Юлия Зябрева - АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

Пряности перебивали аромат Эдика, и я раздражённо затолкала их поглубже в сумку.

Стараясь не нагружать больную ногу, мой возлюбленный проявил чудеса ловкости и изобретательности, сварганивая что-то вроде шлейки для козы. Я помогала ему, чем могла, и вовсю пользовалась выдавшейся оказией перебить запах пряностей.

Белая коза оказалась приятной на ощупь, гладенькой такой.

-- Это зааненская порода, -- рассказывал Клюев. -- Семьдесят пять процентов этих коз комолые...

-- Какие-какие?

-- Безрогие. А ты знаешь, сколько они молока дают, если за ними как следует ухаживать?

"Не знаю и знать не хочу", -- мысленно ответила я, вслух же сказала:

-- Нет, а сколько?

-- Семьсот литров в год!

В голосе Эдика прозвучала такая гордость, будто это он сам собственноручно вывел эту комолую высокоудойную породу. Или давал по семьсот литров.

-- Как интересно... -- пробормотала я, усаживаясь на пляжный коврик.

Каждое слово разговора о козах сбивало мою решимость признаться Эдику прямо здесь и сейчас.

Ветер окончательно утих, и поверхность озёр превратилась в два огромных зеркала. Перистые облака недвижимо стояли в зените, как кружевной зонтик, прореживающий солнечные лучи.

Я откинулась назад на вытянутые руки, вцепляясь пальцами в смесь песка и хвои.

Эдик налюбовался Брахмапутрочкой, подёргал узелок на верёвке, привязанной к молодой сосенке, и уселся рядом со мной, повторяя мою позу.

Я прикрыла глаза.

-- Эдик...

-- Да, Наденька?

Пусть это было уже ожидаемо, но ласковое "Наденька" снова обрадовало меня до глубины души.

-- Эдик, я давно уже хотела...

-- Ргав-гав-гав!

Радостный лай смешался с воем отчаяния, и надо ли говорить, кто выл? Я-то думала, Брахмапутрочка была первой и последней помехой в моём признании, но оказалось, что есть ещё одно живое существо, жаждущее общения с Эдиком!

Здоровенный рыжий пёс, который, почерней он вдруг, стал бы настоящим ньюфаундлендом, радостно скакал по Клюеву, умывал его большим розовым языком.

-- Байкал! Байкал! -- восклицал Эдик, тиская пса.

Да уж. Может быть, козу назвали в честь реки не ради удоев, а потому, что в семье Клюевых принято давать животным имена водных объектов на букву Б?

Недовольство убрать из голоса не вышло:

-- Что, Байкальчик сбежал из дома, как и Брахмапутрочка?

Эдик если и заметил, что я издеваюсь, то сделал вид, что принял мои слова за шутку, рассмеялся:

-- Нет, Байкал просто бежал за нами, смотри, как дышит, эх, бедолага... не надо было тягаться с мотоциклом, не надо!

Клюев подхватил собаку под живот и аккуратно отнёс в воду.

-- Охладись, малыш!

В "малыше" только на вид было килограммов сто пятьдесят.

А Эдик-то даже вроде и не напрягся особо! Ай да Эдик...

Байкал не стал долго плескаться, выскочил на берег и порадовал нас мелким душем с отряхиваемой шкуры. По озеру от берега, от того места, где плавал пёс, шли круги, дробили отражения облаков и сосен.

Во мне не осталось уже ни капли решимости, но отступать было некуда. Вот ещё одно, совершенно лишнее подтверждение того, что на практике всё происходит не так, как в теории да в мечтах.

На этот раз я не стала разводить долгих предисловий, пока не появились никакие козы, собаки, кошки, мышки и прочая живность.

-- Я вампир.

-- Да, Наденька?

Похоже, он сказал это рефлекторно!

-- Эдик, повторяю: я -- вампир!

Он улыбнулся, мягко и мило:

-- Это хорошо!

Я вконец оторопела и тоже рефлекторно ляпнула:

-- Да уж чего хорошего-то?!

