Александр Никишин - Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Наташке очень страшно. А если просто бандиты, уголовники? Сбежавшие из тюрем, разоружившие охрану? Террористы? Второй «Норд-Ост»? Но, сильнее всего пугало Наташку полное непонимание: что ей-то делать, куда бежать, где и у кого искать защиту? Мысль о том, что тут в палисаднике у разбитого подъезда она одна, и в такую страшную минуту ей даже не с кем перекинуться словом, была невыносима.

Но ей повезло, она оказалась не одна. В шикарном белом «бентли», припаркованном в пяти метрах от магазина, как раз на краю пропасти, кто-то копался, громко матерясь. У машины были выбиты стёкла и повреждён пулями кузов. Наташка обрадовалась: она знала хозяина «бентли» Вовку Сидорова, владельца развлекательного клуба «Гамбринус»! Тот, покупая у неё дорогущий коньяк «меуков», каждый раз, встречаясь с ней взглядом, тупил глаза, и жалобным голосом умолял назначить ему свидание. Она над ним смеялась и ссылалась на нехватку времени, он был не в её вкусе.

Подумала: вот она, человеческая жадность! Пули летают, всё тут смертью дышит, а этот копается в машине. Оглох или совсем ум потерял? Пригибаясь, обежала машину, прячась от пуль, и, резко распахнув пассажирскую дверь, крикнула:

— Вовка, ты обалдел, что ли?

И обалдела сама. На неё таращилась испуганная, незнакомая, потная рожа. Но Наташка могла поклясться, что где-то видела этого типа, выдирающего из машины телевизор. И вспомнила, где, увидев на куртке надпись «Мослифт». Его ж искал тот тип в фуражке и кожаном пальто, что-то у него стащил этот ворюга!

— Дура, ёлы-палы, напугала! — заорал Чирик, а это был он. — Тебе чё, жить надоело? Вали отсюда, прибьют!

— Сам вали, — ответила скорее машинально, нежели желая с ним спорить. Хоть одна живая душа, но эта душа явно не безгрешна! — Ты что делаешь в чужой машине? И кто ты такой?

— Приёмник ремонтирую, слепая?

— Что ты врешь? Ты воруешь, а не ремонтируешь, я знаю, чья это машина!

— Ну да, ворую, — сказал Чирик, чувствуя свою безнаказанность. — И что? Пойди, заяви в полицию. Хозяина, может, давно нет.

— Как это нет? А где он?

— Где, где? В Караганде! На том свете.

— Да ты что! — испугалась Наташка. — Что ты мелешь?

— Вот тебе и «что ты мелешь»! Тут такая заваруха, полный альбац! Короче, мели, Емеля, твоя неделя! Всё равно добро пропадает. А мне в хозяйстве пригодится.

Наташка про «полный альбац» пропустила мимо ушей, была занята мыслью о судьбе хозяина «бентлиа». Услышала зато «мне пригодится». Фраза её взбесила: это ж чистой воды мародёрство!

— Я что-то тебя не припомню, парень. И на собраниях тебя не видела. Ты вообще из нашего дома?

— Из вашего, из вашего. Из десятого подъезда. Шестой этаж.

— В нашем доме восемь подъездов, — сказала Наташка строго.

— Да? Это я со страху перепутал. Тут такой заворот кишок! Пули свистят, чего ты хочешь? Наоборот, из шестого я, десятый этаж. Всё время путаю.

— А окна у тебя куда? — подозрительно спросила Наташка.

— Окна-то? Туда-сюда. Часть туда, часть — сюда. Распашонка.

Парень врал, Наташка знала, что «распашонок» в шестом не было и нет. Или окна во двор, или на улицу Академика Королёва.

— А кто у нас председатель кооператива?

— Ты ещё паспорт спроси! Какого кооператива, чё ты мутишь? Тут скоро от дома ничего не останется, а она: из какого ты подъезда, кто председатель кооператива?

