Ольга Мяхар - Дневник кота мага

В итоге Марциус или, как его все называли, Марс, успокоился и даже умудрился уснуть на коленях пар­ня, предварительно загнав в штаны все десять когтей и угрюмо урча то ли от удовольствия, то ли от нервов. Сай только вздохнул, сжав зубы и не дергаясь.

— И зачем нам еще и собака? Не понимаю, — бур­чал себе под нос Ричи, накрывая на стол и бегая из кухни в зал и обратно.

— Ну, хотя бы затем, что она уже нас помирила, — пожал плечами Сай.

Маг задумался, после чего вздохнул и досадливо махнул рукой:

— Да ну вас. Садитесь лучше чай пить.

— С чем? — Эльф высунул голову из ванной и при­гладил стоящие дыбом волосы.

— С пирогами. С вареньем. Как ты любишь.

Эльф кивнул и снова скрылся в ванной. Он чистил корректор бровей, намереваясь потом спрятать его под подушкой и ни за что не давать Саю. Хоть тот и обещал больше эту машинку не брать.

А потом все сели пить чай, обсуждая планы и ново­го члена семьи.

А кот продолжал спать на диване, вымотанный и перенервничавший за день.

[Конец записи дневника]

Понедельник

Привет всем. Я вернулся. Три дня прошло... н-да.

И меня снова тянет на философию. Вот... вы знали, что бывает, если завести дома щенка, дорогие мои по­томки?

Сейчас расскажу.

Ну... он много ест и пьет из моей мисочки! Пускает ту­да слюни, вода становится кислой — редкая гадость, если честно. Так что теперь с семи утра и до поздней ночи раз в три часа я начинаю надрываться, упрашивая всех подряд поменять мне воду.

Сай сдался уже на вторые сутки, и теперь никто не за­крывает дверь в ванную, в которой постоянно течет то-оненькой струйкой вода. Но течет. Для меня, значит.

С этим ладно, но с ним же играть надо!

Вот сидишь ты весь такой задумчивый, смотришь на огонь, ешь сосиску. Думаешь о вечном. И тут бабах! В те­бя врезались, опрокинули, ты подавился сосиской, а на тебе кто-то прьпает, лает и пытается облизать всего ра­зом. Ну или хотя бы там, куда дотянется. Куда он только не дотягивается, зараза.

Или вот еще. Он тоже, видите ли, любит поесть... Ут­ро, ты таки разбудил мага, поднял его, он дополз до кухни и насыпал тебе долгожданной еды для кошек. Ура! Но пока ты вальяжно и чинно входил на кухню, мимо про­мелькнуло что-то с ушами, одним махом все слопало и улетело, тявкнув на прощание. А я, значит, сижу у тарел­ки, разглядывая обслюнявленную плошку, пытаюсь по­нять, что теперь делать. Ричи уже ушел и его еще раз не поднимешь. А мне еще теперь просить надо, чтоб плошку вымыли от слюней! А это целое дело в восемь утра. Коро­че... я теперь утром к тарелке несусь на всех парах, забыв о гордости и личном достоинстве. В голове всего одна мысль: только бы успеть подлететь, проглотить столько, сколько уместится в рот! А после этого меня оттолкнут, в плошку залезет еще одна довольная морда, и все опять сожрут!

Я так три дня мучился! Пока Ричи не догадался сде­лать плошку отдельно для собаки, а мою поставить на по­доконник. Спасибо! Еще немного, и у меня был бы нер­вный срыв.

Но и это еще не самое страшное. А знаете, что самое страшное?

Самое страшное, это когда мелкая сволочь напрудит где-нибудь у всех на виду, а Сай даст мне в лапы мокрую тряпку и скажет, что я должен это убирать!

А я маленький! Я не могу такое убирать! А Сай гово­рит: кто завел, тот пусть и убирает. Гад.

Короче, сплошные нервы. Так что, уважаемые потом­ки, не заводите соба...

Меня обслюнявили, пожевали хвост и радостно сде­лали лужу рядом со мной. Я убью эту собаку.

Вторник

23:00

Ну вот, за окном уже темно, пора и баиньки. Только я, на свою голову, завел тут ритуал: по ночам я рассказывал сказки, ну, не как тот людоед — Кот Баюн, иногда весе­лые, иногда не очень, но никто пока не жаловался. Ребя­та обычно зажигали свечку, ставили ее на тумбочку ря­дом со стулом, на котором восседал я, и слушали о том, как принцесс похищают драконы, принцы лезут спасать их в высокие замки, а злые волшебники, забравшись на крышу соседней башни, сбивают их прицельными фаер­болами.

Вот и сегодня все собрались в спальне. Коф занял мес­то на кровати мага, забравшись с ногами и грызя орехи, которые прихватил с кухни. Эльф и Сай уселись на ниж­нем этаже двухъярусной койки.

Да, кстати... здесь до моего появления не было такого обычая, как рассказать сказку на ночь. Даже странно, когда я был котенком и сидел в лаборатории в своей клет­ке, часто поздним вечером приходила маленькая девочка Люся, дочь нашей уборщицы. Дома эту мелочь оставлять одну было страшно, так что мать брала девчушку с собой и оставляла посидеть в лабе со зверушками, пока сама драила этажи и туалеты.

Так вот. Эта Люся, ребенок лет пяти, со смешными хвостиками и вечной непоседливостью, очень любила одну крысу, которая упорно выживала после каждой операции, а на тот момент терпела эксперимент, рас­тянутый на сорок дней, в течение которых ей кололи какую-то дрянь и измеряли пульс. Крыса была облез­лая, вялая и чаще лежала чем сидела в клетке. Люсе она сразу приглянулась. Ребенок сказал, что они похо­жи и оба никому не нужны. Крысу аккуратно достава­ли из клетки, клали на худые коленки, гладили и скар­мливали при этом кусочки замызганного сыра и не­много лука. Лук крыса очень любила и даже оживала, когда его видела.

А потом Люся рассказывала сказки, гладила живот­ное и убеждала, что все будет хорошо. Котенком я си­дел в клетке на самой верхней полке, мучаясь от боли в пришитых задом наперед ушах, постоянно теребя по­вязку на голове, и слушал эти сказки, изредка мяукая и царапая решетку. Иногда Люся подходила, чтобы по­гладить меня сквозь решетку пальчиком. Мой замок, не в пример замку той крыски, был цифровым и так просто не снимался.

Я очень любил эти поздние вечера и запомнил боль­шинство сказок той смешной девочки. Жаль только, что, когда она просовывала тонкие пальчики, чтобы погла­дить меня, я ее кусал... не знаю зачем. Потом ел просуну­тые кусочки сыра, которые недоела крыса.

Ну да ладно. Дело-то не в этом. Это вспомнилось так, к слову. Сижу на стуле, помахиваю хвостом, внимательно смотрю на заинтересованные лица ребят и придвигаю к себе плошку с нарезками кильбасы. На тумбочке стоит еще одна с молочком. Прохладным, как я и требовал. Коф хрустит орешками, отодвигая пакет от Ричи, кото­рый успевает стырить горсть и даже поделиться ею с эль­фом и Саем. Откашливаюсь.

— Сегодня будет сказка о Красавице и Чудовище. — Тишина. Коф даже перестал хрустеть. Это правильно. Что бы им такого рассказать... А, знаю. — Сказка об...

— ...эльфийке?

Недовольно кошусь на эльфа, дергая хвостом. Тот по­нятливо затыкается.

— Итак. Жила-была Красавица... бедная, но гордая и независимая.