Ольга Мяхар - Дневник кота мага

— Ничего, — пожал плечами Сай. — Впервые слышу такое имя.

— Отлично, — потираю лапки и продолжаю.

— Софи долго плутала по замку и в итоге решила остановиться в самой большой и теплой спальне, в ко­торой почему-то горел камин. Постель была разложена, ночник зажжен, а на столике у зеркала стояло види­мо-невидимо еды и напитков, которые она с удовольст­вием съела.

Другая девушка испугалась бы и не стала ложиться в комнате с разожженным камином и накрытым сто­лом: ясно же, что хозяин скоро придет. Но это была Софи! Она была бесстрашна и к тому же захватила с собой из дома прозрачную рубашку с рюшечками. Она была уверена, что ни один монстр не посмеет разбу­дить ее, такую красивую и всю в кружавчиках, пока она спит.

— Я бы посмел... — хохотнул эльф, щуря глаза. — Я бы очень аккуратно посмотрел на кружавчики и...

Поймав наши взгляды, вздохнул и откинулся назад, запуская в рот горсть орехов.

— И вот полночь! Часы пробили двенадцать раз, ку­кушка высунулась и обвела комнату злобным взглядом, огонь в камине погас!

Девушка спала. А дверь медленно и очень скрипуче приоткрылась, и на пороге показалась высокая страшная рогатая тень. На миг замерев, она ринулась в комнату, бросилась на кровать с рычанием и воем...

Обвожу взглядом лица шокированных слушателей. Эльф сглотнул, едва не подавившись орешками. Я замял­ся, понимая, что надо как-то выкручиваться.

— Она хоть не проснулась? — Голос Ричи был полон муки.

— Ага, я бы посмотрел, как бы ты спал, когда с тобой такое... да еще и с разбегу, — проворчал Сай, видимо вспомнив какой-то случай с работы. — Орала небось как резаная.

— Он ее не тронул! — пискнул я.

На меня посмотрели так снисходительно, что стало стыдно.

— Эльфийки такие трепетные... я бы убил, вот убил бы, и все! И его и ее, чтобы впредь не мучилась, — про­шептал эльф, глядя куда-то вниз невидящими глазами.

— Он ее просто... попугать решил. — Я не уверен, что достучусь до них. — Порычал, попрыгал по кровати, она проснулась и...

— И все! — Сай встал и заходил по комнате. — Де­вушка от нормального-то мужика сбежала, а тут такое прыгает.

— Хорошо! Он подошел медленно и осторожно... что­бы не разбудить. Умилился рюшечкам, похлопал глазка­ми, чмокнул в макушку и на цыпочках удалился! — Я уже орал.

Все переглянулись. Эльф тяжело вздохнул, мотнул го­ловой и кивнул со словами:

— Ладно. Давай рассказывай дальше. Я готов.

Но я не готов! Что за реакция такая? Что они себе там представили? Я и то не могу себе этого представить!

— Так... кхм. На чем я... ах да. Тень застыла у кровати и долго, внимательно разглядывала спящую эльфийку. Она была прекрасна... светлые волосы, длинные ресни­цы и изящные брови. Все, вплоть до кончиков длинных, чуть заметно шевелящихся ушек, говорило о том, что де­вушка невинна, как цветок розы, впервые раскрывшийся утром.

— Можно вопрос? — Эльф аж привстал.

— Да. — Мрачно.

— Даже эльфы не могут определить невинность по ушам. Как же это определила тень?

— Мгм... почувствовала. И невинность означает мо­лодость в данном случае.

— А-а... — Разочарованно.

— Еще вопросы? — Желчно.

— Можно я принесу орехов? Не продолжайте без ме­ня.

Все молча смотрим, как Коф встает, выходит из ком­наты. Слышим, как чем-то гремит на кухне, снова захо­дит с целым мешком орехов. В мешок полезли все, не­смотря на мое пыхтение и страшное недовольство. Лад­но. Продолжим.

