Елена Власова - Межмировая таможня

— Где мама?

— Государыня ждет вас в саду, принцесса.

Ринель вздрогнула: «Государыня» — никто не называл так маму — она была Повелительницей. Совсем недавно ей объяснили разницу между «повелевать миром» и «править государством». «Государство» — это было не их слово, оно пришло Извне… но чары были слишком сильны… и она так и не проснулась…

Мать действительно ждала ее в саду, который сама заботливо растила много лет, договариваясь с деревьями и цветами.

И теперь в саду царила вечная весна, сейчас там цвели яблони, потом их сменят вишни, потом…

Мать, отец — она не понимала, что удержало ее от того, чтобы броситься, обнять — ведь она так соскучилась… но она просто кивнула. По лицу отца пробежала чуть заметная тень, лицо матери не изменило своего приветливого выражения.

— Ну здравствуй, малышка, как прошел день?..

Сотни лет она искренне пыталась ответить на этот вопрос… попыталась и сейчас.

— Ну, я гуляла, играла, было хорошо… — Она чуть задумалась. — Здесь ничего не меняется.

Мать покачала головой, почему-то укоризненно посмотрев на Вестника (кстати, почему он Вестник?).

— Айлэринель, нам надо с тобой поговорить.

— Я слушаю, мама!

— Ты уже большая, постарайся нас понять.

— Государыня, молю вас не торопитесь, принцесса еще так юна, — что-то, кроме слов, было в словах Вестника, но в это время отец протянул ей пирожное в виде цветка орхидеи, и она опять отвлеклась. Такие пирожные он придумывал для нее часто… но каждый раз разные.

— Она кровь Повелителей и примет все как должно. У нас нет времени ждать.

— А что случилось? — Дожевав пирожное, она вытерла рот и подняла глаза.

— Понимаешь, девочка. Это связано со Смертным миром. Он разделился, и то, что возникает, отнимает магию у них. А они, в свою очередь, чтобы жить, должны брать ее у таких, как мы. — Мать старалась говорить как можно понятнее, но музыка звучала все громче, и почему-то не верилось, что здесь может случиться что-нибудь плохое. Она так и сказала, опуская голову матери на колени и ложась поудобнее — белые яблоневые лепестки так забавно кувыркались в воздухе. Мать машинально провела пальцами по ее волосам.

— Прости, Ри, что мы должны так поступить. Эта ваша Зона, она меняет все, до чего может дотянуться, а мы не хотим меняться. Вы с Ронди — последние из Изменяющих Мир, которые остались по ту сторону Порога, и если мы хотим разрушить Порог, то нашей крови не должно остаться в Смертном Мире…

— Мам, пап, а где Ронди, почему я его сегодня не видела…

— Он ушел в Смертный Мир и что-то задерживается, если ты позовешь его — прекрасно, — живо улыбнулся Вестник.

Не задумываясь, она сплела мелодию и бросила ее в Эрру. Это было проще, чем протянуть руку — непонятно только, почему они сами его не позвали…

— А вот его придется встречать, — вздохнул отец.

— Да, я тоже боюсь, что он попытается уйти, а двоих сразу нам не удержать…

— Ничего, потом он сам поймет, что был не прав. — Голос отца прозвучал чуть резче.

— Твой сын признает, что был не прав? Скорее я поверю в то, что он будет сражаться.

— Это и твой сын. Но тогда он умрет.

— Они оба долго не выдержат здесь. И их сила сольется с этой землей, а не останется там. Она слишком нужна нашему народу.

— Кайрэмил, поставь на пороге Лабиринт и закрой город. Мы сделаем все, чтобы спасти наших детей, но даже мы можем оказаться бессильны! Они сами решили поспорить со своей Судьбой и сделали выбор.

— Но спор они проиграют с нашей помощью.

— С Судьбой не спорят. Мы же смирились. Ринель слушала все это сквозь сон, а тонкие пальцы матери, едва касающиеся ее волос, не позволяли даже открыть глаза, а тем более понять происходящее. Просто маленькая эльфийская принцесса устала от игр и заснула, положив голову на колени своей прекрасной вечно-юной матери.

Мир вздрогнул и раскололся от безумного удара, когда Айрондир перешагнул свой Порог:

— Кайрэмил, не надо закрывать город, я пришел по своей Дороге.

— Принц Айрондир, не делайте ошибок. Так или иначе, вы уже здесь.

— А-а, так это была двойная ловушка. Классическая вилка. Поздравляю, отец, у тебя прекрасные советники.

— Нам приходится быть такими, сын.

— Очень многие вещи легко объяснить, если сказать себе, что их «приходится делать».

— Айрондир, пойми, это для вашего же блага…

— Тогда почему вы не дали ей даже шанса? Знали, что она не согласится.

— Она согласилась!

— Потеряв личность! Она же просто не ждала от вас предательства. Она еще не знала, как вы можете предавать. Отпустите нас, и мы уйдем с миром.

— Ты сошел с ума. Вы никуда не уйдете. Вы слишком долго были людьми и теперь больны этой своей личностью. Что в ней такого ценного, но сравнимого с Миром?

— Свобода выбора! Но тебе этого не понять, ты никогда не меняла миры. Отпусти ее и спроси, что она предпочтет. Ты же сама знаешь, что услышишь. Отец, уйми своего советника, ты знаешь, что я не столь доверчив, чтобы соваться сюда с пустыми руками. Твой план был хорош, но он рассчитан на эльфа.

— А ты кто?

— Сам уже не знаю. — Он устало и невесело усмехнулся. Да, в Истинном Мире он действительно больше не походил на эльфа. Прямые длинные волосы были белы как снег, а кожа потемнела, словно обоженная нездешним огнем, а глаза были ледяной бездной, полной мрака и смерти. Он казался самым старшим, хотя был одним из самых молодых.

— Но если вы не отпустите нас, я открою Порог прямо в те миры, что за Свободной.

— У тебя не хватит на это сил.

— Хватит. Вы все держите Ри. Я не слабее…

— Но тогда вы все равно умрете. Почему бы не умереть на благо своего народа?

— Обойдетесь. Попроси вы по-хорошему, может, мы и договорились бы, что когда-нибудь соберемся сюда.

— Айрондир, вспомни, это же твой народ. Рано или поздно ты станешь Повелителем.

— Будем считать, что моя часть моего народа осталась в Смертном мире. Они хоть не пытались убить мою сестру…

— О чем ты, ее никто не пытался убить, она спит, и она счастлива.

— Уничтожить личность и значит убить, но я же говорю, тебе этого не понять. Но вернувшиеся, такие вот как он, — Айрондир ткнул пальцем в Кайрэмила, — они понимают. И планы свои разрабатывают, понимая. Они здесь счастливы и готовы за свое счастье глотку любому перехватить. Ну что, решайте скорее…

Кайрэмил дернулся.

— Он лжет, государь. Он никогда не сделает этого. Не из-за себя, так из-за нее.

— Мать, я же не закрываюсь, посмотри, и ты поймешь… — Она с минуту вглядывалась в его изменившееся лицо, потом, выпустив волосы дочери, закрыла лицо руками:

— Пусть они уходят. Я не стану больше ее держать…

— Опомнитесь, Государыня. С вами мы выстоим, без вас — нет.

— Они действительно боятся этого больше смерти… Они изменились, и мы больше не вправе повелевать их жизнями.