Максим Далин - Блаженны миротворцы

Что оно такое, эти выделения — я не понял. Но уж не мёд.

А в-третьих, создание это, оно — ручное. Домашнее. Чиеолийцы могут его трогать, чесать эти мохнатые бока — и ему явно нравится. И им нравится: Гелиора присела на корточки, тёрлась лицом об червякову голову и гладила его за глазами. Как щенка.

Всё-таки, мне было здорово не по себе.

Я понимал: это Посредник, главное сельскохозяйственное животное Чиеолы. В этих его выделениях ничего ужасного нет; в конце концов, мёд — это тоже не амброзия, а пчелиная отрыжка. Ничего — едим. Любовь или нелюбовь к громадным мохнатым червякам — дело привычки и менталитета. Чем его кормить — мы на Мейне придумаем, тем более, что Фиолетовый сказал: червяк универсальный, особая порода для пионеров Простора. Ест практически всё.

Безвредный полезный зверь.

Только меня от него мутило. И от его шевелящейся челюсти было неприятно точно так же, как чиеолийцам — от моих зубов. Небось, и палец откусит, если недосмотришь.

А Гелиора гладила мою руку и щебетала:

— Ты посмотри, какой хорошенький! Пусечка, лапусечка, дусечка! — видимо, по смыслу какие-то девчоночьи междометия, голое восхищение пополам с умилением. И на Фиолетового обрушила целый водопад благодарностей. — Ах, командир, какая прекрасная порода! Что-то исключительное, я таких только на открытках видела! Я так рада, я так благодарна!

И Фиолетовый, благодушно потирая кончики пальцев, клекотал в ответ:

— Совет Матерей Мира высоко оценил твою идею, Женщина. Они дарят тебе и человеку этого Посредника и надеются, что это будет значимое событие. Блестящий эксперимент, вот как это охарактеризовала Старшая Мать. Даже сам факт пребывания нашей Женщины и Посредника в человеческом мире представляется немаловажным. Четыре материка Чиеолы желают тебе и человеку удачи.

— Это в том смысле, что мы будем воспитывать её девочек на стыке культур? — спрашиваю.

Надо чем-то отвлечься от червяка.

А Фиолетовый отвечает:

— Все понимают, что квалифицированный ксенолог, вероятно, был бы эффективнее, чем воспитательница. Беда в том, что человеческое сообщество может и не принять нашего ксенолога. А профессионалы из человеческого мира пока не спешат к нам налаживать отношения. В общем, будем считать вашу светлую дружбу подарком судьбы.

— Ясно, — говорю. — Спасибо за доверие. Теперь надо придумать, где Посредника держать и чем для начала кормить.

А Фиолетовый:

— Совершенно не проблема. С ним пришёл очень удобный террариум с хорошей дверцей, а ещё специалисты по кормлению предоставили на первое время центнер прессованной целлюлозы и ещё столько же подвяленных растений. С учётом выкармливания будущих детей Женщины — весь корм витаминизирован и содержит дополнительные культуры полезных бактерий. Этого хватит весьма надолго.

Ух, думаю. Веселуха.

Но, с другой стороны… ну, червяк! Ну и что? Мог бы быть удав, крокодил, слизень какой-нибудь неимоверный — а тут всего-то навсего червячок. Мохнатенький. Гелиоре нравится. Что такое двести кило груза? Да мои крылья добычи вдесятеро больше принимали, бывало. Освободим в трюме местечко под террариум…

В общем, я впустил в свою машину чиеолийцев. Они мне помогли собрать в трюме террариум: прозрачный куб, два на два и на два метра, с дверцей. В этот куб Посредник за Гелиорой сам пришёл. Не поверите, ребята, он шёл за ней, как собачонка, очень смешно — и я с ним смирился.

Он, в сущности, оказался забавной тварью, этот Посредник. Пока мы грузили корм, Гелиора чесала Посреднику за глазами и давала плитки прессованной целлюлозы, и он их трескал с хрустом и явно был очень доволен жизнью.

Я не верил в то, что у червяков бывают какие-нибудь мозги. Но Посреднику явно нравилась Гелиора. Почему-то чувствовалось, что он со своей кусалкой, которой, похоже, может и доску в опилки перемолоть, чтобы съесть, для Гелиоры совершенно безопасен.

Не факт, что для меня тоже. Но для неё — очевидно.

И она вокруг своего Посредника суетилась, как девочка — вокруг корзинки с котятами. Чтобы у него была пища, чтобы у него была вода — в специальной поилке-непроливашке — и чтобы мы с ней время от времени выпускали его погулять из террариума. Под её профессиональным присмотром.

Я убедился, что Гелиора — специалист по Посредникам, обожающий свою работу.

И ни один чиеолиец не выказывал никакой неприязни к этому существу. Наоборот. Для чиеолийцев эти мохнатые червяки, похоже, были воплощением всего прекрасного в живой природе.

Ну да. Роза, белая лошадь, колибри. Бабочка, коралловая рыбка. Живое чудо, последний мазок в картине, называемой гармонией.

И они пили его выделения, как в патриархальных мирах — парное молоко у домашней скотины. Лаская его по ходу дела. И Посредник вёл себя, как добрая корова. С нежной снисходительностью к хозяевам, насколько это можно заметить на червячиной физиономии.

Когда чиеолийцы возились с Посредником, Гелиора подошла ко мне, заглянула в лицо и тихонько пропела:

— Знаешь, дорогой капитан, я чувствую себя почти счастливой. Во мне уже не так болят смерти моих любимых — ведь мы с тобой спасём девочек. И как было бы славно всё изменить! Убить ненависть, убить войну… Тебе не противно смотреть на Посредника, хоть ты и человек; чем больше я узнаю тебя, тем больше ты для меня значишь.

Это было так трогательно, что я подошёл к червяку и дотронулся до него. Думал, что будет отвратительно — как жёсткие щетинки на насекомых — но оказалось почти приятно. Упругая такая, но не колючая шёрстка, как ворс на хорошем ковре. Захотелось погладить — и я погладил.

Чиеолийцы заметили, что я трогал червяка. Они оценили: Фиолетовый отколол одну странную штуку. Здешние парни до меня, естественно, не дотрагивались — но между собой у них водился любопытный жест: взять руку своего товарища и ткнуть его пальцем себя, можно сказать, в глаз. Я эту примочку несколько раз наблюдал. Первый раз увидел — сильно удивился, потом сообразил, что это у них вроде ритуала. Как рукопожатие, только сильнее.

Потому что в глаз чужим пальцем себя тыкали не все, а только товарищи. В какие-то важные моменты. К примеру, я видел, как Белёсый говорил Зелёному, что ему снятся багровые скалы какой-то его родной местности — и Зелёный ткнул себя его пальцем. Будто хотел утешить, показать, что сочувствует, или — что зато здесь у Белёсого есть друзья, которым за него и глаза не жаль. Как-то так.

И вот, ко мне подошёл Фиолетовый, вроде, немного смущаясь, потому что всё время высовывал язычок — но потом взял меня за руку и ткнул себя в глаз моим пальцем. Вообще-то, во внутреннем уголке глаза у них — тоже перепоночка, вроде нашего третьего века, но всё равно такое чувство, что сейчас глаз ему выколешь.