Марина Милованова - Воровка. В кольце страха

В общем, обещание переселения в курятник звучит довольно часто, разница только в тоне, которым оно произносится. Сегодня угрожающих нот настолько прибавилось, что я сама себе поверила. А как иначе, если этот пернатый поганец сейчас улетит в детскую, а наводить порядок после его экспериментов придется мне.

— Случилось что, ваше… — На пороге возникла служанка. Запнулась на полуслове, да так и осталась стоять, молча хватая воздух ртом, словно рыба на берегу.

— Не волнуйся, Эмми, никто не пострадал!

Я досадливо поморщилась. Теперь о происшествии узнает весь дворец. Талейн наверняка разволнуется и вечером будет бдительней обычного. А это означает, что я не смогу уйти незамеченной и придется отпрашиваться. Подумать только, у собственного мужа! А потом еще и брать его с собой на задание.

— Ступай-ступай! — замахала я руками на служанку, стремясь поскорее избавиться от истукана в ее лице. — Сама здесь разберусь.

Девушка послушно исчезла, порадовав меня напоследок гримасой недоверия. Я показала попугаю кулак.

— Пожалуй, мне пора! — Тиам снялся с люстры и быстро ретировался с глаз долой.

Ну вот, все как всегда!

Вздохнув, я закрыла глаза и сосредоточилась. Воздух подернулся рябью, по коже прошелся легкий ветерок. Несколько минут спустя я критически оглядела результаты труда: главное, чтобы в нужный момент кровать под нами не расползлась, явив на обозрение дыру. Впрочем, разглядеть мы ее не успеем — провалимся. Зато прочувствуем основательно, причем самой правильной из всех частей тела. Впрочем, сейчас комната выглядит как надо, а после разберемся. Проблемы нужно решать по мере их поступления.

Вычистив напоследок свой костюм от пыльцы, я заплела волосы в косу и вышла из комнаты.

Осенний воздух встретил меня теплом, свежестью и мерным перестукиванием деревянных мечей. Мои мужчины тренировались, не замечая ничего и никого вокруг. Не будучи в силах отказать себе в удовольствии, я несколько минут за ними наблюдала. Талейн держался спокойно, даже расслабленно, но при этом был предельно внимателен. Салем же сосредоточенно хмурил лоб, двигался отрывисто, нервничал, но не пропускал ни одного выпада отцовского меча. Не желая отвлекать на себя их внимание, я направилась в сторону конюшни, по дороге размышляя над тем, не послать ли к чертям свою работу и не родить ли второго ребенка. Девочку. Для себя.

До ушей донеслось конское ржание — как обычно, по утрам Карат приветствовал меня издалека.

Внутренний же голос не преминул сообщить, что даже при всех моих магических умениях детей нужно ждать девять месяцев, не меньше, а Талейн сейчас занят, так что идею следует отодвинуть хотя бы до того момента, когда он освободится. Убедил, что и говорить.

В конюшне было светло и тепло, вкусно пахло свежим сеном. Бодрый конюх деловито рассыпал по кормушкам овес. В стойле Карата красовалось новое полено, но сейчас конь его не трогал. Вопросительно скосив лиловый глаз, наблюдал за моим приближением.

— Здравствуй, мой красавец! — Я вошла в стойло и протянула сахар.

Теплые губы мягко прикоснулись к ладони, принимая угощение. Послышался хруст. Я запустила пальцы в шелковистую гриву, любуясь ее роскошным иссиня-черным цветом, погладила коня по длинной шее, удовлетворенно отмечая ее лощеную бархатистость — несмотря на непонимание или даже боязнь странных вкусовых предпочтений лошадки, конюх от своих обязанностей не отлынивал и регулярно чистил и расчесывал моего любимца. Сняла со стены седло и закрепила его на угольно-черной спине.

Во время моих манипуляций конь стоял неподвижно, но я едва закончила, как он без понуканий покинул стойло и направился к выходу из конюшни. Я пошла за ним, попутно наделяя сахаром других лошадей, потянувшихся ко мне за угощением.

На улице ласточкой взлетела в седло и слегка сжала упругие бока. Конь понятливо взял с места в галоп, стрелой промчался в ворота, которые едва успели раскрыть стражники, и спустя короткое время мы были далеко за городом.

Ветер приветственно хлестал в лицо еще теплым, но упругим потоком, окутывая упоительным ароматом осеннего разнотравья с легким привкусом прелой листвы и утренней влаги. От быстрого бега деревья и кустарники проносились мимо с высокой скоростью, слившись в единое цветное пятно. Глухой дробный перестук копыт заставлял смолкать птичий гомон, испуганно порскать врассыпную полевок и прочую мелкую живность, водившуюся в высокой траве.

Чуть наклонившись вперед, я дышала всей грудью, чувствуя, как внутри разливается горячее чувство восторга. Довольно быстро оно затопило меня полностью, накрыло с головой, заставив выпустить поводья и уткнуться лицом в развевающуюся гриву.

Конь тут же перешел на плавный аллюр, позволяя мне передохнуть и прийти в себя. Я благодарно потрепала его по шее и выпрямилась в седле. Мгновение спустя в воздухе перед нами повисло марево портала. Я направила любимца прямо в серебристый туман.

Неподвижная гладь хорошо знакомого лесного озера была щедро покрыта разноцветным ковром опавших листьев. Небольшую поляну плотно обступали деревья, закрывая лесное зеркало от проказливого ветра, не давая ему тревожить ровную поверхность рябью. Стояла тишина, лишь высоко над головой иногда пересвистывались птицы.

Я отпустила Карата пастись, а сама села на берегу и уставилась задумчивым взглядом на водную гладь, ожидая появления подруги. Время шло, но русалка не спешила радовать меня своим появлением. Решив, что сегодня она вовсе не появится, я поднялась с травы и наконец услышала тихий всплеск.

— Алиена не придет, у нее мужчина, — виноватым тоном сообщила незнакомая русалка, вынырнув у самого берега, и с любопытством уставилась на меня. — Поиграешь со мной вместо нее?

Я, в свою очередь, виновато посмотрела на девушку и нарочно повела плечами:

— Прохладно, в воду не пойду. Извини! Может, в другой раз?

Отвернувшись, зашагала прочь от озера к деревьям, под которыми пасся Карат. Если Алиену я знала давно, еще при ее жизни на земле, то причин доверять этой незнакомой русалке у меня не было никаких. Еще утащит под воду забавы ради, даже несмотря на то, что я не мужчина.

Обрывая мои мрачные мысли, вдогонку полетело обиженное: «Постой!» Устыдившись, я обернулась.

Русалка стояла в траве всего в двух шагах от меня. Стройное обнаженное тело, тонкое и бледное, открыто просвечивало сквозь мокрую прозрачную ткань; хвост, как это положено на суше, претерпел необходимые изменения: босые ноги с крохотными ступнями зябко переступали по траве; широко распахнутые прозрачно-голубые глаза смотрели жалобно и трогательно.

— Я так замерзла! — певуче пожаловалась русалка, приблизившись, и вдруг прильнула ко мне с неожиданной силой. — Согрей!