Ольга Мяхар - Дневник кота мага

«Я сказала: эльфийские уши! А вы зачем мне такие ло­пухи сделали? Тоньше, еще тоньше! Талию тоньше, а не уши! И грудь... да не жадничайте, профессор! Что вы в час по чайной ложке добавляете? Мне нужна такая, чтобы муж от сердечного приступа помер, поняв, что это всё ему. Гаду!»

«Авы... стесняюсь спросить... вы... лечите, ну это? Да не вши! Верните волосы! Ну, это... искривления коле­нок. У меня они кривые. Профессор, что с вами?! Нет, они не поломанные, они такие с детства. Вам помочь? Ну же, вставайте с пола — простудитесь. Это вы еще мо­их глаз не видели. Сейчас я ме-едленно сниму очки. Профессор! Вы живы, профессор? Нет, ну что же это та­кое... как на кого ни взгляну — сразу обморок. А я вино­вата, что оба глаза постоянно бегают по сторонам? Ну, профессор. Ой. Ну как? Лучше? Поможете? Вы... не представляете, как я рада.

Спасибо вам... большое. А то муж тоже меня боится. — Час спустя. — И бюст. Угу. И спину выпрямите. И воло­сы. Нет, это у меня парик был. Ага. И это... зубы бы мне. Эти на липучках. Говорю же: муж пугается. Н-да. И еще... уберите у меня кое-что из штанов, а то... муж пугается, что я тоже мужчина».

Все. На этой фразе маг сбежал из лаборатории с во­плями и матюгами, а Риса еще час потом отпаивала его спиртом.

Сижу, веселюсь и диктую мысли дневнику. Пол, кста­ти, маг ему все же исправил. Но попросил, чтобы больше вот ТАКИХ не было. Риса пообещала озвучить за смену пола такую цену, что даже король не сунется, если вдруг решится.

Вторник

День прошел в заботах. Утром поймал мышь и поло­жил на подушку Рисы. Маг проснулся от визга девушки и едва не снес дверь в ее комнату.

Я — выполз слегка оглохший и все еще немного нер­вный. Еле успокоился, наевшись рыбы из тарелки. Нель­зя же так бурно реагировать на подарки.

Среда

11:41

Сижу в кладовке, изучаю ассортимент. Богато, богато. Даже на сосиски уже не тянет.

Что б такое придумать... или опять пойти поспать на кресле? Ну вот, какая сложная штука — жизнь. Когда все есть, а почему-то ничего не хочется.

14:30

Меня опять превратили в человека. Кое-как вылез из кресла и на четвереньках вошел в лабораторию, мяукая и гневно шипя. Маг как раз занимался какой-то посетите­льницей, которая при виде меня так заорала, так заорала, что я едва не оглох.

Спросила, как часто тут голые мужики ползают. Маг сказал — редко, ковыряя пальцем в ухе и прихлебывая ус­покаивающий настой прямо из бутылки. Мариса при этом пыталась вывести меня из лаборатории, набросив сверху покрывало. Фыркнув, ухожу, держась за руку де­вушки одной лапой. Так почему-то ходить удобно. Маг крикнул, чтобы меня накормили и одели. Она пообеща­ла. Я поспешил к плите, радуясь, что поем.

Вторник (месяц спустя)

13:51

Гм. Стою перед зеркалом и в который раз разгляды­ваю себя. Высокий, красивый парень с находящимися в вечном беспорядке короткими прядями черных волос, с черными, чуть раскосыми кошачьими глазами и с улыб­кой совратителя (как утверждает Риса). Я, кстати, худой и стройный — не накачанный, но и не слабый. И в моих движениях и походке все еще проскальзывает грациоз­ность кошки и стремительность хищника. И если вы ду­маете, что я рисуюсь, — просто посмотрите, что происхо­дит с дамами, которые приходят на прием к магу. Каждая при виде меня тут же розовеет и смущенно начинает хи­хикать, подкрашиваться и говорить всякие глупости.