— Ни в эту ночь, ни в последующие дни и ночи де­вушка так и не увидела хозяина замка. Но каждое утро рядом с постелью, как по волшебству, появлялись еда и вода. Ванна, полная горячей воды, ждала ее по вечерам в небольшой уютной комнатке за спальней. Библиотека всегда была полна книг и свежих напитков, а одежда ви­села на стуле выстиранная, выглаженная и пахнущая свежестью.

— Он каждую ночь стирал, готовил и мыл? Странный какой-то колдун! — нахмурился Ричи.

Продолжаю, не обращая внимания на реплики.

— Он боялся ее потревожить. Следил издалека через дырки, проделанные в глазах развешанных по стенам портретов, ловил каждый ее вздох и сходил с ума от звука ее смеха. Он понял, что влюбился: страшно и бессмыс­ленно. Понял, что ее голос, жесты и красота стали глав­ным в его тусклой звериной жизни. Он понял, что про­пал. И тогда однажды, собрав всех невидимых слуг на чердаке замка и сидя на перекошенном, облепленном паутиной подоконнике, он сказал: «Друзья! Я влюбился. Я страшно влюбился и не могу ни есть, ни спать, ни... ни­чего не могу с собой поделать. Мое сердце, когда я слы­шу, как она созывает пением птиц, колотится так, что ребра едва не ломаются, дыхание перехватывает, и я сла­бею, сползая по стене на пол».

— Ура!

— А надо сказать, что Чудовище на самом деле был прекрасным принцем, просто и его и всех его слуг мно­го лет назад заколдовала одна злая волшебница. Вооб­ще-то она не была злой, но когда женщина в грозу и ненастье постучалась в замок, а ей ответили, куда именно она может пойти с просьбой о ночлеге, — ба­бушка взбеленилась и прокляла весь замок и его обита­телей разом.

Сай тяжело вздохнул и криво усмехнулся. Коф пере­стал есть орехи, нахмурился и замер, глядя куда-то в одну точку.

Перевожу дыхание, пью водичку, продолжаю.

— Она превратила всех слуг в невидимок, а самого принца в жуткое косматое чудище с рогами, клыками, горящими алым светом глазами и огромными когтями. Н-да. И сказала, что все так и будет, пока принц не полю­бит, и пока его не полюбят в ответ, причем девушка не старше тридцати лет. Эльфиечке же как раз было шест­надцать.

— Да она ж совсем ребенок! — Эльф опять не вы­держал. — В шестнадцать лет эльфам даже о браке еще не говорят. Подарки дарят, кукол всяких. Это извра­щение!

— Она была эльфийкой наполовину. — Мрачнею на глазах, понимая, что меня опять перебили.

— И что? Ну... хотя, если ее воспитывали люди... все равно ни один эльф не оставил бы ее в деревне. Даже по­луэльфийки страшная редкость. Это меня еще могли бросить у людей, а вот девочку... — Эльф осекся и огля­делся вокруг. Все злобно на него смотрят, ожидая, когда он закончит.

— А я что? Вот вам бы понравился рассказ о том, как пятилетнего ребенка совратил мамонт?

Ричи закашлялся, подавившись орехом.

Чешу ухо, прикидывая, как мне теперь все поменять. Он же так и будет вскрикивать при каждом поминании о любви и поцелуях. Так нельзя.

— Хорошо! Она была...

— На четверть эльфийкой, — влез эльф, сияя от сча­стья. — У них красота остается, а живут столько же, ско­лько и люди.

Вздыхаю, киваю, жду, пока эльф тырит орехи у все еще о чем-то задумавшегося Кофа, а потом заворачи­вается в плед, устраиваясь поудобнее. Потом продол­жаю.

— Слуги были счастливы и обещали помочь Чудови­щу всеми силами. А то и самим как-то надоело быть не­видимками. Они разом кинулись к девушке, как раз гу­лявшей по саду, схватили ее, притащили в замок, насиль­но вымыли, накрасили, переодели, накормили и остави­ли стоять посреди бального зала, наполненного звуками вальса. Девушка к тому времени уже не орала, перестала отбиваться и только икала от ужаса, ожидая, когда ее снова что-то схватит, с диким гоготом протащит по залу и выкинет в окно.