— И попрошу, — сказала Наташка. А сама подумала: и что мне с ним делать? Брать ворюгу с поличным и тащить? Но куда?

Снова просвистели пули, защёлкали по стене дома, брызнули стёкла из разбитых окон, звонко осыпали асфальт.

— Прячься, дура, кокнут ведь, — по-доброму посоветовал Чирик. Сопя от напряжения, он продолжал воевать с автомобильными проводами.

— Слушай, а что происходит? У нас что, гражданская война? Кто в кого стреляет? И где полиция?

— Полиция! — Чирик чуть язык не проглотил от злости. — Мы теперь сами себе полиция. Если бы гражданская, было бы понятно, а тут другое. Ты наверх смотрела? Так посмотри! Ну?

Он ткнул пальцем в потолок кабины.

— Ну, потолок, лампа. И что?

— На улицу выгляни, деятельница!

Наташка выглянула и на время лишилась дара речи.

— Это что висит?

— Висит! — разозлился Чирик, — дура тёмная! У слона висит! Ты что, не поняла, кто это?

— В смысле?

— Кто в этой штуке, не поняла? Марсиане, чтоб они треснули!

— Как марсиане? — ахнула Наташка, поражённая. — Их же не бывает!

Чирик посмотрел на неё, как на дурочку, умильно-снисходительно. Разноцветная россыпь с визгом пронеслась над крышей машины, он инстинктивно вобрал голову в плечи.

— Ага, не бывает. А стреляют, по-твоему, кто? Черти с пристани палят, кораблю пристать велят? «Не бывает»! Злобные твари, никого не жалеют. Они и палят.

— Господи, это что ж теперь будет-то? — спросила Наташка совершенно по-бабьи. Но, разозлилась на себя за секундную слабость и мысленно дала установку: Наташка, кончай ныть, спокойствие, как тебя тренер учил. Если начнёшь психовать, дергаться, бояться, говорил он ей, пиши пропало, ты в ауте. Будут тебя месить без жалости. Она взяла себя в руки, мысленно встряхнулась, хотя это стоило ей больших усилий, потому что всё то, что она увидела и услышала, не укладывалось в её голове.

— Что будет, что будет? Заладила! И-иэх! — Чирик с силой дёрнул провод и изъял телевизор из гнезда. — Во, блин, как присобачили, не снять! Бежать надо, а бежать-то нам и некуда, — он спрятал вещицу во внутренний карман куртки. — Они нас по всему дому гоняют, как собак бешенных и рано или поздно загонят. Не, ты прикинь! Мы на крышу, они — по стене — за нами! Прямо тараканы — по стенкам бегают! Раз, раз и уже на крыше. Меня чуть не убили, спасибо Юрке с 21-го этажа, спас меня, собаку на них натравил, представляешь, бультерьера! Ка-ак вцепится ему в руку.

— Какой еще Юрка? И в кого он вцепился?

— Да не Юрка, Юрка — писатель. А вцепился бультерьер! Юрка сам из жильцов, их командир. Слышишь, с этажей палят?

Над головой было слышно такание автоматического оружия.

— А откуда у них автоматы?

— Откуда, откуда, от верблюда! Отняли у марсиан с моей помощью. Я им всё организовал. И гранаты, и патроны. Во-во, слышь, отстреливаются! Короче, пса он натравил. Тот как вцепится в руку пришельцу, тот орать и автомат бросил. Тяжёлый такой автомат, килограмм на десять. А второй, что следом шёл, дубинку достал стальную, кнопку нажал и — вжик, нет собаки. Исчезла, испарилась! Только взвизгнула и — пропала. И на меня направил.

— Как пропала? Совсем? — Наташка спросила про собаку, но думала в этот момент о чём-то другом, важном. Но о чём, не могла вспомнить. Как ни старалась, не вспоминалось.

Чирик посмотрел на неё, как на идиотку и сказал, издеваясь:

— Нет, не совсем. К вечеру вернут. Накормят и помоют. Как в песне: