Ольга Болдырева - Скелеты в шкафу

Маришка, глядя на мое перекошенное лицо, на поверхность чуть ли не взлетела: то ли так за меня испугалась, то ли за себя – с проклятым человеком в такие минуты крайне опасно находиться.

– Оррен, быстрее, – раздалось сердитое шипение Альги, – а то мне для полного счастья не хватало тебя убить, если ты метке поддашься… Знаешь, что со мной Юля потом сделает?!

– Лезу, лезу, – устало отозвался я, стараясь как можно быстрее карабкаться вверх.

Сияние, охватывающее лестницу, постепенно гасло, и следовало поторопиться, если я не хотел полететь обратно вниз из-за какой-нибудь непрочной ступени. Одна зараза из самых верхних все-таки подо мной надломилась. От падения меня удержали Василий и Альга, прямо-таки втащив в четыре руки на поверхность. Маришка быстро помогла разобраться с даром, застегнув цепочку.

Стало легче. Краски привычно потускнели, превращая ночную долину в смазанное пятно, кровожадные мысли утихли: метку сковывал дар, оставляя ощущение сдавленности и тревоги.

Но все-таки так было проще.

– Теперь колдовать спокойно можно. – Я посчитал в уме время и добавил: – Метка часа на четыре вокруг нас нужный фон оставит – жрецы ничего не заметят, даже если будут знать, что искать надо лирийскую магию.

– Спасибо! – не на шутку обрадовалась Маришка.

Лишь теперь я заметил, что наверху за небольшой промежуток времени не только заметно похолодало, но еще и начался неприятный дождь. Маришка, получив разрешение, спешно натягивала над собой водонепроницаемый полог – сил девушки, чтобы растянуть его на всех, не хватало. Василий недовольно тряс головой, Альга жаловалась на промокшие ноги: мягкие тряпичные сапожки воровки не были предназначены для того, чтобы их хозяйка, не смотря под ноги, влезла в лужу.

Однако возвращаться в крепость без новостей и планов лагеря не хотелось, так что, сдвинув крышку люка на положенное место, чтобы получился опрятный небольшой холмик, мы побрели в сторону убийцепоклонников. Устраивать пакости эольцам по такой погоде почему-то не хотелось.

Кристиан уныло посмотрел вниз и тяжко-претяжко вздохнул. Почему-то в мыслях крутился анекдот, как-то рассказанный Василием: про елку, устроенную некоему поручику волками.

В данный момент шутка была ну-у очень в тему.

Только вот смеяться уже не хотелось.

Правда, сидел император не на елке, а на дубе, и загнал его туда не волк, а не пойми кто. Впрочем, оного, по скромному мнению Криса, хватало по самое-самое. Устроившийся у корней могучего дерева зверь был огромен, в разы больше медведя, но при этом напоминал обыкновенного санитара леса: и строением тела, и вытянутой формой морды, и темно-серой шестью.

Хорошо хоть, интуиция Криса сработала на секунду раньше, чем зверь прыгнул на императора из кустов. Передвигался хищник, несмотря на свои габариты, абсолютно бесшумно; и спасло молодого мужчину лишь острое чувство тревоги, которое заставило Криса метнуться в ближайший кустарник. В следующую секунду там, где только что была голова императора, сомкнулись мощные челюсти зверя. Дальше, мельком глянув на неожиданного противника и оценив степень опасности, Крис бросился к ближайшему дубу, к счастью оказавшемуся мощным и раскидистым, даже не думая о честной схватке.

Все-таки голова на плечах императора имелась, и, что бы там Василий ни говорил, периодически Кристиан ею думал. Во всяком случае, пытался. Но лучше всего ему удавалось правильно оценивать противника и свои шансы на победу – мужчина предпочитал вопреки всем традициям в первую очередь сохранять свою жизнь и только во вторую – честь. И ничего позорного в том, чтобы залезть на дерево, спасаясь от твари наместника Хель, Крис не видел.

Был разве что один большой минус в виде непростой ночи, но честь императорская от недосыпа обычно не страдала, не раз мужественно выдерживая сие испытание. Хотя отдохнуть все-таки хотелось.

– И как я теперь спать буду? – укоризненно спросил Крис у зверя, который не сводил с несостоявшегося «ужина» умных, фосфоресцирующих в темноте желтых глаз.

Тот красноречиво щелкнул зубами, словно спрашивал: «А что я буду есть?»…

– Да невкусный я! – махнул рукой император, говоря таким тоном, будто сам очень-очень жалел о том, что его вкусовые качества не отличались положительной оценкой, и этот факт приносил Кристиану много разочарований.

Волк, а для удобства Крис решил называть его именно так, не сумев подобрать более оригинального или точного определения, насмешливо оскалился: «Позволь мне это самому решить – вкусный ты или нет» – говорило выражение его морды.

– Так заработаешь несварение, потом меня же винить будешь, – незамедлительно откликнулся император, стараясь удобнее устроиться на широкой ветке и прислониться спиной к шершавому и почему-то теплому стволу дуба. – А вдруг вообще отравишься – умрешь? Я ведь виноватым чувствовать себя буду. Если, конечно, в чертогах Алив (или, что вероятнее из-за всех проделок, обители Хель), – тихо добавил Кристиан, – есть такое понятие «чувствовать».

Несколько минут царило молчание. Крис размышлял о том, не стоит ли называть сумасшествием или паранойей (в специфических терминах лекарей император разбирался откровенно плохо, не отличая одного от другого) желание выговориться зверю, мечтающему съесть императора и явно созданному наместником. Путем нехитрых логических выводов мужчина решил, что паранойей было бы бояться сказать при звере что-нибудь лишнее. А так – ну говорят же некоторые люди с предметами мебели и прочими вещами? Да и с умным человеком – собой то бишь – во все времена хватало желающих подискутировать.

А тут всего лишь волк-переросток. Ну не помчится же этот экземпляр выкладывать всем личные переживания императора?

– Я, видимо, какой-то неправильный, как Василий сказал – бракованный, – пожаловался Кристиан волку. Зверь задрал морду, привлеченный печальным тоном добычи. – Но никак не могу понять, что во мне не так. Некрасивый? Вроде нет… внешность, конечно, нестандартная, но очень даже симпатичная. Ведь правда?

Волк, кивнул, соглашаясь. Да: симпатичная и даже очень аппетитная, на его волчий взгляд и вкус.

– Ну-у характер у меня не сахар, понимаю. Так ведь и у нее не лучше! – в сердцах воскликнул Кристиан, громким голосом пугая устроившуюся тут же, на ветке, птицу. – Я ведь уступил! Первый признался! Что ей еще надо было?!

Ответить на этот вопрос волк не смог, только издал нечто похожее на вздох.

– Нет, все-таки в который раз убеждаюсь, что любовь не только слепа и зла, но, кроме того, руки у нее явно не из того места растут, чтобы нити судеб переплетать. Да и чувство юмора какое-то сверх меры извращенное. Вот у тебя девушка есть? – спросил Кристиан у волка, перед этим вопросом пристально оглядев животное и убедившись, что оно мужского пола.