Л. Хаббард - Обречённая планета

Но полицейский зациклился на заключенных.

— Но, боже мой, тогда ведь все наши тюрьмы будут пустовать, мы лишимся всех, с таким трудом пойманных, преступников!

— Тюрьмы и так очень давно переполнены, — сказал Хеллер.

— Но некоторые из этих людей совершили тяжелейшие преступления!

— Вот что я вам скажу, — ответил Хеллер. — Со всеми пойманными преступниками мы заключим соглашение, что мы объявим им амнистию только в том случае, если они поклянутся не совершать больше преступлений, и в том случае, если они не сдержат своей клятвы, то, независимо от тяжести вновь совершенного им или ею преступления, наказанием им будет смертная казнь Уверяю вас что многие из них предпочтут измениться к лучшему. Амнистия не затронет пациентов психиатрических клиник — они все равно не поймут, в чем дело. Синебутылоиник, хлопая глазами, непонимающе уставился на Хеллера, но больше ничего не сказал, и Хеллер уже собирался переходить к следующему вопросу, как вдруг вмешался другой полицейский генерал из числа сидящих за столом:

— Вы предлагаете амнистировать всех сотрудников Аппарата!

Его слова сделали свое дело: за столом подняпась возня, по залу пробежал ропот, люди на улицах стали выкрикивать, сначала тихо и нерешительно, потом все увереннее и громче: «Смерть Аппарату!»

Хеллеру очень хотелось сказать генералу: «Ты идиот, на свободе все еще находится два или три миллиона людей Аппарата, и ты со своими подчиненными будешь гоняться за ними не один год! У нас снова начнутся восстания, снова будут гореть дома.

Он подал сигнал, и снова заиграли трубы с цимбалами. Но на этот раз люди угомонились не сразу.

— Тогда я предлагаю, — сказал. Хеллер, — любого бывшего сотрудника Аппарата, пойманного на преступления, расстреливать in situ.

— Я никогда не слышал о таком. Мне это не нравится! — покачал головой генерал.

— И мне тоже это не очень-то по вкусу, — согласился Хеллер. — Это древняя традиция Флистена. Мы занесем это в прокламацию. Более того, мы добавим in flagrante delicto ! Вот это поистине ужасно.

— Но я даже не знаю, что это слово означает! — воскликнул генерал.

— Можешь посмотреть потом в словаре, — посоветовал Хеллер. — Трансляцию с конференции смотрят также дамы. Но можешь мне поверить, это по-настоящему ужасная вещь. Я знаю, что это все очень неприятно, джентльмены.

Полицейские нахмурились. Один из них хотел было возразить:

— Но…

— И я как раз собирался добавить: «Чтобы защитить дома мирного населения от нападения преступников, армия должна оказывать помощь полиции, пока не будет завершена реорганизация ее структуры, и в этом случае будет сохранено общественное спокойствие», — быстро закончил Хеллер.

Представители армии сначала недоуменно смотрели на Хеллера, потом на их лицах появилось выражение некоторой озабоченности. Полицейские, которые прекрасно понимали плачевность своего положения, теперь, поняв свою выгоду, разулыбались.

Хеллер понял, что ему удалось завоевать благосклонность сидящих за столом, и от людей на улицах, пристально наблюдавших за происходящим в зале, не укрылась перемена атмосферы.

Хеллер поднял голову. Объективы камер были направлены прямо на него.

— Его Величество очень не хотел бы начинать свое правление с чувством вины от сознания того, что его народ страдает. Нам предстоит огромная работа по восстановлению Зданий и городских парков, разрушенных во время последних событий. Я полагаю, только Дин Калабар сможет обеспечить работой всех в данный момент безработных или заключенных, снова обретших свободу: там нужно восстанавливать, если не строить заново, почти все города. Но такая реконструкция необходима практически на всех планетах нашей Конфедерации. Его Величество, насколько мне известно, намерен поднять благосостояние граждан на всех ста десяти планетах, находящихся в подчинении у Волтара, на доселе не виданный по высоте уровень.

— Каждый из тех, кому объявлена амнистия, должен заявить, что он будет поддерживать любые начинания Мортайи, ибо наш император требует от них в обмен на дарованную им свободу лишь пристойный образ жизни в будущем и труд на благо всей нации.

Толпы на улицах снова закричали, прославляя императора.

Хеллер, заметив, что объективы камер отвернулись от него, достав из кармана платок, вытер вспотевшее от напряжения лицо.

На этом вопрос был закрыт. Позже он объяснит полицейским и военным, что in situ означает просто «на месте», a in flagrante delicto «пойманный во время совершения преступления», если только его не подводила память.

Наконец-то ему удалось предотвратить зарождающийся было новый всплеск восстаний по всей Конфедерации. Это, само по себе важное, решение могло содействовать и тому, чтобы люди забыли о Земле и чтобы имя это никогда больше не всплывало в их памяти в связи с продолжающимися столкновениями с Аппаратом (сотрудники этой организации в противном случае могли бы в отчаянии совершить еще больше преступлений, если бы над ними постоянно висела угроза снова оказаться в тюрьме).

Следующая прокламация, подумал Хеллер, не должна вызвать возражений, но последняя, если ему не удастся только переубедить людей, может иметь самые плачевные последствия.

Хеллер услышал, как кто-то встал сзади его кресла. Обернувшись, он увидел, что это была графиня Крэк. Наклонившись к его уху, она прошептала:

— Хайти говорит, что тебе нужно действовать быстрее. Скоро здесь будет император.

Хеллер кивнул. Четвертая прокламация до сих пор ходила по залу. Хеллер думал, как ему вести себя дальше.

В это время Крэк сказала:

— Я слышала, что ты сделал. Почему ты решил выпустить всех преступников?

— Дело в том, что не один Грис занимался шантажом. Если преступники будут знать, что их уже никто не накажет за прошлые преступления, они больше не вступят на преступную дорогу.

Графиня, не поняв толком, что ей хотел сказать Хеллер, решила, что он чего-то не договаривает.

— Мне кажется, ты сделал это по другой причине.

— Тихо.

— Но ты выпустил на свободу несколько миллионов уголовников, которые могут нанести вред обществу. Почему?

— Наше государство оказалось поражено инфекцией коррупции, правосудие молчало. — Хеллер повернулся к графине и пристально на нее посмотрел. — Хорошо Запомни, ты сама просила меня об этом. Может быть, ты не единственная, кто был осужден за преступления, которых не совершал. Графиня перевела дыхание. Ей вдруг пришло в голову, что и она стала жертвой так называемого «правосудия», когда вдруг оказалась несправедливо лишенной всех гражданских прав. На глаза ее набежали слезы.

— Ты сделал это для меня. В честь восстановления моих гражданских прав. — Уходи. Ты не любишь мягкосердечных людей.