Юлия Славачевская - Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы

— Если ты о той вечеринке, — тихо сказал Терейн, опасливо оглядываясь по сторонам, — то ничего не было! Тебе примерещилось.

— Согласна, — закивала я головой. — У меня вообще галлюцинации, миражи и белая горячка. Э-э-э… только меня на той вечеринке не было.

— А где ты была? — У нас начинался день открытий. Кое-кто открывал глаза, а кому-то вскрывали мозг. Тупым консервным ножом.

— В постели, на которой… — начала я объяснять, где и при каких обстоятельствах мы встречались.

— Не было этого! — категорически заявил шатен, не дослушав. — Все претензии не по адресу! У меня на это время есть алиби!

— Алиби? Какое?.. — Мне стали очень любопытны варианты отмазок благоверного лет эдак через двадцать.

— Я в то время был в жерле вулкана! — проникновенно поведал мне Терейн, твердо и убедительно глядя на меня золотисто-карими глазами.

Честное слово, я поверила, что находиться в лаве гораздо интереснее, чем в постели с дамой! Градус выше. И водку не посоветуешь — по градусу все равно проигрывает.

— Угу, — согласилась я. — Вы вообще оттуда не вылезаете, я в курсе. Севда рассказывала. — Тут я покривила душой, потому что блондинка о муже и его диковинных пристрастиях даже не заикалась, но решила немного польстить, так сказать, в меру своих возможностей.

— Так ты с моей женой знакома? — Бог присел рядом на корточки.

Я отвела глаза. Вообще-то я девушка скромная и то, что виднелось из-под полотенца, вызывало ностальгическую реакцию организма и требовало решительных действий.

Например, оторвать на фиг…

Я немного посопротивлялась своим горячим желаниям и насущным потребностям, а потом решительно заявила:

— Вы бы оделись, что ли… А то Севда нас не так поймет… и мириться не будет!

Терейн поймал мой кровожадный взгляд плохой девочки, засмущался и по-спартански быстро привел себя в надлежащий вид: ничего лишнего не высовывается, не вываливается и вообще ничего не видно. Облегченно вздохнув разом, но по разным причинам, мы машинально пожали друг другу руки и начали конструктивный диалог:

— Терейн, мне нужна помощь!

— И что?

— Мне очень нужна помощь! — Уже с нажимом и демонстрацией кадуцея.

Кадуцей отвели, меня щелкнули по носу и…

— Что мне за это будет?

— С женой помирю, — выдвинула я рацпредложение.

— Не хочу! — помотал головой бог. — Она мне изменила!

— С ума сошел! — возмутилась я. — Откуда непроверенные данные? Уволь своих резидентов!

— Они проверенные! — упорствовал бог. — Я видел стенограмму свидания!

— Чего ты видел? — закатила я глаза. — Это мои художества — от скуки на все руки.

— Рук там было мало! — пробурчал Терейн. — В основном там красочно представлялись другие части тела.

— Это я конспектировала, как буду мстить Рицесиусу, — призналась я, краснея. — Немного переборщила…

Терейн заинтересовался:

— Немного?.. — Кто-то весьма впечатлился размером моей мести и начал вглядываться в хрупкую девушку как-то уж слишком пристально.

Я в это время рассматривала верхушки колонн, небо и думала о ремонте, мытье посуды и погоде, не подпуская к себе настойчивое желание провалиться от стыда под землю. И даже, в несвойственной мне щедрости, подписала стыду годичный оплачиваемый отпуск с сохранением места и звания, пообещав по мере сил скучать и горячо надеяться на возвращение.

— Чуть-чуть! — кивнула я, все так же блуждая рассеянным взглядом по небосводу.

— Не врешь?! — слегка поохладел бог в своей необузданной ревности.

— Чтоб меня всю жизнь парфенушки одевали! — поклялась я. И показала, во что они вырядили Сухлика.

Шатен пару минут выглядывал из-за трона, оценивая нечто в пиджаке, рубашке и клетчатых штанишках… по колено. Клетка, кстати, была зелено-желтая. Рубашечка — оранжевая. С пышным жабо на груди (в жабо присутствовали вкрапления люрекса). Пиджак ярко-сиреневый.

Сейчас парфенушки подбирали несчастному юноше обувь. Пары ботинок были одна другой краше — что по цветовой гамме, что по дизайну. Были отброшены красные, сиреневые и лиловые, выбор оставался между черно-красными ботиночками в клетку, неоново-салатовыми и ультрасиними кедами. Зрелище не для слабонервных!

Севда плевалась ядом и ругалась, как базарная торговка. Парфенушки радостно суетились, доказывая, что «красиво». Вьюнош, кажется, готовился упасть в обморок.

— Верю! — чистосердечно сказал бог, возвращаясь в укрытие и морщась, словно от зубной боли.

— Так вот, — развивала я тему. — Ты помогаешь мне, а я тебе!

— Хм, — озадачился Терейн. — Думаешь, она сама со мной не помирится?

— Не знаю, не знаю… — многозначительно ответила я, ни капли не солгав. И так же честно предупредила: — Но я буду всячески мешать вашему примирению, потому что мои мальчики поперлись за каким-то хреном в Руматские болота…

— Давай мы этого хрена уничтожим! — перебил меня шатен, подглядывая за женой, занятой разборкой с херувимами по поводу гардероба.

— А давай мы тебе чего-нибудь уничтожим! — начала я злиться. — Так поможешь или нет?

— Ладно, — без особого энтузиазма согласился припертый кадуцеем в грудь бог. — У меня там есть один подходящий на роль проводника подчиненный элемент!

Почему-то это прозвучало почти как «вражеский»… Но я не стала заострять внимание на мелочах.

— Чудненько! — порадовалась. — Только Сусанина не воскрешай, а то я вам не поляк, миндальничать не буду. Живо Севде расскажу про жерло вулкана и посмотрю, сколько ты после этого проживешь и в какой целостности останется твой хрупкий мужской организм.

— У нас регенерация хорошая, — фыркнул шатен. Но все же призадумался, нужен ли он будет регенерированным молодой красивой жене, которая, кстати, этому сама и поспособствовала.

— Давай помогай, — подтолкнула я сообщника к решительным действиям. — А то сейчас еще чего-нибудь от души и для тела нарисую! Ага. — Показала богу язык. — И принесу твоей жене как зарисовку с твоего свидания!

— Это шантаж! — заявил бог. Строго предупредил, исчезая: — Учти! Шантажисты долго не живут!

— Ну-ну, — хмыкнула я. — Поговори еще! — и пошла бдеть к зервизу.

Наутро всех морально неустойчивых алконавтов Кондрад безо всякой пощады вышиб обратно, отобрав продукты и снаряжение, которые мы разделили между собой. Пришлось нагрузить провиантом и русалку. Впрочем, привычная к тяжелой крестьянской работе, она не возражала.

Этот день проходил ничуть не лучше, чем первый. По-прежнему временами сильно кружилась голова, словно при гипервентиляции. Меня шатало, как пьяного, и характерно водило из стороны в сторону.

Мы двигались сквозь старый нерасчищенный лес по болотистой местности.

Что это такое?