Анатолий Матвиенко - Попаданец - учитель Сталина

Почему-то именно испуганный взгляд Машки во время последнего разговора на миг мелькнул перед глазами, когда от близкого разрыва пироксилиновой бомбы корпус "тройки" дал трещину, и Шуру окатило с ног до головы холодной забортной водой. Он заорал: "сбросить груз!", на реверсе оттащил лодку от гибнущего англичанина и попробовал удрать на поверхности.

Матрос, орудующий помпой, выбивался из сил, командир бросился ему на подмогу. Чуть полегчало, когда трещина вышла над поверхностью, и вода через неё брызгала только при ударе волны. Тогда Шура открыл верхний люк, высунувшись по пояс, и обомлел. С двух сторон догоняют и берут в клещи британские шлюпки, огонёк буксирного катера далеко, а ежели оттуда сподобятся стрельнуть из картечницы - "тройке" первой достанется.

Но никто не выстрелил. В полумраке поднимающегося утра попаданец увидел, что эскадра, подняв паруса, уходит, а подбитый в последней атаке корабль погрузился по самые стеньги. Гребцы со шлюпок закричали, и даже Шура с его знанием английского на уровне "ез ыт ыз" и "Ландан из зе кэпитл..." догадался, что агрессоры догоняют, дабы сдаться. Ретирующиеся союзнички их точно со шлюпок не поднимут.

На берегу барон Алекс, как он себя называл уже безо всякой улыбки, рассмотрел "четвёрку" и её экипаж, радостно празднующий победу. Мичман, её командир, гордо указал на стеньгиы затопленного корабля, но совсем не там, где паслись интервенты.

- Это же "Калипсо"! Единственный русский корвет! - возмутился генерал Остен-Сакен.

- Упс... Ошибочка вышла. Извиняйте, господа хорошие.

- Опять "коллективный разум"? - догадался Карманов.

- Конечно! Решили повоевать за Россию-матушку с проклятыми британскими империалистами!

Он не стал выяснять, кто из вселившихся в тела подводников Дядя Боря, Старый Феодалист и женщина с фрейдистскими комплексами, предпочитающая мужское обличие.

- Ваше высокопревосходительство! Переметнувшихся на сторону врага предателей прошу арестовать!

- Конечно, господин барон. Подполковник, взять под стражу... этих. Поутру расстреляем.

- Осмелюсь обратиться, ваше высокопревосходительство.

- Что ещё, барон!

- Смерть - слишком лёгкое наказание. Можно пожизненное заключение?

- Вы меня удивляете. Я, в конце концов, не трибунал. Однако... Пусть будет по-вашему. Отогнавшему врага от Одессы не могу отказать в пустяке. В одиночки их и ключ выбросить!

- Мы на десятилетия застряли в этих телах! - взвыл подводник, характерно по-бабьи заламывая руки.

К тому я и стремился, злорадно подумал Карманов.

Четыре подлодки погибли под Севастополем, утопив пару кораблей союзников. Напуганные подлым оружием, тайно разящим из-под воды, французы с турецкими и британскими подельниками убрались восвояси. На следующий год Российская Империя подписала столь же унизительный мир, как в привычной Шуре и Маше истории, потому что не вынесла морской блокады и слишком пострадала от остановки торговли со многими странами. Зато потери русских в Крыму, а также нападавшей стороны, получились значительно меньше. Одно плохо - в дальнейших странствиях попаданцы больше и не мечтали встретить столь надёжного и адекватного товарища, как супергерой из Симферопольского военкомата.

В следующем воплощении Шурка Карманов ощутил скрипучий снег под ногами, увидел "Парабеллум" в вытянутой руке и моложавого господина на мушке. Имея некоторый опыт, попаданец знал, что при очередном провале в прошлое надобно действовать по обстановке, а потом выяснять, что к чему. Обстановка подталкивала нажать на спуск.

Одиночный и совсем негромкий хлопок немецкого пистолета, не вязавшегося с окружающим миром, затерялся среди других, куда более шумных выстрелов.

- Николая убили! Самозванца казнили! - раздалось вокруг множество голосов.

Шура опустил ствол. Подстреленный им господин рухнул в снег, к нему кинулись люди в генеральских шинелях, а мимо Карманова хлынула натуральная лавина из офицеров, за которыми понеслись солдаты с ружьями наперевес. Естественно, с примкнутыми штыками.

- Вперё-ёд! За Россию-матушку!

Очевидно, страшные антирусские злыдни скопились впереди, так как именно в их тела впились солдатские штыки.

- Шура?

Интонация в голосе молодого поручика незнакомой наружности показалось гитлеровой.

- Как ты меня узнала?

- По "Парабеллуму" и дурацкому поступку. Улепётываем!

- Маш, а Маш, это что - Сенатская площадь? - Карманов получил пенсионное тело и тяжело дышал на морозе, а через сотню метров сменил галоп на шаг.

- Да. А убиенный тобой - император Николай I. 14 декабря 1825 года, мон шер.

- Стало быть, декабристы победят. Ну и заваруха начинается! А нам снова приспосабливаться к новой эпохе.

- Чёрт с ними, декабристами. Я - снова мужик! - отчаянно запричитала Гитлер.

- Вдруг обойдётся? Ну, например ты дама, переодетая в юношу ради революционной конспирации.

- Не-а. У меня там... чешется. Ну, где всегда чесалось, когда я в мужском теле. Пичалька!

Выяснение, на какие паспорта зарегистрированы их нынешние туловища, как всегда заняло некоторое количество времени. Шурка воплотился в отставного подполковника барона Штейнгеля Владимира Иогановича сорока двух лет, пухлощёкого очкастого господина, а его напарница в гвардейского поручика Сутгофа, Александра Николаевича двадцати четырёх лет, высокого, худого и очень усатого офицера.

- Маша, драпать надо, покуда здесь заваруха. Я как домой "к себе" вернулся, меня чуть лакей не спалил. Странный вы сегодня, барин, говорит. И смотрит подозрительно, словно углядел неладное.

- Твои напасти - мелочь. Задумайся, могу ли я в казарму идти, где каждый офицер и унтер Сутгофа знает. А если растаю от мужских прелестей и руки распущу? Так что уезжать надобно сейчас же. Но куда? Может, в игры какие играл, книжку про декабристов помнишь. Я только что про Пестеля узнала.

- Правильно! Он в Малороссии должен быть, там Южное Общество и бунт Черниговского полка. А если он навстречу поедет?

- Шура, опомнись. Мы в 1825 году, телеграфа нету. Сиречь некому вперёд нас его освободить. Ты же автор, как его... Во - "Манифеста к русскому народу". И "Приказа войскам". Быстро сочини мандат от революционного декабристского правительства, а сами борзо рвём на юг. Цигель-цигель-айлюлю, шевелись, ваше баронство.

По пути, зябко кутаясь в меховые полости повозки, ругаясь на каждой станции по поводу смены лошадей, мол - документы неуставного для Империи образца, Карманов и Маша судорожно вспоминали что могли об этой эпохе, молясь, чтобы вездесущие попаданцы не нарушили ход вещей.

- Точно помню, что Пестеля арестовали по дороге в Тульчин и там содержали. Возможно, приказ на его арест последовал с провалом бунта, и он на свободе. Или его заранее повязали - хоть режь не могу восстановить в памяти.