Борис Немировский - Сказки

Разозленный Зо Ли выстрелил по глазу. Из глаза посыпалась всякая дрянь — иглоколы, ДМ-модули, крейсеры «Ильмус» и «Риман». Послышались далекие взрывы. Толпа народа повалила в ту сторону. Зо Ли обрадованно перенес на нее огонь. Сеятель завопил:

— Остановитесь, разумные!

Разумные остановились. Остальные побежали дальше. Зо Ли расстрелял остановившихся, приговаривая:

— Остановка в пути — смерть!

Сеятель превратился в быстролет и улетел, рассыпая на ходу что-то разумное, доброе и немножко вечное. Оно стукнуло Зо Ли по макушке и он замолчал.

— Вот видите, чего спьяну померещиться может. Похмелитесь, что ли… — заметил ворчливо Вирт.

— Не-ечем, — простонал Головачев и уронил голову на подушку. Изыди!

— Ну, эт'мы мигом, — промолвил Вирт, вынул ПГД-пистолет и выстрелил в Сверхоборотня. Тот с глухим хлопком превратился в запотевшую с холода бутылку «Жигулевского». Головачев, взвыв, потянулся к ней, зубами сорвал крышечку и стал, захлебываясь и рыча, пить.

Постепенно исчезли Грехов и Вирт, «Мастифф» и Сверхоборотень, Зо Ли со своим карабином… Каркнув укоризненно напоследок, пропал Страж. Головачев оторвался, глянул на бутылку, и, подумав: «Это-то мое!», продолжил.

В лучах закатного солнца по дороге среди крапивы шли двое — Магистр и мальчишка. Вообще, крапивы было полно — в поле, в лабиринте, но особенно в сюжете. Но видать, автор крапивы не боялся. А напрасно…

Когда солнце село, Магистр сказал:

— Все, проводил. Беги домой.

Из темноты на дорогу выступило нечто огромное и сопящее.

— Не бойся, это страж границы.

Пацан подумал, что никто и не боится, но промолчал. Страж тоже.

— Ну что, — спросил Магистр, — пропустишь? Сколько всякой дряни через границу шастает, а ты со мной возишься.

Страж обиженно засопел, но снова сдержался.

— Ну так как, пропускаешь? Мне некогда.

Страж подумал, посопел и ответил:

— Му-у-у!

— Вот и отлично! — обрадовался Магистр и быстренько исчез.

А Страж ушел пастись.

Симпсон проснулся в пустыне. Пустыня эта не очень-то хотела, чтобы какой-то Симпсон просыпался в ней, а не в кровати, но факт остается фактом — Симпсон проснулся именно в пустыне. Продрав глаза, он увидел прямо перед собой в лучах восходящего Солнца (а может, заходящей Луны) Угол. Он был кирпичный, со следами пуль на кирпичах. Угол был ко всему безглавый. Глава Угла валялась рядом. «Непорядок!» — подумал Симпсон, поднял главу и попытался пристроить ее на место. Два кирпича упали, но глава держалась прочно. Упавшие кирпичи уползли за Угол, особенно левый. Почему левый уполз особенно, Симпсон не понял. Наверное, решил показать характер. Симпсон заглянул за Угол, надеясь найти там табачный киоск, но там было только первое апреля. Из-за Угла, весело хлеща себя хвостом по полосатым бедрам, вышла старая Симпсонова знакомая, Тигра Николаевна Толстая (не путать с Львом Толстым, Татьяной Толстой и Н.Н.Озеровым). «Это из-за тебя она вышла» — мысленно сказал Симпсон Углу и произнес:

— Здрасьте, Тигра Николаевна. Я вас ни с кем не спутал.

Т.Н.Толстая издала тракторное урчание, присела на задние лапы и прыгнула на Симпсона. Из-под хвоста у нее ударила реактивная струя. Симпсона обожгло выхлопом, а Тигра Николаевна, приземлившись ему на плечи, языком слизала голову. Из шеи ударила струя голубой крови.

— Ты аристократ или осьминог? — спросила Т.Н.Толстая.

Симпсон пересчитал свои ноги. Их было что-то около шести с половиной. И Симпсон с облегчением ответил:

— Нет, я не осьминог.

— Вот все вы, аристократы, такие. Холоднокровные, — лениво промурлыкала Тигра, меряя Угол угольником.

Симпсон взял ее за хвост и попытался привлечь к себе. Но у него ничего не получилось, а привлекать было больше не к кому — пустыня кругом. (Пустыня попыталась повернуться кругом и уйти, но ее вовремя удержали).

— Какая вы… непривлекательная, — смущенно пробормотал Симпсон и голова его закашлялась.

— Эх ты, даже этого не умеешь! — рыкнула Тигра Николаевна и привлекла Симпсона к Уголовной ответственности.

Угол хотел сказать, что у него и своей ответственности хватает, но промолчал. Глава его укоризненно закачалась.

Симпсон нахлобучил голову на место и заглянул за Угол снова. Впереди него лежали девять дней пути, которые Симпсону надо было пройти во что бы то ни стало. Однако Что бы то ни стало истрепалось и для ходьбы не годилось. «Трепло!» — с тоской подумал Симпсон и двинулся вперед.

Всю ночь падал прошлогодний снег и наутро в пустыне началось наводнение.

Когда пустыня обнаружила, что в ней завелись акулы, она решила, что пора бы называться морем. И подала петицию в ООН. В петиции, в частности, говорилось: «Поскольку из-за длительного снегопада во мне началось наводнение и завелись рыбы, Я, пустыня Сахарапоталонам, прошу впредь считать меня морем Чайным. Претензии на владение мною со стороны Китая отклоняю». (Отклоненные в разные стороны претензии разочарованно убрались восвояси. Сво Я Си уехал домой, в Китай).

В ООН на трибуне сидел Хавьер Перес де Куэльяр и монотонно ныл:

— По-одайте петицию, Христа ради!

— Вот! — сказала пустыня и подала.

Перес де Куэльяр мастерски принял подачу и спросил:

— Ну и что тут?

— В петиции все сказано.

— В петиции или в частности?

— И там и там. Вы что, не верите?

— Верю.

ООН подумала-подумала, плюнула и решила: «А будь ты морем!» (Там, где ООН плюнула, образовалось Море Плюрализма. В нем немедленно утонула одна великая держава).

А Симпсон поплыл обратно. Дальше идти было нельзя — акулы при виде шести-с-половиной-нога начинали захлебываться. Тогда Симпсон присел на Углу, который торчал из воды. Вверху с чириканьем и реактивным грохотом летала Тигра Николаевна. Она похудела и в связи с этим сменила фамилию. Это пыталось развязаться, но безуспешно.

— А-а, вернулся, аристократ! — приветствовала Симпсона Тигра. — С прибытием!

— С прибытием, мадам Толстая!

— Вот прибью сейчас, тогда узнаешь. И я не мадам Толстая, а мадмуазель Худая. Ты что, не видишь, что я похудела?

— Худо это. Ну, ничего, приземляйтесь.

Т.Н.Худая присела рядом, но в это время из воды показалась бутылка подлодной водки. Симпсон попытался вытащить ее, но сам свалился. Хорошо еще, что Тигра хвостом выловила и Симпсона, и бутылку. Тем же хвостом она выбила пробку. Из бутылки повалил густой вонючий дым.

— Отвали, — недовольно проворчала Тигра.

Дым превратился в Хавьера Переса де Куэльяра, который торжественно заявил:

— Позвольте поблагодарить Вас за мужество…

Тигра поморщилась и прорычала:

— Ты мне замужество не шей, я девушка!