Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило

Господин Буше осторожно, на цыпочках, вошел в «камеру» мэтра Вига и подал голос, тихий, как у смертельно простуженной овцы.

- Мэтр… Ваше мм-магичество…

Из-под бархатного балдахина, расшитого целой коллекцией магических символов, раздалось молодецкое похрапывание.

- М-мэтр Ви-иг… - деликатно позвал господин Буше.

Под одеялом заворочались.

- Мэтр, проснитесь, вы просили разбудить…

Господин Буше на цыпочках приблизился к ложу своего господина и повелители и осторожно потянул за краешек одеяла.

- Грм, -- буркнуло из кровати. – Я не сплю, не сплю…

Всклокоченная шевелюра мага поднялась над подушкой. Господин Буше отскочил, задрожав мелким бисером.

- Грм, - откашлялся мэтр Виг. – Ну, чего еще?

- Простите, мэтр, вы сами велели будить, как только прибудут ингр… индр… иннпедименты для вашего опыта…

- Ингредиенты, - поправил Виг. Жалостливо посмотрел на господина коменданта. – Завтра с утра напомни мне, чтоб я занялся с тобой коррекцией звукопроизношения.

Колени у коменданта тюрьмы подогнулись, но, к чести его, выдержали. Мэтр Виг тем временем встал, накинул поверх ночной сорочки лиловую мантию, и прошлепал к корзине, которую его тюремщик и главный подопытный «кролик» поставил на краешек лабораторного стола.

- Ага, ага, - довольно замурлыкал волшебник. Достал из корзины двух дохлых кошек, одну угольно-черную, другую - снежно белую. Внимательно осмотрел их. – Значит, кошки.

- Да, - пролепетал господин Буше.

- Умерли своей смертью, на перекрестке, до полнолуния, - бормотал Виг, рассматривая «ингредиенты». Почесал бороду, нахмурился и неожиданно рявкнул. – Буше, негодник!

Комендант бухнулся на колени и подполз к волшебнику. Руки его непроизвольно поджались к плечикам, язык высунулся, дыхание стало громким и частым, хвост завилял… Ах нет, это просто мышцы пониже спины затряслись от ожидаемого наказания.

- Так ведь это ведьмин кот! – потряс Виг тушкой черного страдальца.

Страдалец-тюремщик затрепетал.

- Ты погляди на его ауру! Она так намагичилась за все эти годы, что… - тут Виг посмотрел на своего собеседника. Господин Буше заскулил. Виг примолк и сочувственно посмотрел на своего тюремщика. Похлопал себя по карманам, нашел заржавевший сухарь, положил Буше на кончик носа. Комендант хорошо выученным движением мотнул головой, поймал сухарь и бойко зачавкал. Виг потрепал свою «камерную собачку» по загривку. – Ладно, Буше. Прощён. Использую то, что есть, хотя это и несовершенный материал… Но если мой эксперимент сорвется – ух, смотри у меня, Буше! Жизнь малиной не покажется!

Буше, который с первого шага под своды Серой крепости, сделанного восемь лет назад, позабыл, что такое невинные радости жизни – малина со сливками, или, допустим, пятнадцать минут отдыха без распоряжений мэтра Вига – затрепетал.

Виг деловито выстриг по клочку шерсти с обеих доставленных кошек, после чего аккуратно сложил добытые ингредиенты в стеклянные плошечки. Расставил на столе и залюбовался произведенным порядком.

Зрелище, надо сказать, было не самым приятным. На широком столе c наборной лазуритово-мраморной столешницей стояли десятки подобных плошечек с самым разным содержимым. При известной доли фантазии в лужице расплавленного металла можно было узнать нож известного убийцы, а в щепочках, аккуратно наструганных в соседней плошке – стрелы сошедшего с ума охотника, который отстреливал браконьеров в окрестных лесах. Также присутствовал пепел, в который обратился архив ловкого и хитрого шпиона, умудрившегося обмануть полдюжины монархов континента демонстрацией своей преданности; осколки изумруда, украшавшего перстень известной отравительницы… Остальные улики – ибо господин Буше, стремящийся заслужить благосклонность своего заключенного и лишний сухарик, доставал самые что ни на есть настоящие улики, - уже растворились благодаря экспериментальной магии до совершенно невообразимых субстанций.

Мэтр Виг внимательно осмотрел итог кропотливого труда, достал подготовленную хрустальную сферу, слил в нее все субстанции, насыпал щепочки, добавил металл. Осторожно, задержав от волнения дыхание, добавил кусочки черной и белой шерсти. Прошептал заклинание, запаивающее сферу. Потом с благоговейным трепетом опустил волшебный сосуд на давно заготовленный треножник. Прошептал заклинание и развел огонь.

Экспериментирующий волшебник удобно устроился в кресле и принялся с добродушной улыбочкой наблюдать, какие таинственные процессы происходят в хрустальной сфере. Если он прав – а в седеющую голову почтенного заключенного мысль о том, что он может быть не прав, просто боялась заглядывать – результаты эксперимента будут просто потрясающими.

Мэтр еще не знал – какими именно, но был готов потрясти перед миром всем, что у него отыщется.

Чудурский лес. В ожидании полнолуния

Здесь много тьмы. Она колышется на ветру, вырастает из-под земли, из самых недр, вылезает с узловатыми черными корнями и тянется, тянется в темное небо. Цепляется коготками и хлипкими лапками за каждую веточку, цепляется – чтобы, угнездившись и переведя дух, раскрыть кожистые крылья и резко, со свистом, упасть наземь…

Здесь пахнет смертью. Она живет тут, неподалеку, таится в норах и берлогах, и по ночам, как я, выходит, чтобы жадно втянуть мокрым носом пахнущий чужой жизнью воздух. Почувствовать упругость влажной травы под сильными лапами, качнуть гибкие ветки собственной шкурой, облизнуться, лязгнуть зубами, напрячь мышцы и одним прыжком наброситься на что-нибудь теплое. Наброситься, рвануть и насладиться горячими брызгами крови.

Это мой мир.

Я знаю здесь каждый камень, каждое дерево, каждую ветку, каждую каплю воды в ручьях и болотах. Я знаю, когда над моим миром появляется луна, я знаю, как пахнет это далекое золотое яблоко, и как стучит сердце, разбуженное полной луной, я тоже знаю. Это мой мир, и он настоящий, самый настоящий, весомый и ароматный из всех возможных миров. Он пахнет добычей и охотниками, тьмой и лунным светом, мертвыми деревьями и живыми камнями, кровью, водой и свободой…

Это реальность.

А это – я.

Обман в обмане.

Подменыш в подмене.

Я.

Оборотень.

Выпущенная из арбалета (украденного, в числе прочего, у мастеровитых гномов клана Гогенбрутт и чудом не пропитого в период посткатариновой депрессии) «кошка» тихонько зашуршала по камням маговой башни. Дон Текило прищурился, пытаясь разглядеть в сгустившихся сумерках, где ж зацепилось его вспомогательного обворовывательное средства. Попробовал веревку – вроде прочно. Аккуратно сложил арбалет под ближайший камушек, чтоб не мешало оружие благородному и тонкому делу изымания ценностей, и полез наверх.