Александр Никишин - Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Но в последнее время Катька стала капризничать. Нет, она не требовала его развода с женой, понимая, что за этим может последовать. Зато требовала, чтобы иногда он оставался у неё на ночь. «Ты уходишь, а я тебя опять хочу, — призналась она, — Мучаюсь, мучаюсь, не могу заснуть. Приходится себя ласкать часами, а это так скучно».

От такого признания голова Бугровского пошла кругом. И тогда он сделал ей царский подарок, пообещав подарить целую неделю с вечера 17 августа до утра 25-го. Утром 17-го жена с детьми улетала в Тайланд на восемь дней. Чтобы та не докучала звонками, сказал, что 17-го вечером он летит на Сицилию по делам.

Короче, все получалось так, как он и запланировал. Утром отвёз жену и детей в Шереметьево, заехал в офис, разобрался с неотложными делами, а потом позвонил Катеньке и от её сладкого голоса, от мысли, что так много ночей они будут вместе, на него накатило такое острое желание, что некоторое время он не мог встать с кресла, опасаясь смутить свою немолодую секретаршу, зашедшую в кабинет убрать посуду.

Бугровский представил, как бы отреагировала та, увидев своего начальника, разгуливающего с нагло выпирающей ширинкой и самодовольно усмехнулся, мол, знай наших!

— Старушка, — сказал он ей мысленно. — Старый конь борозды не портит.

И уже идя к машине, вспомнил, что «старушка» младше его лет на пятнадцать.

Чёрный джип «Инфинити» он оставил во дворе дома на Первой Останкинской, чтобы замести следы. Жена в отъезде, но кругом глаза и уши. Зачем, спросит, ходил в соседний подъезд, к кому? Когда перебегал дорогу, встретил соседа по подъезду Юрку с легендарной фамилией Гагарина, люмпена-писаку и сделал вид, что его не узнал. Тот глянул на него с удивлением, но промолчал.

На волейбольной площадке татары-дворники с хохотом и свистом обыгрывали молдаван-строителей. Во дворе висел весёлый тарабарский мат. Мячик, отскочив от сетки, взлетел в небо и Бугровский, проследив его маршрут, увидел на небе серебряную точку, блеснувшую в лучах предзакатного солнца над самым шпилем Останкинской телебашни. Самолёт? Или цеппелин? Да нет, откуда у нас цеппелины? Вертолёт ГАИ? Для вертолёта крупноват, да и высоковато.

Пока Бугровский разглядывал точку, она сместилась на довольно значительное расстояние правее и ниже. Скорость порядочная, подумал Бугровский и тут же себя выругал: ёлки-палки, его ж Катька ждёт, а он ворон считает!

К Катьке он заявился, как и обещал, в десять вечера. До одиннадцати они кувыркались в постели, предаваясь любовным утехам. В 23–30 Бугровский отправился в душ, куда через несколько минут попыталась забраться и Катька, требуя новых ласк.

— Э-э, Катюня, — охладил ее пыл. — Остынь. Мне домой пора.

Его неожиданно перестала вдохновлять мысль, что он пробудет до утра в этой крохотной надушенной голубятне, без милых его сердцу предметов антиквариата и фолиантов в кожаном переплете, а главное, без сейфа с деньгами. Всё, что Катька могла ему дать, она дала, что тут ещё делать?

— Домо-ой? — спросила та с угрозой в голосе, всё поняла, девчонка.

Но локаторы битого жизнью Бугровского не уловили опасности.

— Кое-что дома поделать, — сказал, не задумываясь о том, что говорит.

Потому и обалдел, когда голая Катька треснула ему по башке мокрой мочалкой. Да не играючи, а со всей силы!

— За что? — закричал он. — С ума сошла, дура!

— Ах, это я — дура? — Катька неожиданно вцепилась ему в волосы. — Он уходит, а я — дура! Ах ты, гад!

Бугровский попытался вырваться:

— Ты пьяна, что ли, Катька?

— Я пьяна? Ах, я пьяна? А ты — трезвый? Трезвый, трезвый, трезвый! — кричала Катька, сопровождая свои вопли ударами острых кулачков по голове и плечам Бугровского, а тот, обалдевший от такого напора, никак не мог сбить неожиданно воинственный пыл своей подружки и только махал по-бабьи руками, защищая голову. Он не узнавал свою Катьку. Превратившись в разъярённую мегеру, не похожая на прежнюю милую, ласковую, губастую девочку, какая-то незнакомая женщина с перекошенным лицом, старалась больнее двинуть Бугровского и два-три точных ее удара пришлись ему в грудь, сбив дыхание.

Не робкого десятка Бугровский, однако, так растерялся, что не сразу и сообразил, что ему делать. Вытянув руки, защищаясь от Катькиного яростного и злобного напора, он, изловчившись, сильно пихнул её. Та, не ожидая удара, отлетела с грозным клекотом, ударилась спиной сперва о зеркало, потом о кран душевой и, свернув его на сторону, осела на пол со стоном. Хлынула в разные стороны вода и вдруг в ванной, мигнув, погас свет.

Ошалевший от такого поворота дел Бугровский перешагнул через упавшую Катьку и как был, голый, мокрый, раздражённый всей этой чудовищной историей, попытался выйти, но ударился головой о дверь. Заорав от боли, ввалился в прихожую и увидел, что и тут нет света. Не работал телевизор, не горел у постели ночник, было темно и тихо, только в ванной с шумом лилась вода. Настроение Бугровского было напрочь испорчено Катькиной глупостью. На кухонном столе среди останков их с Катькой пиршества стоял недопитый «Казумян». В квартире странно пахло. Бугровский почувствовал слабость в ногах и шум в голове.

— Всёе из-за этой дуры, — сказал он, мстительно фиксируя, как из ванной комнаты вытекают потоки воды. — Залей, залей квартиру! Фиг ты у меня получишь на ремонт!

Катька молчала, видимо, решила его извести.

— Ну-ну, попробуй! — сказал Бугровский. — Пупок не развяжется?

В окно кухни ударил яркий свет непонятно откуда взявшихся прожекторов. Бугровский от неожиданности закрыл руками голову. Опять какие-то твари фейерверки пускают! На сгибающихся ногах, чувствуя непонятную тяжесть во всём теле и необъяснимую сонливость, доплёлся до стола, держась за стенку и, пеняя на нервное расстройство, хорошо приложился к горлышку коньячной бутылки. В голове резко прояснилось, он даже взбодрился, а, взбодрившись, решил Катьку простить, понимая, что ей и без того досталось.

— Катька! — крикнул он. — Хорош в молчанку играть, дурилка картонная! Скажи громко: милый-любимый, я виновата, больше не повторится! Так и быть, прощу твои кульбиты!

Ответа не было. Обиженная Катька молчала.

— Ну не дура ли? — сказал Бугровский громко и распахнул дверь ванной. В свете заоконного прожектора он увидел, что голая Катька лежит на полу, уткнувшись лицом в коврик, и не подает признаков жизни. Бугровский нагнулся к ней и повернул её голову.

Глаза у Катьки были закрыты, она не дышала.

— Убил! — вступило в голову Бугровского. И тут же: — Ну, ты попал, Петя!

Он представил, что сейчас начнется, какая закрутится карусель! Милиция, судмеэкспертиза, понятые, кто, что, откуда? Следователи, охочие до подробностей, станут задавать вопросы, сально улыбаясь и подмигивая друг другу. Как давно, папаша, вы знакомы с потерпевшей? Сколько лет вы состояли с ней в незаконной связи? Сколько раз, каким способом? Это правда, что ваша дочка младше вашей любовницы?