Альберт Иванов - Летучий голландец, или Причуды водолаза Ураганова

— Врать ты здоров, — покачала головой Степанишна. — Ложись-ка лучше спать, фотограф.

Лег я на большую резную лавку с львиными мордами и быстро заснул.

Проснулся от детского плача…

Трое маленьких детишек в избе, и с ними — дылда лет пятнадцати, акселератка. Ходили в лес за папоротником, тоже заблудились и, слава богу, на домик Степанишны наткнулись.

Она их утешает: переночуете, а утречком, на рассвете, сын-лесник запряжет лошадку и домой отвезет. Все поуспокоились, только за родителей волнуются, которые сейчас за них переживают. Один только самый маленький бутуз хнычет: он, видите ли, «зебры» испугался.

— Она из зоопарка убежала, — успокаивает его дылда-акселератка. — Правда, бабушка?

Бабка и им объяснила, что лошадь покрасила. А бутуз упорствует: ладно, а тогда почему она, Степанишна, летает? Он, мол, видел, как она над лесом кружилась!

Вот дети пошли — фантазеры!

— Почудилось тебе, — рассердилась акселератка. Но мальчонка на своем стоит: видел и видел!

— Не спорьте, — добродушно засмеялась Степанишна. — Ну летала. Я сына-лесника высматривала: идет он или нет с обхода.

«Ну и бабка-сказочница, — подумал я. — Как заправляет! Недаром из Южно-Сахалинска приезжали ее записывать».

Акселератка даже примолкла. А мальчонка возликовал:

— Что я говорил!

А другие малыши удивились:

— Как так летаете, бабушка?

— Долго, учиться пришлось, возраст не тот, — призналась она. — Вы же во сне летаете?

— Летаем. Так то во сне!

— И у меня сначала так было. Летаю-летаю во сне, приоткрою глаза — нет, не летаю. Снова закрою — вновь летаю. Открою — опять нет. А однажды так быстро глаза открыла — парю на полметра прямо над кроватью!

Так, мол, постепенно и натренировалась Степанишна летать не только во сне, но и наяву. Главное, нужный момент поймать и не упустить!

Сказки, они ведь, по ее словам, рядом с человеком живут. Не спугнуть бы только. Вот хотя бы недавно ей домовой приснился, она так быстро глаза раскрыла, что он еще секунды две на печке сидел. Испугался и скрылся!

Заулыбались детишки. А глаза у них слипаются. Устали. Уложила она их отдохнуть на широченную кровать вместе с акселераткой. Та, как и я, старушке не поверила. Да ведь чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Сладко уснули дети…

И я снова уснул.

Проснулся опять от тихого разговора Степанишны с наконец явившимся сыном-лесником. Тот удивлялся: откуда в избе такой «лесоповал», словно в общежитии мелиораторов. Сообщила ему мать, что гости заблудились.

— Бывает, — проговорил лесник. — Утром отмою от краски лошадь, домой их отвезу. И этого, — про меня, — к шоссейке подброшу.

— Сама могу отвезти. Привыкла чуть свет вставать, а ты спи себе, намаялся.

— Нет, маманя. А не то вы детям своими байками голову забьете. И сам-то с вами чудаком прослыл… Однажды, не поверите, мне показалось, что вы летаете, — усмехнулся он. — Надо же!

На рассвете кто-то бесцеремонно меня растормошил. Стоит надо мной лесник в подштанниках.

— Скорей! Скорей! Я с ума сошел! — подтащил к раскрытому окну: — Глянь!

Скачет по лесной опушке «зебра». А над ней весело летят гуськом: впереди сова, за ней Степанишна и трое улыбающихся ребятишек. Вспомнил тут я оторопело старушкины слова: «Главное, момент не упустить!»

Весь сон сразу покинул, оглянулся: одна лишь акселератка в широкой кровати спит.

— Видишь? — чуть не плача трясет меня за плечо лесник.

— Ничего не вижу, — вздрогнул я. Пусть сами разбираются. Хорошо, что одетым вчера лег, схватил ружье и рюкзак. За порог — и деру!

Только на шоссейке опомнился.

Такая вот невероятная быль. А говорят: «Супертраулер, супертраулер!..»

Надеюсь, вы помните по истории «Крупные Мурашки» моего друга Вита, аспиранта Витаутаса, — с ним мы справляли мой злополучный день рождения на Красном море. Вернувшись из плавания, мы продолжали дружить и в Москве.

Конечно, на корабле мы виделись чаще, несмотря на то что там тоже своей работы хватало. Но, так сказать, и на берегу он от меня не откачнулся, хотя какие могут быть общие интересы с простым водолазом.

Как-то после спора со мной он раздосадованно сказал: «Жить бы тебе под водой, Ураганов!» Догадываюсь — не пенек с ушами, — он терпел меня, как Дон-Кихот верного Санчо Пансу. Поначалу я и был при Вите за оруженосца, телохранителя и посыльного. И ни капли не обижался. Ведь я обычный, рядовой человек, не аспирант, и даже без высшего образования.

Разумеется, Вит пытался подтянуть меня до своего уровня, давал разные книжки для развития. Однако я стойкий: каждый раз месяца этак через два возвращал ему очередной том, из вежливости прочитав только предисловие, пока он не махнул рукой на мое самообразование. Я прочел в жизни всего две книги: «Молодую гвардию» и «Человека-амфибию» — и расширять этот список не собирался. В школе на уроках литературы я отвечал лучше всех, потому что не обременял память ничем, кроме учебника. С Витом испытанный номер не проходил. В отличие от учительницы он требовал личного мнения о произведениях. А откуда его взять?

Я считаю, что все делятся, помимо других категорий, еще на две группы: рассуждающих книгочеев и людей ахти иного действия. Первые — им достаточно переживаний имеете с героями книг, а другие — те действуют сами. О них-то обычно и пишут. Если б не было таких, как и, о ком писать? О читателях?

Даже на ученых коллег Вита я производил впечатление своей неповторимостью. Помню их громкий смех, когда я сказал, что прыгал в океан с мачты корабля «по-солдатски». «Солдатиком?» — машинально переспросил кто-то. «А я что сказал?» — солидно кивнул я в ответ.

Нет, я, скорее, был у Вита как Пятница у Робинзона. Не подумайте, что скрываю свою начитанность. Спасибо кино и телевидению — лет через пять все знаменитые книжки поголовно экранизируют.

А Пятницу я упомянул потому, что он тоже был из не очень начитанных, зато Робинзон никогда с ним не расставался. Это я к тому: образованных много, а поговорить по душам Виту не с кем, кроме как со мной. Постепенно он стал доверять мне и самое сокровенное. Я личность непосредственная, на меня не давят литературные примеры, поэтому могу дать жизненный дельный совет. А то и помочь — особенно, если не просят. Когда очень уж просят, любой кинется на выручку. Не заслуга, верно?

Суть в том, что Вит неожиданно влюбился. На его месте я бы поступил точно так же. Все так поступали, увидев ЕЕ! А я сразу про себя решил — не по Сеньке шапка Мономаха.

Лариса была исключительной особой лет двадцати трех. Когда она шла по улице, у всех встречных мужчин шеи сворачивало. Иные даже останавливались, чтоб подольше посмотреть вслед, как она плывет яхточкой, со всей положенной оснасткой международного класса «Супердракон». Красивая до умопомрачения. Не удивлюсь, что слабаки могли и действительно тронуться. Только не я. А объект она для этого подходящий. С ней станется.