Анатолий Матвиенко - Попаданец - учитель Сталина

- Потом разберёмся. Надо быстрее покинуть самолёт.

В холодной воде Машка замёрзла, уцепилась за Карманова, потом прижалась.

- Не приставай! Утонем.

Они погребли к близкому берегу, откуда какие-то люди выплыли на лодке навстречу, отчаянно налегая на вёсла.

- Ни разу не Швейцария, - пожаловалась Гитлер, вспоминая предыдущий полёт и выплёвывая тину.

- Григорий Ефимович! Родненький! Держитесь! - донёсся истерический женский голос со стороны гребцов.

Невольных купальщиков вытащили из воды. Обладательница немелодичного сопрано продолжила квохтать:

- Как же так, Григорий Ефимович, святой вы наш! Говорила я Александре - не доведёт до добра ваша рыбалка.

Пытаясь унять дрожь, охватившую непривычный Шурику организм, попаданец смог, наконец, оглядеться. Гитлер прав - не Швейцария. Они приводнились в общем-то небольшом пруду, окружённом шикарными дворцовыми постройками. Из-за озноба сразу и не вспомнишь, хотя наверняка где-то видел.

- Слава Господу, Спасителю-Вседержателю! Уберёг святого старца Григория от утопления! Вышел он из воды аки Христос по водам моря Галилейского, - мужики на берегу голосили не хуже тётки в лодке, а Шура досадливо ёжился. Иисус ходил по волнам не проваливаясь, да в Израиле куда теплее!

Барыня-лодочница, дебелая дама далеко не первой и даже не второй свежести, соизволила заметить Гитлера.

- Кто сей отрок?

- Аз есмь... - Карманов закашлялся. Он не придумал легенды ни себе, ни Машке. Да и как её сочинить, не зная ни эпохи, ни места? Явно Россия, и куда раньше сталинского периода. Старец какой-то... Значит, нужно держать марку а-ля рюс провинциальная, с поповским уклоном. - Не ко времени допытываешься, грешница.

- Ой грешна я, Гришенька! - дама вдруг грохнулась на дно лодки, чуть её не опрокинув у самого берега. - Бес меня попутал! Сейчас же поедем на дачу Царскосельскую, отпустишь грехи мои тяжкие.

Почему-то в "отпущении грехов" прозвучал второй и очень не целомудренный смысл. Царское Село - это город Пушкин под Ленинградом. То есть под Санкт-Петербургом.

На суше Гитлер дрожащим фальцетом шепнула:

- Ты - Распутин, мы в парке Царскосельского дворца, а толстая баба, что тебя охмуряет, это фрейлина Вырубова. Я в школе на экскурсии была. Как такой маленький пруд целый самолёт проглотил?

- А что из тридцатых в начало века провалились - тебя не смущает? Очень реалистично! Потом обсудим.

Коляска домчала их до дачного домика за считанные минуты, где спасённым тут же нашлись ванна и сухая одежда. Ну, как дача. По меркам Шурика, жившего до провала к Сталину в двухкомнатной квартире хрущёвского дома, Вырубова владела настоящим дворцом.

- Ничего себе! - радостно воскликнула Гитлер, увидев неприличных размеров прибор Распутина.

Шура засмущался и обернулся простынёй. Ведь она - девушка... глубоко внутри.

Откушали чаю. Фрейлина много говорила и смеялась. Попаданцы больше прислушивались, наматывая на ус свежие новости весны 1911 года. Наконец, горничная увела Гитлера в гостевые покои - отдохнуть. Хозяйка немедленно увлекла святого старца на диван.

- Гришенька! Отчего холоден? Неужто не отогрелся! Так приди ко мне, в жар моих объятий! Накажи за грехи адской мукой!

Дебелая тётка под сорок не слишком увлекала Шурика, которому к началу эпопеи с попаданчеством стукнуло лишь восемнадцать. Но после утомительного однообразия с сержантом госбезопасности Марфой Конякиной да эпизодическими приключениями с товарищами большевичками получилось даже и неплохо. Смущало лишь изобилие одежды на Анне Вырубовой, помноженное на изрядный размер её фигуры. Расстегнуть, расшнуровать и развязать сие капустно-модельерное сооружение Шура не смог и просто задрал ей юбки.

- Чёй-то, батюшка, растерял ты сноровку, - заметила она несоответствие.

Но потом студент начал работу, и фрейлине стало не до разговоров.

Вечером на дачу примчалась императрица. Заслышав шум царского поезда, Гитлер ухватила коллегу за рукав и утянула в уединённый уголок.

- Смотри, её трогать не смей! Она же царица, а не шалава подзаборная.

Шура вырвал рукав.

- Как ты не понимаешь! О нашем поведении в прошлом написаны тысячи книг. В них подробно разжёвано, что попаданец должен быть, во-первых, невероятно образован, хотя бы на уровне полного знания Википедии, во-вторых, безумно крут, почище Чака Норриса, и, в-третьих, трахать всё что шевелится.

- Насчёт гиперсексуальности ты прав. Я тоже читала.

- Вот! А я думал - в СССР секса нет. И не занимался им... почти. Наверняка оттого и проблемы. Так что прими как данность: я просто соблюдаю традиции и технику безопасности.

А может, Гитлер ревнует, подумал студент в теле юродивого. Но мне не до педерастии - вокруг море баб, от шансоньеток до императрицы. Последняя решительно прервала его размышления.

- Григорий! Мон шер! Мой святой человек! - она схватила Карманова двумя руками и чуть не силой вытолкнула в отдельную комнату. В гостиной осталась опечаленная Вырубова. - Мы с Ники так переживали, услышав про... как это по-рюсски... Zwischenfall! Инцидент!

- Не волнуйтесь, матушка императрица. Пустое дело сие. От волнения и расхвораться не долго.

- Что вы, Григорий! Да как же бы мы без вас! Без ваших бесценных советов! И с цесаревичем... Только от вас утешение и доброе слово. Далась вам эта рыбалка. Чуть не утопли...

- Истину скажу, как перед Богом. Не будет наследник здоровым, - не соврал Шура, в общих чертах помнящий печальную историю царской четы.

- О! Что же делать? - заломила руки Аликс.

- Другого наследника.

- Найн! У его императорского величества только дочки получались, а ныне вообще никак...

- Совсем? Тогда извольте, пособлю народным средством, государыня.

За народным лечением к юродивому старцу она приезжала не раз. В остальное время на даче Вырубовой царило веселье, в котором попеременно участвовали княгини, графини, певички и прочие дамы света и полусвета. Порой совсем даже и не света. Вырубова и ревновала Григория, и одновременно получала извращённое удовольствие, подкладывая ему новых дамочек. Гитлер, оккупировавшая флигель как Сталинград, частенько наблюдала сии сборища.

Женщины заполоняли гостиную, потом к ним важно являлся Шурка, окончательно вжившийся в образ старца. Высокий, могучий, с чёрной окладистой мужицкой бородой, он одевал белую русскую рубаху-косоворотку с вышивкой по вороту и застёжке, кручёный пояс с кистями, чёрные брюки навыпуск и смазные сапоги. Фирменным распутинским взглядом он прожигал собравшихся насквозь. Тётки охали и вздыхали, понимая - ежели чо от них потребует, не посмеют отказать. Другого опасались - не от них потребует. Конкуренция царила страшная.

Карманов даже о компьютерных играх думать забыл. Разве что карточными играми на раздевание, которые он опробовал здесь в натуре. Но если компьютер сопротивлялся и пытался победить, то гостьи Царского Села наперебой соревновались в поддавки.