Олег Шелонин - Собачье дело

Третье звено, грязное, потное, мокрое, только что вынырнувшее через портал из тайги, жмурилось от удовольствия, привычно принимая пистоны от родного начальства. За время отпуска все, кроме трусихи-стажера Незабудки, соскучились по этой процедуре и откровенно балдели. Впрочем, трусихой Марию можно было назвать с известной долей натяжки. Она, кроме мышей, по жизни боялась только трех вещей: уколов, собак и начальства. Хотя нет, порядок был другой: сначала собак, потом уколов, а уж в последнюю очередь начальства. Все потому, что ее в детстве сначала собака покусала, затем пьяный фельдшер из огромного шприца вкатил лошадиную дозу противостолбнячной сыворотки, от чего ее детская ручонка раздулась как мячик, и только потом в деревню прибыл участковый врач, выдернутый прямо из-за праздничного стола. Он сразу обозвал коллегу коновалом и начал его строить с помощью местных идиоматических оборотов, благодаря чему маленькая Маша за один злосчастный день заполучила сразу три фобии.

— Вот! — сдернул со стола бумагу Станислав. — Пяти минут не прошло, как с той стороны претензии пошли. Вы цену златорунного быка хотя бы знаете?

— А мы-то тут при чем? — фыркнул Валентин. — Лучше за своим стадом следить надо было, чтобы они через случайные порталы на Землю не шастали.

— Так стадо ведь! Не нечисть злобная, а стадо! — Шеф начал входить в раж. — Зачем же сразу в челюсть?!!

— А не фиг этому стаду на мою Дашку пасть разевать, я от этого зверею. — В лейтенанте еще бурлил боевой задор недавней схватки. — А зубки у этих бычков, между прочим, ого-го! Некрон от зависти бы удавился!

— Правда? — удивился вампир. — Хотя бы парочку с собой не захватил?

— Не, они крепко в челюстях сидят. Мощные зубы. Пришлось их вместе с бычками в портал выбрасывать.

— А рога зачем ломали? — не унимался Стас.

— Наглая ложь! Не верь этой бумажке, Папа. Рог был всего один, да и тот случайный.

— На чьей он совести? — потребовал уточнения Стас.

— Конечно, на моей, — пожал плечами юноша.

— Кто бы сомневался, — фыркнул Стас. — Как это произошло?

— Посколь… тьфу! Споткнулся, а тут как раз рог под рукой, ну я, чтоб не грохнуться, за него хвать! А он такой хрупкий оказался!

— Ага… поскользнулся, значит, — шеф вперил взор в Марию, — в тридцатиградусную жару.

— Откуда тридцать? — возмутился Валентин. — Не лето, чай, второе сентября. По утрам в тайге свежо, аж…

— …целых двадцать градусов выше нуля, замерзли там все на фиг, — хихикнула Дашка, за что тут же схлопотала тычок в бок от благоверного.

— Так на чем ты поскользнулся? — продолжил допрос Стас.

— На собственных соплях. Достал насморк проклятущий, — нагло соврал лейтенант.

— Давно болеешь?

— Уже полчаса, — опять захихикала Дашка.

Надо сказать, что хрюкала под нос не только она. Все члены третьего крыла, за исключением Марии, с трудом сдерживали смех. Антона, проходящего в конторе под кодовым названием Колдун, тоже разбирало, но он держался и даже пытался изобразить сочувствие, поглаживая локоть подруги, вжавшей голову в плечи.

— А вы что скажете, Полковник?

Семен Сергеевич, командир третьего крыла, сделал постное лицо и даже открыл рот, чтобы начать доклад, но шеф его остановил:

— Нет, вас спрошу потом. Доклад об операции ко мне на стол к обеду. А вот стажера Незабудку я бы послушал. Что скажете, Мария? На чем наш Херувим вдруг поскользнулся?

— На собаке, — еле слышно пискнула Мария.

— Откуда там собака? — опешил Стас. — Вы что, на охотника в тайге наткнулись?

Девушка затрепетала.

— Да не было там никого, — пришел на помощь ей Антон, — кроме этих овцебыков.

— Какие это овцебыки! — возмутилась Незабудка. — Собаки это страшные, а не овцебыки. Рыжие такие, да еще и рогатые к тому же! Зубы — во! Копыта — во! — начала она разводить руками. — Глаза — как плошки, а уж когти на копытах — страсть!

— Да брось ты, Машка, нашла чего пугаться! Обычные бычки-недомерки, — остановила боевую подругу Дарья. — Какая-то карликовая порода. Они же с пони величиной. Зубы большие, да, не спорю, и ежели на морду сбоку посмотреть, то на собачек смахивают, но…

— Вот теперь все ясно, — тяжко вздохнул Стас, взмахом руки заставив замолчать сестренку. — У страха глаза велики.

Все прекрасно знали, что, когда стажер Незабудка чего-нибудь путалась, вокруг начиналась стужа. Этот вид магии лез из нее непроизвольно, и справиться с ней мог только Антон, если, конечно, был в тот момент рядом и успевал ее успокоить. Но на этот раз все произошло так быстро, что Колдун просто не успел.

— Большой кусок тайги там вымерз? — деловито спросил Стас.

— Метров на двести в круг, не больше, — успокоил его Знахарь, врач крыла.

— Понятно. А почему у них оторваны хвосты? — продолжил допрос Стас.

— За них удобнее держаться, — пояснил Валентин.

— А зачем за них держаться? — не унимался Стас.

— Чтоб лед об дерево с их морды сколотить.

— Что?!!

— Ну это… чтоб не задохнулись, — внес дополнительное разъяснение Херувим. — Сам говоришь, элитная порода, поголовье надобно беречь. Вот только хвостики у них сильнее морд замерзли, после первого удара пополам!

— Господи! С кем я работаю! — взвыл Стас. — Все вон отсюда!

Третье крыло не стало просить себя дважды и поспешило свалить с глаз разгневанного начальства. Начальник филиала грустно посмотрел на выставленный счет.

— Это катастрофа!

В кабинет без стука вошел Эльгард.

— Редкостные наглецы! — Генеральный инспектор шестого сектора измерений был в тихом бешенстве.

— А, ты тоже такую получил? — вяло буркнул Стас, увидев аналогичный счет в руках Эльгарда.

— Естественно!

— Слушай, цифры там, конечно, запредельные, но ты моих архаровцев сильно не ругай, — попросил Стас. — Я им уже пистонов вставил.

— За что? — удивился Эльгард.

— За небрежное отношение к работе, нанесение непоправимого вреда редким видам мирных и очень дорогостоящих животных в процессе депортации…

— Это хадырги мирные? — фыркнул Эльгард. — Да это самые свирепые животные Зирганга, питающиеся исключительно гуманоидами. А еще оцегоны используют их на своих гладиаторских боях. Выставляют против них вооруженных до зубов рабов и воют от радости, глядя на то, как хадырги рвут несчастных на части и тут же на арене пожирают, выковыривая самые лакомые кусочки из доспехов. Оружие рабам обычно не помогает.

— Ну ничего себе! Там что, средневековье процветает?

— Там дикость процветает. Оцегоны — самая дикая раса самого дикого измерения самой дикой планеты по имени Зирганг. Там такое творится, что Содом и Гоморру можно только с райскими кущами сравнить. Вот что у вас будет человеку, который в карты проиграл чужую жизнь, взял в руки нож и пошел валить того, на кого укажут?