Сэнди Митчелл - Избранные воины Императора

— Трон Земной, — сказал я в ужасе, — весь город сплошная ловушка!

— Это очевидно, — сказал Грайс так, словно ему это было ясно с самого начала. Так вполне могло и быть. Только ДюПанья выглядел смущенным.

— Генерал Ортен? — спросил он, по крайней мере, ответив на повисший вопрос о том, как зовут его товарища. — Что он имеет в виду?

— Он говорит, что мы были идиотами, — ответил Ортен, его поразило неприятное понимание ситуации и от этого он выглядел не более радостным чем остальные, — междоусобица, которая, как мы надеялись, сведет за нас их численность на нет была только для отвода глаз.

Он тяжело вздохнул.

— Я останусь в своей квартире, пока вы сможете созвать военный трибунал.

— Вы не сделаете ничего подобного, — отрезал я, — если вы действительно виноваты во всем этом безобразии, то будь я проклят, если позволю вам так легко уйти от ответственности, просто встав перед расстрельной командой.

Ортен и ДюПанья уставились на меня, и хотя Астартес оставались такими же невозмутимыми, как и всегда, что-то в их позах выдало не меньшее изумление, чем у остальных. [15] Что вполне понятно, так как большинство коллег Каина по меньшей мере арестовали бы его в ожидании расследования, а многие просто расстреляли бы на месте безо всяких формальностей.

— Комиссар Каин прав, — согласился Грайс, — сейчас не подходящее время, чтобы лишать себя старшего офицера СПО.

Я кивнул, развивая неожиданную поддержку.

— Сейчас нам нужно ваше знание местных условий. А разобраться, кто виноват, мы сможем позже, когда справимся с повстанцами.

— Разумеется, я в полном вашем распоряжении, — произнес Ортен. Своим выражением лица он напоминал прыгуна со шпилей, беспечно сиганувшего в отверстие в обшивке улья прежде, чем оглянуться и осознать, что оно ведет в выгребную яму.

— Боюсь, я все ещё не понимаю, — сказал ДюПанья слегка извиняющимся тоном и Грайс ткнул в гололит рукой в желтой латной перчатке.

— Подобное расположение отрядов совершенно логично, если повстанцы действуют как единая сила. Они могут весьма эффективно оборонять город от внешнего вторжения, так и препятствовать движению любых имперских подразделений, пытающихся развернуться внутри него.

— Имперская Гвардия должна была приземлиться на аэродроме, — добавил я, указывая на посадочную площадку в окрестностях Фиделиса, где в более спокойные времена приземлялись и взлетали самолеты и орбитальные шаттлы.

— Это единственное достаточно большое открытое место, которое можно использовать как плацдарм. Но как только они опустятся, то окажутся в роли уток в тире под скоординированным огнем вот этих подразделений "Василисков" и "Мантикор".

Ортен кивнул.

— Которые в это время вроде бы как обстреливают друг друга, или делают вид, чтобы мы в это поверили.

— Они могут быть нейтрализованы, — спокойно произнес Грайс, — теперь мы знаем о масштабах обмана и их хитрость не сработает.

— В любом случае не сейчас, пока мятежники все ещё думают, что мы одурачены, — сказал я, задаваясь вопросом, как мятежникам удалось провернуть столь выдающийся фокус.

Требовалась потрясающая степень координации, которая напряжет навыки даже самого опытного штаба высшего командования, не говоря уже о толпе разочаровавшихся ополченцев. Мои ладони снова начали зудеть, но на этот раз я не видел никакого смысла в моем смутном беспокойстве, поэтому вернул своё внимание к текущим проблемам.

— Плохо то, что как только мы выдвинемся отбить эти позиции, они поймут что их раскусили.

— Я тоже так считаю, — согласился Грайс, — перенаправление наших боевых отделений сразу выдаст наши намерения, поскольку сейчас враг наверняка знает их текущие цели.

Он снова изучил гололит.

— Однако батарея "Мантикор" находится близко к тому маршруту, который ведет к осажденным защитникам обители Администратума. Если я с боевыми братьями сделаю третью вылазку, то они слишком поздно поймут, какова наша настоящая цель.

— После этого останутся только "Василиски", — сказал я, в его логических доводах не было ошибок.

— Может ли их уничтожить "Громовой Ястреб"? — Спросил Ортен и я отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь в этом, — ответил я, — мне довелось служить с артиллерийским подразделением, и я могу сказать, что они всегда готовы к воздушному налету. Через минуту после того как он появится на ауспексах, "Василиски" рассредоточатся. Мы сумеем уничтожить несколько, но нет гарантии, что оставшиеся не смогут устроить эффективный обстрел аэродрома.

— Тогда вам придется подкрасться к ним, правда? — Вмешался новый голос и, повернувшись, я оказался перед молодой женщиной в ещё более абсурдной версии той сложной униформы, которую носили большинство солдат в бункере. Темно-красная ткань была украшена серебряным галуном, а полковой герб на погонах был вышит золотой нитью, которая сверкала под люминаторами почти так же ярко, как пуговицы её туники. Две верхние были не застегнуты, оставляя роскошный разрез. Весь этот ансамбль явно был обязан своим происхождением кутюрье, а не интенданту. Хотя лазерный пистолет в кобуре на поясе создавал впечатление боевого оружия, но может быть это была его единственная функция — создавать впечатление.

— Комиссар, уважаемые астартес, это моя дочь Мира, — сказал ДюПанья, хотя сходство было настолько сильным, что я и сам уже это понял. Мира ДюПанья явно унаследовала конституцию своего отца, хотя пока генетическая склонность к полноте не пошла дальше намека на пышную зрелость лица и приятных округлостей во всех нужных местах под туникой и брюками. Ради них я, несомненно, выкроил бы время, чтобы оценить в более спокойных обстоятельствах. Её светлые волосы были тщательно заплетены в косы, а зеленые глаза смотрели на нас с легким разочарованием, так, словно не нашли ничего более интересного.

— Это легче сказать, чем сделать, — ответил я ей тоном, который хотя и был формально вежливым, но все же смог передать невысказанное пожелание бежать отсюда и оставить военные дела профессионалам. К сожалению Мира, как я вскоре узнал, не смогла бы распознать намек, даже если бы его поднесли ей в подарочной упаковке с привязанным ярлыком "Намек".

— Только если вы достаточно глупы, чтобы оставаться на поверхности, где они смогут вас увидеть, — презрительно ответила она и подошла к отцу, который, похоже, начал чувствовать себя не очень комфортно. Не могу сказать, что я его осуждал, поскольку он явно лучше понимал, кто мы такие и что из себя представляем. Хотя, к моему удивлению, Ортен задумчиво кивал.

— Ты предлагаешь пройти по подземельям? — Спросил он и Мира повторил его жест.

— Конечно предлагаю, — ответила она. Презрение и самоуверенность смешивались в её голосе, я нашел это довольно раздражающим.