Генри Олди - Чужой среди своих

У обер-сержанта отпала челюсть, в результате чего Небейбаба стал очень похож на гостя.

– Ты чего, Алька? Дурак или прикидываешься?!

В ответ Альеносхромп на всякий случай еще разок дал себе в ухо: для лучшего осмысления.

– Так. Пойдем! – сержант метко плюнул обгорелым фильтром в пасть автоуборщика, и суровое лицо Небейбабы озарилось счастьем 999-й пробы. – Это, землячок, не рассказывать – это показывать надо!

в которой огневая мощь способствует взаимопониманию, ведутся философские диспуты на пальцах, а в финале сообщается пренеприятнейшее известие

Трюмная палуба пустовала – «Нострадамус» шел порожняком, если не считать грузом десантников – и Небейбаба с разрешения капитана не преминул оборудовать здесь временный тир. По дороге обер-сержант возбужденно дергал себя за усы: в кои-то веки нашелся достойный зритель! Свойский мужик: не кирзач, не изя, не педро… Раньше Небейбаба искренне полагал, что всяких зеленых, в случае обнаружения таковых, следует без промедления прибрать к ногтю. Но это же всяких зеленых, а не совершенно конкретного зеленого, и даже не зеленого, а зеленоватого! Понимать надо! Особенно если кореш Алька горит желанием увидеть занятие для настоящих мужчин!

Надо сказать, что оным «занятием» обер-сержант успел изрядно достать весь экипаж шхуны. Полянкер-Луговски как-то раз написал жалобу на имя лейтенанта Губера, требуя призвать «распоясавшегося милитариста» к порядку, дабы последний «прекратил негативно влиять на душевное равновесие экипажа». Лейтенант пообещал призвать и прекратить, после чего ушел делить капрала Касаткину, вскоре оказавшись в гибернаторе лазарета. Старшим в отделении остался Небейбаба, и жаловаться сделалось некому.

– Вот, земляк, любуйся! Это, значит, оно и есть: оружие! – торжественно возвестил обер-сержант, сбрасывая с плеча импульсный седиментатор. Снимать «Дружбу Народов» с предохранителя не понадобилось: Небейбаба всегда считал излишним предохраняться. – Видишь во-он тот щит? Пласталь, восемь на двенадцать?

– Вижу, добрейший Василий Архипович.

– А теперь?!

Вряд ли кто-нибудь назовет лучшим воспоминанием своей жизни грохот седиментатора в замкнутом пространстве трюм-палубы. Альеносхромп Ублажитель-IV даже присел на задних лапах и хвосте: поза «Внимаю Мудрости Терца», символ устойчивости и благоговения. Мишень, без промаха пораженная импульс-картечью, принялась седиментироваться: полетели ошметки вероятностей, корневая «вещность» щита занялась анти-ченнелингом, из искры возгорелось пламя, а молекулы впали в глубокую депрессию, склонную к суициду. Секунда, другая – и от щита остались лишь воспоминания, да и те на цыпочках удрали в угол, где безропотно выпали в осадок.

– Знай наших! – Небейбаба, гордый успехами Человечества, подмигнул гостю. – А это, зеленка ты моя, называется: подствольный флеймер!

Шквал огня, сплетая сотни бескостных языков в лепете несуразицы, разметал штабель ящиков из-под «Завтрака террориста». Альеносхромп от благодарности за новые переживания чуть не впал в ритуальную каталепсию, но Небейбаба вернул гостя в исходное состояние, молодецки гаркнув прямо в лишай-толковник:

– Еще! Еще гляди, земляк! Кумулятивные плазмо-пули со смущенным центром тяжести!

«Кольт-ВКП(б)-1500» сыграл «Ижицу-Пыжицу» в контр-октаве. Дюжина бутылок, развешанная противолодочным зигзагом, легла на пол лужами жидкого стекла, образовав карту звездного неба – если смотреть наискосок от Ятя Центавра.

– Ты погоди! Я сейчас такую штуку притащу!!! – когда Небейбаба «заводился», остановить его мог разве что прямой приказ вышестоящего начальства, да и то с часовым запаздыванием.

Кинувшись в боковую дверь, обер-сержант вскоре вернулся, лиловый от натуги.

– Осколочно-фугасный бомбошвыр «Консенсус»! – ликующе выпалил он. – Я этим шпакам даже показывать не стал: то им, видите ли, грохочет, то, биомать, полыхает, то дымит. А тебе, землячок, покажу! Вещь! С гидрокомпенсатором отдачи, облегченный вариант…

«Облегченный вариант» бомбошвыра весил вровень с Небейбабой.

Альеносхромп принял позу «На краю обрыва размышляю о вечном», символизирующую внешнее сосредоточение, и стал внимать.

– Обер-сержант Небейбаба!

– Я!

– Что это значит? – мосластый палец ткнулся в оплавленную и покореженную стену. Ковырнул, загнав под ноготь броневую занозу.

– Испытания полевого денатуратора «Гринпис» в замкнутом помещении!

– Три наряда вне очереди!

– Есть!

Альеносхромп Ублажитель-IV с восторгом глядел на одухотворенного Василия Архиповича. Жаль, что все так быстро сгорело. Но увидеть небывалое: разумный вслух разговаривает сам с собой!!! – после такого можно с чистой совестью предстать на суд Мудрого Терца Второпредков. «О, претворитель заветов в жизнь! – скажут Астрал, Ментал и Забыл. – Кто, как не ты, заслужил белизну внешних ребер?!» Правильно Василий Архипович пообещал «разумному-в-себе», с которым говорил, три нарядных одежды без тягостного ожидания. Надо будет добавить подарок от разумных Улья. Какое-нибудь новое переживание…

– Ну? Как?!

Обер-сержант хлопнул гостя по чешуйчатой спине. В самом деле, зеленый, давай восхищайся! И только попробуй, биомать, не восхититься!

– Прошу прощения за ошибку, – согласно ритуалу самоуничижения-паче-гордыни, Альеносхромп трижды вздернул хвостовую трещотку. – Я полагал, что Беспредельцы обитают в раю. Иначе как бы выжили такие славные, такие добрые, такие незащищенные создания…

«Это мы, ядрена бомба, незащищенные?!» – так обер-сержант не обижался даже тогда, когда штабс-хорунжий Небейбатько, почти однофамилец, карьерист и тыловая крыса, стал чемпионом полка по алфавиту, с помощью вербалайф-допинга обойдя Василия Архиповича на две буквы.

– Теперь я вижу: вы пошли другим путем. Создание мощных средств противодействия катаклизмам и хищникам. Еще раз молю извинить недомыслие.

– Какие хищники?! – вскипел Небейбаба. – Мы тебе что, охотничья артель «Ни Пера»?! Мы – военное подразделение!

– Военное? – Альеносхромп поскреб когтем лишай-толковник, переводя его в ассоциативный режим. – Молю о разъяснении. Смысл понятия темен.

Глядя на зубастого пацифиста снизу вверх, Небейбаба вдруг понял, что чувствовал фельдфебель Шандор, объясняя салабону Ваське суть команды: «Под восемь годовых рассчитайсь!».

– Давай-ка заново, землячок, – обер-сержант ногой придвинул к себе чудом уцелевший ящик. Сел, распечатал новую пачку «Бикфорда», прикурил от трофейного кресала. Долго смотрел, как огонек, шипя, ползет к фильтру-детонатору. – Ты кто такой, язви тебя в дюзу, есть?

– Разумный.