Составитель Андрей Синицын Коллектив Авторов - Человек человеку - кот

Мята напомнила ему собственное ранение, и как его выхаживали…

Он замер на границе леса и степи. Река не слышна, река далеко.

Надо вернуться и принять неизбежное.

Стараясь не чувствовать, как пахнет мята, он сделал несколько шагов…

И вновь побежал.

Ему просто нужна была короткая передышка.

…И когда он понял, что удар, нанесенный вепрем, конечен, он бросился и отплатил буленбейсеру. Наверное, он здорово любил брата, больше остальных братьев, наверное, так нельзя. Ведь он даже не вызвал посланца на бой. Ведь он не ударил и не позволил защититься. Он доисторически загрыз виновного, повалив на землю, вцепившись зубами в мягкое горло и не отпустив.

Это вкус крови, пусть в памяти, перебил запах мяты и позволил продолжить бег.

Если бы не это убийство, он успел бы сказать брату: «Я любил тебя!» Но тут уж пришлось выбирать. Он успел отомстить. Он не успел прорычать слова отчаяния, слова любви.

Ведь в таком случае он отпустил бы горло.

И гневные вопросы на заре, всеобщее осуждение: как, он предпочел личное общему! Этот для него был брат, а племя, выходит, не братья? А другие племена, союзные, близкокровные, кто они для него, враги?!

И на всё один ответ: изгнание. Прочь, ты, поставивший в центр мира себя!

Времени — до следующего утра. Будучи встречен в пределах наших, познаешь ты стыдный уход, не в схватке, не на охоте, как тот, кого ты защищал…

Уход волею своих. Отказ тебе от мира решением собственного племени.

Что бывает хуже?

Песни учат, что хуже бывает странствие в чужих краях.

Испытывал ли он страх? С приближением реки дальнейшая жизнь становилась всё реальней…

А чего бояться? Пожелай конфедерация племен — его бы уже догнали. Пожелай раньше его родное племя — его бы не отпустили в эту безнадежную гонку, безнадежную не потому, что нельзя успеть, а потому что незачем успевать.

Только бы не встретить за рекой Одинокого Воина — и спасен.

Одинокий Воин был ужасом… нет, ужас неверное выражение, Одинокий Воин был постоянной проблемой собратьев. Это так говорилось: «Одинокий Воин», как будто речь шла всегда об одном существе. На самом деле, они бывали разные, однако воевали исключительно поодиночке. Ни разу собратья не сражались сразу с двумя Одинокими Воинами. Чтобы выстоять против этого удивительного, редкого бойца требовалось около двадцати собратьев. Будь бегущий даже лучшим изо всех, а он таковым не был, все равно он не смел бы надеяться на удачу в поединке с Одиноким Воином.

Но он его не встретит, к счастью для племен Одинокий Воин не приходит часто. Когда его видят — это событие. Может быть, дело в том, что и прятаться этот враг умеет превосходно.

Враг… А нет больше врагов. Это теперь не его враги. Он подвешен в пустоте, ни врагов, ни друзей. Как отвратительно быть одному!

Не исключено, что молочному брату и бедняге буленбейсеру сейчас лучше.

Он прыгнул в реку и поплыл.

Так началось изгнание.

Вода не была холодной, но течение ощутимо относило в сторону.

Я должен забыть свое имя.

Он должен был вышвырнуть имя, утопить его в пограничной реке: изгнав, племя отбирало данное ему при рождении; его бывшее имя по закону теперь принадлежало племени. Он не жалел. Он лишь помнил, что обязан забыть.

Для изгнанников одно имя на всех — Волк.

Он преодолел течение, стараясь держать голову над водой. В тот миг, когда он вышел из реки, кусты шевельнулись.

Капли с его тела падали на песок, а он застыл, он врос в чужой берег, так как узнал боевую раскраску.

Одинокий Воин глядел на него безразличным горящим взором. Никуда не спеша. Немного задумчиво.

Вся эта история могла не начаться и, соответственно, не закончиться, если бы в ветвях, прямо над ужасающим, словно светящимся в ночи силуэтом Одинокого Воина не ждал с интересом нахохлившийся, изо всех сил старающийся не спать попугай.

Да и если бы Волк не был волком, а Одинокий Воин — тигром…

И если бы не разделяла река две цивилизации, два враждующих мира: организованные в жесткую союзную систему стаи волков на северном берегу — и почти независимые, разрозненные кланы хищников-кошек, контролирующие берег южный.

В какой-то из своих инкарнаций эта планета обрела путь, при котором первенство разума получал не один-единственный избранный вид. Гонка за приз, то есть за культуру и цивилизацию, не оборвалась с отрывом лидера от преследователей. То ли планета решила, что она достаточно велика и способна принять более сложный узор жизни, то ли так решили ее высшие покровители, то ли им очень не понравились возможные альтернативные варианты.

Семь цивилизаций, семь чудес смотрели на звезды разумными глазами; семь видов, а это важнее, чем раса, строили государства, еще примитивные, сливающиеся со средой обитания. Они находились на уровне примерно VIII в. до н. э., если сравнивать с другой, несправедливой версией развития этой планетки и принимать то, усредненное, неверное исчисление времени.

Волки ни в коем случае не называли себя волками. Они делились на племена, и лишь враги именовали племена стаями. Обозвать собрата волком было тяжким оскорблением, чреватым всеобщим выступлением в поход других собратьев. Так некогда и затеялась не прекращающаяся война между конфедерацией и кланами.

На север от реки считалось, что волк по натуре дикарь-одиночка, волк не умеет чувствовать коллективизм, тщательно взращиваемый племенами буленбейсеров, бладхаундов и прочих.

Но на юг от реки жили те, для кого волк был стайной тварью, а именно — странствующие индивидуалисты с четким кодексом чести. Клан львов доминировал там, к югу от реки, львы создавали поселения и контролировали территорию, предпочитая оседлость. Клан леопардов, клан гепардов, клан

ягуаров — ни один не мог сравниться по численности с самым жалким племенем конфедерации, но гордые глаза мгновенно сужались от мысли, что их обладатель способен проиграть поединок.

И украшением мира кланов был тигр, которому его потенциальные жертвы дали прозвище Одинокого Воина.

Тигр был индивидуалистом настолько, что в способе речи большинства видов для него не нашлось множественного числа. Тигр появлялся всегда сам, без сопровождения. Если бы тигр не погибал вообще, народы могли бы вообразить, что это такое уникальное существо в единственном экземпляре.

Тигр не имел постоянного жилища. Или же о месте том ничего не знали. Даже львы.

Волки и клановые хищники создали самые агрессивные государства. Они явно склонялись к экспансии, и, пожалуй, судьба-география удачно распорядилась, натолкнув их друг на друга. Взаимная экспансия позволяла самовыражаться лучшим представителям двух видов, но сдерживала и тех, и других.