Ева Никольская - Мой огненный и снежный зверь

В следующую секунду Катя, легко подброшенная вверх одной рукой мужа, оказалась в объятьях Седьмого Хранителя. А еще через мгновение на замешкавшегося Арацельса налетело шесть свирепых особей, тут же завладевших его вниманием. Защитная агрессия стремительно сменялась боевым трансом. Сейчас, когда ему не было нужды никого оберегать, он мог позволить себе не думать ни о чем, кроме… запаха теплой крови, стекающей по рукам, мягкости свежей плоти, в которую вонзались когти, и коктейля негативных эмоций, разлитых повсюду. Может, с самосохранением у «песиков» и были какие-то проблемы, но с болью и негодованием все обстояло отлично.

Звери… разозленные до предела звери, у которых из-под носа увели добычу. Монстры… ха, подумаешь, монстры! Еще немного, и они узнают, кто здесь настоящий монстр-р-р-р!

Как только Катя оказалась под защитой дриддерева, Первый Хранитель отпустил себя на свободу, позволив хищнику, живущему в нем, наслаждаться битвой. Он больше не был даже отдаленно похож на человека… Кровавый ветер, летящий по поляне. Смертоносная тень, разящая все живое на своем пути. Чудовище, наслаждающееся схваткой, все больше напоминавшей месиво. Но… не человек.

Азарт охоты захлестнул его с головой, раздувающиеся ноздри ловили запах разорванной плоти, эмоции жертв по капле восстанавливали выпитый до дна магический резерв.

Недостаточно!

Очередное быстрое движение демона по дуге – и сломанные позвоночники, разорванные шеи тех, кто имел глупость (или смелость?) рвануть наперерез, падали на землю. Уход влево – новая порция пополняла коллекцию свежих трупов. Длинный прыжок, короткая перебежка… и вот уже сзади красно-лилово-черный шлейф из мертвых и живых животных, из глаз которых взирает расчетливая тьма.

Арацельс стряхнул с руки вцепившегося в нее монстра, резко развернулся, чтобы захватить другого, но вместо настырной образины поймал всклокоченное существо с фиолетовым колтуном на голове. Хватка была слишком сильной, а довольно хрупкий незнакомец даже не пискнул. Лишь судорожно дернулся и, запрокинув голову, посмотрел на своего мучителя.

«Девчонка!» – вспыхнуло в сознании Хранителя.

Черные, как ночь, глаза… и в них… надежда? Шквал чужих эмоций захлестнул его, вышиб из состояния охотничьего транса. Одна тварь вгрызалась в ногу, другая дорывала рукав вместе с кожей, а он будто ничего не чувствовал. Просто стоял и завороженно смотрел на чумазое личико с огромными черными глазами и золотым треугольником на лбу.

– Веданика… – слетело с губ мужчины.

Теперь он точно знал, почему поглотители ее преследуют. Было только непонятно, с какой радости все это происходит здесь, в их лагере. Но добиться ответа от ведьмы – носительницы магических знаний седьмого мира, на которую с детства было наложено сильнейшее заклятье немоты, он вряд ли смог бы. Тем более в компании окончательно озверевших монстров.

Арацельс перебросил девушку через ближайшую группу тварей и снова вошел в ритм схватки. И, будто вторя его желаниям, из политой кровью и посыпанной трупами земли начали с шумом и скрежетом выходить гибкие корни, в смертельных объятьях которых гибли не успевшие сбежать монстры. Дриддереву надоела бойня…

Давно бы так!

Я не ревнива! Совершенно не ревнива, угу. Да и к кому, собственно, ревновать? К этой фиолетовой вешалке, которая приводила себя в более-менее приличный вид больше часа? А толку? Ну, почистилась она, умылась, причесалась… все равно смотреть не на что! Самая яркая черта – золотой треугольник промеж раскосых глаз. Жаль, не косых. А то был бы полный комплект: немая, косая, запуганная девица, шарахающаяся от любого шороха, и, что примечательно, исключительно в сторону моего мужа. Медом, что ли, намазано?

А этот… тьфу! Ну что за демон мне достался? Когда не надо – рычать изволит, а когда и надо бы свою звериную сущность продемонстрировать, изображает из себя ярого защитника всех сирых и убогих. Прям персонаж старой песни… Как же там звучало? Ах да… «На лицо ужасные, добрые внутри». Это точно о нем и ему подобных! По каким-то неведомым причинам супруг мой так и застрял в своем трансформированном облике, а уж красавцем его в этом виде назвать сложно. Разве что… симпатичный. На мой извращенный вкус. На мой! Так какого лешего она вместо меня ходит за ним хвостиком и преданно заглядывает в глаза? А этот большой и ужасный гнать ее подальше как-то не торопится. Жалко ему девушку, ага. Так жалко, что чуть с Иргисом не поцапался после того, как тот вежливо… ну ладно, не вежливо, а очень даже грубо предложил девице валить из лагеря куда подальше. Впервые за период нашего знакомства я была полностью солидарна с Седьмым Хранителем. Даже свое отношение к нему пересмотрела… на сегодняшний вечер точно.

А эта вобла тощая в грязно-фиолетовой рясе, прежде чем изобразить на своей плоской физиономии «вселенскую» обиду и «неподдельный» испуг, вцепилась в запястье синеволосого с такой яростью, что тот не сразу сумел вырвать руку. Тоже мне… немочь бледную из себя изображает, а у самой сил немерено. Свалилась нам на голову, притащила за собой полсотни монстров, которые мало того что поглотили магический резерв большинства из нас, так еще и изрядно покусали Арацельса, Райса и Смерть. Иргису, занимавшемуся эвакуацией меня и Маи, почти не досталось, Лемо, пришедшему под занавес кровавого представления, – тоже. А у виновницы этого кошмара энергии и сил хоть отбавляй! Ее-то лиловые зве́рики так и не достали, уж что-что, а скакать эта коза умела превосходно. И скакать, и петлять, и изображать из себя бедную, несчастную, но о-о-о-очень важную и благородную. Как ее там называли? Веданика! Это что-то среднее между монахиней, принявшей обет молчания, и ведьмой с огромным потенциалом, который она использует исключительно для охраны бесценных знаний.

Магический потенциал… Я не до конца понимала, что это такое. Вроде какой-то особый вид энергии в организме чародея. И пока эта сила не будет восстановлена, даже очень одаренный колдун не сможет сплести ни одного заклинания. Ну, я обычная земная женщина, мне простительно. И недопонимание некоторых вещей простительно, и… неприязнь к некоторым людям. Особенно если у них длинные фиолетовые лохмы и взгляд преданной собаки, направленный на моего… нет, на моего мужа. Ну и пусть эта веданика вызывала у большинства присутствующих сочувствие. Я бы тоже с радостью пожалела болезную, откопай мы ее хладный трупик под горкой мертвых поглотителей.

Н-да… я не ревнива, совсем не ревнива. Примерно так же не ревнива, как и не кровожадна. Вот что с человеком колдовское похмелье делает. Хреново так, что собственноручно придушить кого-нибудь хочется. Полагаю, объяснять, кто в списке потенциальных жертв идет первой строчкой, не надо. Кто второй – тоже несложно догадаться. Вот только его заметно трансформированную шею мне сейчас с трудом удастся обхватить. Если вообще удастся. В таком-то состоянии… Эх, избавиться бы наконец от этой жуткой слабости! А то полулежу, будто в кресле, в коконе из древесных корней напротив разведенного костра, и у меня не то что на движения, на слова сил нет! Зато мысли… ух! Самой страшно от их прыти.