — их, дескать, угнетают, пособие у их маленькое и на работу не берут. Да кому они там, нахрен сдались — на работу? Глаза от дури, вечно в кучу смотрят, руки из жопы растут, прям как у тебя, салага. И учиться не хотят, а может и не могут.

Мы помниться, в тот вечер, после службы в пивную «У Фродо» ходили. В Чирье энтом окромя, как пивом накушаться никаких развлечениев. Скучный народ эти хоббиты. Играть — ежели только в дартс или в крикет. Орковского Футбола они не знают. Драться — никакого тебе «фул–контакта». У них, вишь ли — бокс. Это когда два коротышки друг друга кулаками мутузят. Руки в варежках, на головах шапки кожаные — шоб друг дружку не зашибить ненароком. В поддых бить нельзя, по яйцам — нельзя. Скукотища…

Борделей, опять же, нетути. Девки местные — мелкие, пухлые с волосатыми ногами. Голоса писклявые и шугаются от иноземцев, аки суслики полевые. Шнырь — и нет её… Хотя, на что там зариться–то? Это ж ни уму, ни сердцу. Я ж говорю — тоска!!!

К нуменорским бабам — тож не пойдешь. Хоть хуманки и не такие мелкие, всеж не всякая Орка–то у себя примет. А к этим и идти–то зазорно — рожи крашеные, зубы подпилены и до денег жадные.

Вот помню, служил я в Фородвэйте. Там у меня такая бабенка была из ангмарок. Чума, а не баба, скажу я тебе. Такое в койке вытворяла, что мы эту самую койку за ночь в щепки разбирали. Затрахивала меня до полусмерти — я до казармы еле доползал. Сиськи — ВО! Задница — ВО! А талия, как у девчонки–подростка — то–о–онкая…

Ну дык, о чем это я?

О бабах? О каких, нахрен, бабах?

Я тебе, салага, о порядке толкую!

Слухай сюды!!!

Значицца, идем мы из пивной, а нам навстречу — местное население. С дитями, со скарбом всяким.

Куды, спрашиваю, собралися почтенные?

Спасаемся, говорят, от нуменорцев. Они паразиты беспорядок устроили, самобеглые повозки пожгли да омнибусы, и теперича в наши кварталы идут с дрекольем всяким.

Шо? Доигрались с этими грицацуями крашеными? Нехрен их было тут селить. Пинками таких головожопых беженцев гнать надо.

А хоббитанский полицай, который в первых рядах линять намылился, мне отвечает:

Не–полит–эрект–но так говорить!

Что такое «неполитэрректно»? Словечко–то мудреное, эльфейское — типа не правильно головожопых головожопыми называть, дабы не обидеть.

А хоббит меня все учить продолжает. Дескать — чужда нам, мирным жителям холмов ваша орковская эта самая… Как бишь ее?

Ксеновпопия?

Хренофобия?

Вобщем, чужда им она совершенно и с нуменорцами они так поступать, не могут. Потому как они — это самое, как его? Анальное меньшинство!

Долбаки, что тут скажешь.

Идиотисты…

Ты мужик, сам подумай, говорю. Ежели вы и дальше так их баловать будете, то они к вам всем своим долбанным Нуменором переедут и заселятся. И сами вы этим самым «анальным меньшинством» станете, а они вам тут полную хреновпопию устроят. Мало не покажется!!!

Мы, говорит, будем выше этого!

Пока не прогнут?

Да что с них возьмешь.

Дык, энтот дядя мне и говорит — не ходите туда,вас там нуменорцы обидят.

Мы как заржали!

Нас? Нуменорцы? Обидят?

Мужик, говорю, ты пойми, мы ж в посольство идем. Отдыхать. Покушали пивка — и на боковую.

Пиво — пьют, поправляет меня энтот пузантик.

Дядя, это у вас пиво — пьют! А у нас его — кушают! А щас мы уже накушались и нам либо спать, либо к бабам, либо подраться. А раз с бабами облом, и до посольства дойти мешают — значит, будем воспитывать в нуменорцах уважение к порядку. А вы идите, болезные! А то, мы как начнем, так пока всех не воспитаем — не успокоимся. Кто не спрятался — я не виноват.

Хоббиты свои манатки подхватили — и деру…

А мы дальше пошли.

На перекрестке, гляжу — валит на нас толпа энтих хорьков недоношенных. Все с дубинами да колами. Факелы запалили. Идут стекла колотят, коляски перворачивают.

Ну, мы и подошли — поздороваться.

Здоров, говорю, мумаки крашеные! Обо что шумим?

Они загудели. Вперед эдакий хмырина здоровый выходит, с молотком крикетным и говорит — валите дескать, Орки. Не нарывайтесь. Не на вас буча — ежели отойдете, то и не заденем.

Ты чо, тюфяк, текст попутал? — Спрашиваю. — Ты на кого, выхухоль беременная, хвост поднял. Расходитесь, пока я добрый. А то потом поздно будет.

Они говорят — капец вам. Вас трое, а нас — вон сколько!

Да, отвечаю, и где ж мы вас «столько» хоронить–то будем.

Хмырина нуменорский на меня молотком ка–а–ак замахнется, а я ему по репе ка–а–ак вмажу. Его аж снесло — он по пути еще четверых завалил.

Денатураты, мать их…

Вобщем, ломанулись они на нас. Мы похватали кто что — и на них кинулись. Я молоток подобрал, а дружок мой — Скулгур, тот и вовсе — светофором отмахивался.

Короче погнали наши городских. Гнали мы их до самого ихнего квартала, многих по дороге побили — кого до беспамятства, а може кого и насмерть.

Увлеклись мы слегонца…