Андрей Гребенщиков - S.W.A.L.K.E.R. Похитители артефактов

В общем, стоит Лузер у гермы проклятой, голову повесив, и вдруг слышит за спиною:

— А написано на двери вот что: «Тут вам, школота, не Монолит паршивый! Хотя и не заперто!».

Обернулся Лузер на голос, сочный да громкий, и обмер. Ибо стоял перед ним ОН.

Прометей Семецкий.

Великий, могучий, неистребимый. Тот, благодаря кому у могущественных Хозяев Зоны Евгеньича и Михалыча появилась любимая игра «Убить Семецкого — спасти Семецкого». Добывший по семь штук всех известных и еще невесть сколько неизвестных артефактов. Выживший в Эпоху Зомби, отразивший Атаку Зомби и чуть было не ввязавшийся в Войну Зомби, да вовремя передумавший, ибо. Да и печень, как ни крути, не казенная…

— Вас, юноша, как прикажете? — поинтересовалась живая легенда вполне дружелюбным тоном.

— Ви… Лу… — залепетал побиранец и вдруг, неожиданно сам для себя, выпалил: — Тедди. Мое имя Тедди, сэр!

— Что ж, Теодор, — хлопнув его по плечу, улыбнулся мега-тру рашнз. — Не пройти ли нам?

И они — прошли!

С той стороны гермы было причудливо. В комнате идеально квадратной формы по стенам до самого потолка громоздились стеллажи, а на них — самые могущественные артефакты. Лузер с первого же взгляда узнал:

Сердца (Дезертира, Зоны и Львиное);

Змееныша;

Холодную Кровь;

Песочные Часы;

Пулю-Квант;

Полный Котелок Патронов;

Череп Мутанта;

Детектор Лжи;

Пищевую Цепочку;

Бумеранг;

Штык;

Спираль;

Клеймо Зоны;

Клин;

Коня Бледного

и даже наводящий ужас

Помет Кондора!

В центре же комнаты на постаменте черного камня стоял большой круглый аквариум. В нем лениво бултыхалось нечто растрепанное и лупоглазое, тускло-желтого цвета. Пол кругом был усыпан серым и мелкодисперсным, на первый взгляд — пеплом. Толщина слоя серого и мелкодисперсного была такая, что люди погружались в него до середины щиколотки.

«Ага! Еще двое! — раздался голос в голове каждого из побиранцев. — Ладно уж, коли приперлись, сыграем».

— Во что это? — прищурился многообещающе Прометей.

«Известно, во что. В загадки. Я вам — загадку, вы мне — ответ. Угадаете — награжу. Ошибетесь… тоже награжу».

— А смысл?

«Увидите. Только чур вопрос слушайте внимательно, повторять не буду. Итак, чего вам, сапиенсы, для комфортной жизни необходимо позарез? Из того, чего вы сейчас не имеете, хотя и вполне могли бы иметь?»

Мгновенно проведя ревизию снаряжения, Лузер завистливо покосился на забитую аккуратно снаряженными магазинами и гранатами разгрузку Семецкого и протянул:

— Боеприпасец обновить бы…

— Стой! Чересчур прос… — начал было Прометей, но было поздно.

«Ага! — возликовала лупоглазая тварь, баламутя воду в аквариуме облезлым хвостом. — Неверный ответ! И он награждается…»

Откуда-то сверху аккурат в темечко Лузера с треском ударила ветвистая молния. Миг — и храбрый побиранец со всем снаряжением осыпался на пол еще одной порцией серого мелкодисперсного вещества.

— Эх, Теодор! — вздохнул Прометей. Отчего-то мегатру рашнз был уверен: ни одно из находящихся в его распоряжении оружий не способно причинить ни малейшего вреда ни аквариуму и его обитателю, ни с лязгом захлопнувшейся герме. Даже Помет Кондора. А голос в сознании побиранца звучал, буквально сочась глумливым нетерпением:

«Твоя очередь! Вопрос помнишь? Цену знаешь? Валяй!»

И тогда Прометей Семецкий откашлялся и негромко проронил:

— Кого мне и впрямь не хватает, так это… пары десятков рыженьких.

«В смысле?»

— Девчонок. Люблю я их — страсть!

«Ага! Ответ неверный! И награждается…»

Вновь ударила молния. Но Прометей Семецкий как стоял, широко расставив могучие ноги, так и продолжал стоять.

«Это как?» — судя по звуку, обитатель аквариума поперхнулся.

— Понятия не имею, — пожал плечами герой. — Это же твоя игра. Ну, так что там с наградой?

«Погоди! Давай еще раз!» — потребовал голос.

— Пожалуйста! Ответ: рыженькие девчонки. Пара десятков. Не меньше.

Прошла тягостная минута.

«Ответ неверный, — провозгласил голос; правда, теперь уверенности в нем заметно поубавилось. — Награждается…»

Как и следовало ожидать, вторая молния также не причинила герою никакого вреда.

«Нет, ну что за гадство?!» — голос зазвучал плаксиво, явно давя на жалость.

— А я знаю? — зевнул Семецкий. — Ну что, бог любит троицу? Ответ: девчонки. Рыженькие. В количестве, не меньшем двадцати крошек.

На этот раз голос молчал чуть ли не полчаса. За это время побиранец успел хозяйственно ополовинить содержимое полок, слегка закусить и даже устроить сеанс быстрого сна.

«Я все проверил. И даже перепроверил. Многократно! — В голосе звучала тоска пополам с отчаянием. — Ошибка исключена. Ответ — неверный! А потому награждается…»

После третьей молнии в целой и невредимой голове Прометея раздались захлебывающиеся рыдания…

Снаружи бункера шел снег. Ничего прекраснее сгибающийся под тяжестью рюкзака с небывалым хабаром Лузер… впрочем, нет, снова Виннер — после такого-то! — в жизни не видел.

— И все-таки я не понимаю, — говорил он, с обожанием поглядывая на своего великого спутника, выкупившего оживление товарища за аннулирование одной из трех наград.

— Что именно? — приподнял бровь Семецкий.

— Ну, если правильный ответ был «отмена Трындэя и возвращения мира в последний день До», то почему?..

— Все очень просто, друг мой Теодор, — задумчиво покусывая сорванную на болоте травинку и время от времени сплевывая сочащийся из стебелька крайне смертоносный яд, ответствовал великий побиранец. — Дело в том, что я, должно быть, единственный, кто осознал и принял всем своим естеством очень простую вещь…

Прометей остановился, поманил к себе спутника, а когда тот приблизился вплотную, шепнул:

— Да кому мы с тобой нужны были в мире До? И самому этому миру? А? Ну вот то-то! А если мы ему не были нужны, то и сами без него как-нибудь обойдемся… Ладно, будь здоров! Было приятно. Может, когда-нибудь потом…

— И куда ты сейчас? — с трудом сдерживая слезы, поинтересовался Виннер.

Семецкий прищурился:

— Не имею понятия. Зато совершенно точно знаю — с кем!

А в снежной пелене августа 2044 года уже проступали силуэты бегущих к нему со всех ног четырех десятков рыженьких девиц…

В Зоне раннее утро, краешек солнца только показался над горизонтом. Птичьего чириканья не слышно в лесу, не треснет сучок под лапой мутанта. Мирное затишье — только на рассвете такое бывает.

Но чу! — трещат ветки. Кто осмелился нарушить утреннее безмолвие, когда даже часовые-монолитовцы на Радаре дремлют?