Я разговариваю медленно, тягуче, рассматривая дам из-под черных ресниц и сражая сногсшибательной улыб­кой.

Еще бы! Мариса с магом месяц меня терроризирова­ли, пытаясь обучить говорить, ходить, есть и одеваться как человек. Держали то на сухом пайке, то кормили на убой. И при всем при этом насильно не давали мне оста­ваться котом! Умудряясь, каждый раз после превраще­ния снова напоить меня какой-то гадостью и вернуть че­ловеческий облик... который я терпеть не могу. И все эти дамы... Да даже если бы у них выросли хвосты и они по­крылись мягкой нежной шерсткой — они и тогда бы остались страшными и уродливыми. Мне бы кошечку... такую миниатюрную, и чтобы любила безмерно и смот­рела огромными восхищенными глазами. Н-да-а. Что-то я размечтался. Пойду дверь открою. А то если я ее не от­крою — Мариса не даст мне котлет. Я тут теперь еще и вроде как работаю: говорю всем выходящим из кабинета, что они прекрасны. Некоторых еще и до дома провожаю. Вроде как общаюсь. Ага. Нужно мне это общение... Но маг сказал, что я должен зарабатывать себе на жизнь. Глупости какие. Я и так красивый, умный и само совер­шенство. Мне уже раз сто предложили жить в другом ме­сте и не работать вообще! Правда, надо делать что-то дру­гое. И я, кажется, даже знаю что. И не хочу. Вот и сижу с магом. Гррр...

21:30

Веду очередную блондинку до дома, отвешивая комп­лименты и думая о своем.

— А вы... вы, правда, считаете, что я теперь красива?

— Очень. — Чуть улыбнувшись и любуясь алым ру­мянцем на щечках. Смешные они.

— А вы... как ваше имя?

— Марциус.

— О-о...

— Н-да.

— А не хотите ли зайти... на чай? — Останавливаясь у дверей.

— Нет, благодарю.

— У меня есть пирог. — С намеком поглаживая меня по руке.

— Я сыт, мадам.

— С рыбой.

Внимательно на нее смотрю.

— Ну, если с рыбой...

— Да-да, непременно с рыбой! И сливками.

— Я зайду. — Киваю, мысленно улыбаясь. Риса сли­вок не дает — боится, что растолстею. Жадина.

21:51

Выпив пять чашек сливок на глазах у удивленной хо­зяйки и съев половину пирога, а точнее, выковыряв рыб­ку, — собираюсь домой.

— Но погодите. Я... Ах! Мне дурно.

И она рухнула у моих ног, треснувшись головой о край стола. Запоздало соображаю, что надо было ее поймать. Смущенно смотрю на человека, не зная, что и делать. Еще и одежда эта ее, надо же было ей переодеться в про­зрачный халатик. Замерзнет же.

Оттаскиваю страдалицу в комнату, удерживая за но­гу. Надеюсь, она не против. С трудом втаскиваю на кровать, аккуратно складываю ее руки на груди. Вроде бы так.

— О-о...

Уже стонет. Значит, очнулась. Ура! Я пошел.

— Сударь! — Болезненно, с кровати. — Куда же вы? Я... мне плохо. Что это было?

— Вы упали.

— Но... моя голова.

— Вы упали. Бабах! И на полу. Я вас сюда принес.

— Благодарю... — Пытаясь сесть и обнаружив, что ха­лат задрался до шеи и теперь висит на ней. Ну, пока та­щил — съехал.

— Вы меня раздели?! — С радостным ужасом.

— Не совсем...

— О, но мой муж! Что он скажет?!

Вздыхаю и прослоняюсь плечом к косяку, складываю руки на груди. Риса говорила, что эта поза мне страшно идет, и... способна совратить старуху.

— П...простите... я, наверное, что-то не то говорю.

— Не страшно. Прощайте, мадам.

— Мм... сэр Марциус!

Застываю в дверях, мысленно проклиная все на свете. — Да?