Ольга Громыко - Пророчества и иже с ними

— Тогда не знаю. Но они явно чего-то боятся.

— Может, это контрабандисты?

— Все поголовно?!

— Ну, с такой-то королевой…

— А может, наоборот, мы не вызываем у них доверия? — Я критически представила нас со стороны: две пыльные, потные, бедно одетые бабы даже без котомок. Как будто из тюрьмы удрали.

— Доверие должны вызывать деньги, а не рожи, — справедливо заметил Дар. — Любой нормальный капитан хоть мракобеса к себе на борт возьмет, лишь бы в кармане забренчало. За один твой перстень можно в Белорию и обратно сплавать, а на сдачу вокруг острова покататься. Эти же даже торговаться не хотят. — Брат в раздумье погрыз ноготь, упрямо тряхнул головой и добавил: — А раз так, то ничего и не получат!

Струя ударила на локоть вперед и с бульканьем запульсировала. По груди Дара расплылось багровое пятно, лицо усеяли брызги. Брат сдавленно застонал и попытался зажать дыру ладонью, но в итоге струи стало четыре, между всеми пальцами.

— А я тебе говорила, что там жидкость! — мстительно прошипела я.

— Но не вино же! Я думал, запасы воды в дорогу.

— Да какая уже разница, пусть вытекает.

— Оно же пахнет! Весь док провоняет, рабочие тут же кинутся искать, откуда разит. — Брат кое-как запечатал дырку заклинанием и пошаркал башмаком по песчаному полу, затирая лужицу. С сомнением поглядел на целую с виду бочку, но поправлять не стал, опасаясь еще больше напортачить.

— Идут! — пискнула я, кидаясь прочь от входа.

Мы еле успели спрятаться за грудой тюков, как грузчики вернулись и, взявшись за ту самую бочку, покатили ее к выходу.

— Вот леший! — разочарованно прошептал Дар. — Второй ряд они пропустили, а я думал, это все на один корабль. Теперь только тюки остались.

Я тоже приуныла. Если вставить на место донце и придержать его руками каждый из нас мог самостоятельно, то запаковаться в обвязанный двумя ремнями тюк — никак.

— Может, попробуешь, — мой голос дрогнул, — вернуться один?

— Ты за кого меня принимаешь? — возмутился брат. — Чтобы я оставил бедный народ чахнуть под властью твой тирании?! Гхырушки!

Голос Дара перекрыла куда более ядреная ругань. Ну что же вы хотели от третьего курса, адепт и так старался…

Грузчики поспешно перевернули бочку дырой вверх, но взбурлившее от тряски вино продолжало бить пенным фонтаном.

— Наверное, пробкой было заткнуто, а от тряски она вылетела, — сообразил один из мужиков. — Поищи-кось на полу!

— Сам ищи, — возмутился второй, отпихивая напарника, уже прильнувшего к дырке.

— Ты что, дурак, не видишь — на землю течет! — не сдавался без боя тот. — Подставь хоть ладони!

Наконец кто-то догадался прижать струю пальцем, разбив ее надвое. Тут же пошла свара, чья толще, но уже приглушенная: страждущие торопились причаститься, пока благословенный источник не иссяк. Со стороны они здорово напоминали упырей, присосавшихся к добыче.

Дар неожиданно дернул меня за рукав:

— Ринка, бежим!

— Куда?

— На корабль! Пока никто не смотрит!

И, не оставив мне времени на размышления, на цыпочках посеменил к выходу — хотя мимо увлекшихся грузчиков сейчас можно было даже упирающегося дракона протащить. Я нагнала брата уже у сходней, за которыми приветливо зиял провал трюма. На корабле царила предотъездная суматоха, у снастей суетилось не меньше дюжины людей, но окрика «Куда?! Стой!» так и не последовало. Мы забились в самый дальний угол, между ящиками и тюками, и затаились, прижавшись друг к другу.

Довольные и веселые грузчики появились только через четверть часа. Судя по заговорщическому шепоту, они подобрали-таки к бочке пробку и пометили дырявый сосуд крестиком, чтобы скрасить путешествие до Белории. А уж там можно «обнаружить», что им подсунули бракованную бочку и часть вина «расплескалась по трюму».

Эта ходка оказалась последней, так что с тюками все равно ничего бы не вышло. Груз громко и дотошно пересчитали, сверяясь со списком, крышка трюма захлопнулась, и нас окутала непроглядная темнота.

— Повезло, — довольно прошептал брат. — Портовых рабочих не нанимали, сами все затащили. Иначе за погрузкой следил бы кто-нибудь. Ну, теперь можно расслабиться! До белорского порта сюда вряд ли кто заглянет.

Баба с блаженным вздохом откинулась на бочку, заложив руки за голову.

— Надо будет попозже пошарить тут, поискать что-нибудь мягонькое.

Мне бы его нервы!

— А если те пьяницы ночью придут сюда с фонарем и нас заметят?

— И что они сделают? Корабль развернут?

— Ну, побьют… — Я тактично умолчала, что еще могут сделать обозленные мореходы с двумя женщинами.

Брат лениво отмахнулся:

— Скажи еще — за борт выкинут. Я покажу пульсар, ты покажешь перстень, и дело в колпаке. Мы же все равно уже на борту, верно? Так почему бы не подвезти хороших людей за отличные деньги?

Корабль вздрогнул. Плеск под днищем усилился, вверху что-то заскрежетало и захлопало.

— Отчалили, — обрадовался Дар. — Только смотри, Ринка, если тебя опять укачает…

Но укачать меня не успело. Спустя каких-то пять минут беготня вверху возобновилась, сопровождаясь встревоженными, а то и откровенно паническими криками:

— Идет!

— Точно?!

— Чего ему надо-то?

— Может, не к нам?

— Так ведь больше в заливе никого!

И самый зычный, явно капитанский, рык:

— Обыскать корабль!

Мы испуганно переглянулись, и в ту же секунду крышка трюма распахнулась. Квадратный проем живо напомнил мне икону: веночек из четырех рож в факельном ореоле. Вот только выражение на «ликах» было далеко не благостным.

Приметив шебуршание в углу, мореходы лавиной скатились с лестницы. Двое тут же заломили Дару руки и, не обращая внимания на его гневные вопли, поволокли к выходу. Третий сгреб меня за шиворот, а четвертый попытался содрать шаль, чтобы получше разглядеть добычу.

— Не смейте, — завизжала я, зажимая лицо ладонями, — я старая больная…

— Оспой! — услужливо вставил Дар.

— …женщина!

Мореход мигом оставил шаль в покое, но хватка на шивороте только окрепла. Я еле успевала перебирать ногами, чтобы не биться ими о ступеньки.

На палубе возле входа в трюм уже собралась вся команда. При виде нас люди слаженно выдохнули и загомонили. Некоторые крестились, другие так же облегченно бранились.

— Далеко еще?

— Версты полторы будет.

— В последнюю минуту успели!

— А вы ныли: дорого, дорого! Кабы не гномья труба, мы б его только на выходе из залива заметили!

На что они там то и дело оглядываются, я не поняла: нас грубо швырнули в центр круга, как двух червяков в куриную кормушку. Рослый петух, тьфу, кудрегрудый мужчина в закатанных до колен штанах василиском уставился на нас сверху вниз.

— Больше никого нет?