Юлия Славачевская - Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы

У королевы без единого всхлипа по щекам катились жемчужные слезы.

— И не занимается всяческими извращениями, в отличие от того же горбатого принца Суллы, о котором повсеместно бродит очень дурная слава!

Я продолжал хлестать ее словами, будто хлыстом, изливая внутреннюю боль:

— У нас нет будущего, Иалона. Что бы со мной ни случилось, мы не будем вместе. Единственное место, где мы смогли бы нормально существовать, — мой мир. Там нам не будет ничего грозить. Я на своем месте и в своем праве взять тебя женой.

Вздохнул:

— Но пока не появится Рицесиус, мы не вернемся. А так долго я, боюсь, не протяну.

Любимая замерла:

— Так плохо?

Я тяжело вздохнул:

— Да. И это очень даже хорошо, что на ближайшие дни Кондрад назначил это свое решающее сражение! Потому как иначе русалка наплевала бы на все запреты и давно меня изнасиловала, морально и физически, невзирая ни на какие обещания! Обзавелась бы выводком русалочек, а ты бы мне этого никогда не простила!

Королева хмыкнула.

— Но если я тебя оставлю тут беременной одну, — тут уже хмыкнул я, — то не прощу самого себя! Поэтому умоляю тебя, Иалона, Богом прошу — уматывай! Не дразни меня. Мне и без того тошно!

Не стану же я ей говорить правду, что держусь из последних сил и вообще… передвигаюсь на остатках воли. Что каждый день мая — как дорогой подарок. Что месяц практически на исходе. Что жить с каждым днем хочется все больше и бешено тянет рвать зубами того мерзавца, кто все это надо мной подстроил. Только не уверен — кого именно…

Прыжок на месте с подскоком вышел на загляденье!

Когда на тебя в упор пялятся громадные, будто плошки, светящиеся желтые глаза вкупе с колоссальной распахнутой пастью, из которой струйкой стекает слюна с белоснежных клыков — как-то не до веселья! Можно от страха инфаркт на месте схлопотать!

— Т-ты кто? — очень мужественно спросила я дрогнувшим голосом.

— Гав! — сказало чудище.

— Сама такая! — обиделась я, всерьез раздумывая, умеют ли среднестатистические девушки бегать по стенам и потолку.

— Гав-гав! — провозгласило страшилище и вышло на свет.

— Здравствуйте! — обрадованно воскликнула я, узнавая одного из команды аралёзов. Уже сама не знала: хочется его прибить или приласкать.

— Гав! — вежливо заметила собака.

— Давайте будем разговаривать потише, — попросила я. — У меня экскурсия, и я совсем не хочу ее прерывать.

— Хав, — согласился шепотом аралёз и, аккуратно схватив меня зубами за халат, попытался куда-то утащить.

Это у него получилось прям-таки великолепно. Я волоклась со всем хлипким прилежанием, благо весовые категории у нас были разные.

— Куда ты меня тащишь, коврик-блоходром? — безуспешно вырывалась я, стараясь не сильно ударяться о стены и углы.

Представляете себе мою неземную красоту, украшенную шишками, синяками и ссадинами? Вот и я не представляю.

— Р-р-р! Хаф, ум-ум, няф-няф, — объяснили мне, не разжимая челюстей.

— Все весьма доходчиво и понятно, — ответила я. — На удивление! Мне осталось лишь дойти и убедиться самой. И желательно самостоятельно. Слышишь?! Отпусти!

В этот, можно сказать, патетический момент моего путешествия, когда мое откуда-то внезапно вылезшее сознание предложило в лучших традициях Лондона и Парижа договориться с животным, то бишь по-простому — словесно отправить в незамысловатый маршрут (но вежливо!), как мы притащились.

Ой! За очередным поворотом оказалась высоченная железная двустворчатая дверь. Очень массивная, которая была украшена изображением сюрреалистических рож.

Чьи это были рожи — сказать проблематично… Мерзкие, перекошенные, с зенками навыкате, приплюснутыми носами, с неправильным прикусом и миленькими зубками в два пальца длиной. Посредине двери расположены головы побольше, вверху — чуть поменьше. В общем, урезанный вариант «Данжеон лорде» в пиратской версии.

Рядом с замочной скважиной примерно на уровне моего лица были две та-акие здоровенные жуткие хари, что если ночью приснятся — обязательно опозоришься! И не только по части мокрой постели, замечу… Их волосатые и рогатые головы… лица… морды… пускай — физиомордии были искажены страшной гримасой не то злобы, не то смертельной муки. Они непрерывно перемещались по дверному полотну, вращая глазами, шевеля челюстями. Даже железные волоски двигались, словно живые.

У меня подогнулись ноги.

Вот вам и «ой»! Мама!

Аралёз мягко ткнул меня носом в спину, и я от неожиданности полетела обниматься с дверным украшением. Рожи довольно щелкнули пастями.

— Извините, — пробормотала я, отодвигаясь. — Мы с вами еще мало знакомы для такого тесного общения.

Рожи закатили глаза и замерли.

Аралёз, твердо упираясь лапами в пол, настойчиво пихал меня к двери, всей своей сутью показывая: мне туда!

Я вздохнула и постучала в створку.

Рожи очнулись от сна и показали мне кукиш откуда-то выросшими лапами.

— Как невежливо, — обиделась я и стукнула по кукишу кадуцеем, вытащенным из-за фартука. — Я все же дама!

Живые элементы декора на минутку задумались над своим поведением и согласованно продемонстрировали жест, доходчиво объясняющий, куда мне нужно по этому поводу сходить.

Их манеры явно были привиты в местных трущобах.

Я решила заняться кое-чьим воспитанием.

Для начала попыталась отломать показанный мне палец. Сплав оказался твердый, а я — не Поддубный, поэтому и проиграла. Но в ход пошел кадуцей! Вскоре рожам было уже нечего демонстрировать — все лишние элементы декора были моментально вколочены с помощью жезла обратно. Гул стоял знатный, но почему-то никто не отреагировал и на разборки не прибежал. Нам же лучше. Нам — это мне с аралёзом.

— Поняли, кто в доме хозяин? — нарочито ласково спросила я у притихших рож.

Те изобразили кивок и закатили глаза.

— Открывать будем?.. — поигрывая кадуцеем.

Рожи замотались из стороны в сторону и заняли круговую оборону. Они все же высвободили и разогнули отбитые конечности и сцепили их друг с другом, намертво перекрывая доступ вовнутрь.

— Во! — поучительно сказала я. — Как говорили в одном из фильмов: «Жить захочешь — не так раскорячишься!»

Рожи истово закивали, подтверждая мои слова, и еще теснее сжали объятия. Блин: «Мир-дружба-кукуруза!» И все исключительно против меня. А крепко дружат, сволочи! Без болгарки на ту сторону не переберешься!

— Чтоб вас папа с мамой потом не разъединили, гады рукастые! — вполголоса пожелала я, в досаде помахивая кадуцеем. — И дружите себе до скончания веков!

От очередного моего взмаха в дверь шибануло синей молнией. Руки монстров сплелись еще теснее и замерли.

— Что будем делать? — поинтересовалась у мохнатого пуфика-аралёза.