-- Ну как "чего"? Как в песенке -- "ты цыганка, я цыган, оба мы цыгане, ты воруешь лошадей, я ворую сани"...

-- Эдик...

-- Да, Наденька?

То, что каких-то пять минут назад, меньше, вызывало умиление и сладкий трепет, дико раздражало теперь.

-- Ну скажи же мне! -- я нависла над ним, взяла его за грудки, поднимая вверх. -- Ты хоть капельку... хоть самую малость -- удивлён тем, что я тебе сказала?!

Он молча покачал головой.

Я молча встала, покидала в сумку полотенце и шлёпки, и медленно пошла в сторону Фролищ.

Он тут же догнал меня:

-- Наденька, успокойся, ну не принимай ты это так близко к сердцу, всё будет хорошо, всё обойдётся...

Так-то вот. Я, значит, ему признание... а он, значит, как с сумасшедшей себя ведёт. Спасибо огромное, Эдик!

Я обиделась на него и медленно, исполненная гордости, уходила от Санхара, не отвечала на настойчивые попытки разговорить меня, отказалась садиться на крысоцикл. Нет, конечно, через полчаса мы всё-таки помирились и некоторое время шли, держась за руки, в направлении Фролищ, а потом вернулись к озёрам, но не к теме вампиризма. Эдик предпочитал делать вид, что не было никакого признания. А я не могла долго на него дуться, и мы говорили, говорили, говорили... про любимые книги, кино и музыку, которые у нас совпадали почти на сто процентов, про глобальное потепление и причины вымирания динозавров, про Барака Обаму и как правильно называть афроамериканцев, живущих в других странах, про соседского Чубайса -- огромного рыжего кота...

Прочие Клюевы так и не появились до самого вечера.

Несколько раз мне казалось, что Эдик меня поцелует. Вот-вот. Вот сейчас.

Нет...

Вера и Фил ждали меня на скамейке возле дома, под оплетённой белым и жёлтым клематисом аркой. Метрах в трёх от них прогуливался Гар, измеряя шагами заросшую короткой зелёной травой тропинку. Он демонстративно не обращал внимания на сладкую парочку, как и они на него, однако с первого взгляда было видно, что им всем троим очень хочется поговорить.

Вот только я не была уверена в том, что Игорь выживет после разговора с Захарченко и Широковым -- не столько с Широковым, сколько с Захарченко.

-- Привет, ребята!

Они отозвались почти аккордом бас-баритон-контральто:

-- Привет!

Аккорд у них вышел минорный и даже в некоторой степени разочарованный и завистливый: все видели, кто меня довёз до калитки.

И на чём.

Грохоча и завывая, крысобайк Эдика истаял в янтарном мареве. Клюеву ещё предстояло забирать от Санхара два "водных объекта", один из которых остался сторожить другую.

Не успела я спросить, долго ли друзья меня ждут, как они поочерёдно выдали всё, меня интересующее.

Оказалось, Вера и Фил вспомнили о том, что хотели поехать на Санхар, пришли искать меня, а меня-то уже и след простыл. Гар вспомнил, что я собиралась проверить переписку, но почему-то не пришла. Так они и встретились у калитки. Долго бродили кругами вдоль забора, потом, не сказав друг другу ни полслова, заключили нейтралитет и расположились поближе к дому, ждать меня.

Интересно, а если б я с другого входа в дом вошла бы...

Сначала ребятам стоило неимоверных усилий говорить в присутствии друг друга, потому что Гар и сладкая парочка пытались излить душу одновременно. Потом я наловчилась дирижировать звучанием этого странного трио, и стало вырисовываться что-то вроде непринуждённой беседы. Игорю приходилось высказывать своё мнение о том, что он слышал от Веры, Филу -- комментировать слова Игоря, Вере -- соглашаться с тем, что Гар предложил верное решение... прошло совсем немного времени, всего какой-то час, и моё дирижирование потеряло актуальность: ребята увлеклись обсуждением предстоящего праздника и обнаружили, что идеи у них сходятся пусть не во всём, но во многом. Увлеклись настолько, что не заметили, как я покинула их компанию.