Лана Туулли - Длинные тени

Клеорн ворвался, снеся дверь с петель, и увидел, как Шила, хватая ртом воздух, медленно оседает на пол. В глубине дома хлопнула створка, и Клеорн бросился следом, успел заметить одетого в черное человека, перепрыгивающего ежевичную ограду… Погоня, прыжок в колючие заросли — и дикое чувство растерянности. Куда пропал убегающий преступник? Склон Малявки просматривается на все стороны света, где же он, где?!

Полицейский бегом вернулся назад — уверенный, что старуху сморил сердечный приступ или какая другая вызванная испугом хворь.

Шила Розенвальд уже не дышала. Ведьма смотрела остановившимся взглядом в потолок, и красное пятно, едва различимое на фоне темной одежды, расплывалось у нее на груди.

Какова вероятность, что преступления, совершенные посредством тождественного оружия, направленные против объединенных неким свойством жертв, совершены одним и тем же человеком? — думал инспектор Клеорн.

Тридцать восемь имен и обстоятельств требовали серьезного и вдумчивого изучения.

Легкий морозец украсил оконные стекла паутинкой узоров, но в Морской гостиной, получившей свое название из-за тематики развешенных по стенам картин, было тепло и уютно.

Играли лютня и флейта; под взглядами королевы (снисходительно-умилённым) и придворного алхимика (кислым) принцессы Анна и Дафна изволили заниматься танцами.

— И — один, и два, и три, и восемь, и — один, и два, и три, и восемь, — отсчитывал танцмейстер, господин Фульк. — И поворот, и рука, и плечо, и восемь; и налево, и рука, и плечо, и восемь…

На личиках принцесс сияли улыбки. Вообще, как заметила Далия, девочки были на редкость подвижными — каждый день они хотя бы по полчаса упражнялись в стрельбе из лука, Анна охотно ездила верхом, а Дафна, когда думала, что ее никто не видит, передвигалась по замку вприпрыжку. Ничего удивительного, что танец доставлял им столько удовольствия.

Раз уж принцессы радовались занятиям с господином Фульком, всем остальным поневоле приходилось испытывать те же чувства.

Далия, прячущаяся в нише у окна, мрачно проследила за теми, кто собрался сейчас в Морской гостиной: Элоизой Росинант, Мелорианой Тирандье, Сюзетт Ле Штанк, Денизой Желорен, ее братом Раулем и кавладорскими принцами.

Дети графини Желорен были исполнены чувства ответственности — их мамаша, как успела изучить алхимичка, воспитывала детей в духе избыточного патриотизма; а может, они просто были слишком юны, чтоб относиться к себе и ситуации со здоровым юмором. Так или иначе, шестилетний Рауль просто лопался от гордости — сегодня ему выпал жребий составить пару маркизе Ле Штанк, и малыш, высунув от волнения язык, добросовестно выполнял команды Фулька.

Все остальные кавалеры фактом своего кавалерствования мучились. На лице Ардена, топчущегося рядом с Денизой, была написана скука, чело Роскара было хмурым и печальным. По Дворцу ходили слухи, что принц расстроен историей, которая приключилась на днях с его любимым охотничьим псом; Далия коротко посочувствовала Роскару — еще бы, и пса потерял, и в компанию Мелориане попал… Относительно скорби о домашнем питомце Далия не имела ничего против — она сама с удовольствием поскорбела бы, если б Черно-Белый монстр Напы слинял в какое-нибудь Путешествие к Центру Земли [11] То есть умер. Гномы — материалисты, они не верят в то, что душа куда-то отлетает, переселяется и прочее. С другой стороны, они прагматики — поверить, что три лет гном жил себе, а потом вдруг перестал, им достаточно сложно. Поэтому считается, что если кто-то становится слишком стар и немощен, чтобы держать молоток в руках, он отправляется в Путешествие к Центру Земли. ; но вот Мелориана…

Семнадцатилетняя дочь герцога Тирандье была мила, очаровательна и прелестна. Она была элегантна и вежлива; восторгалась произведениями искусства и всегда проявляла милосердие к сирым и убогим. Ее красота, утонченность и достоинства, от пышно взбитых рыжеватых волос до кончиков атласных туфелек, были столь отменны, столь великолепны, что просто вопияли о том, как бы их увенчать короной.

Можно даже маленькой.

Принц, возьмите меня замуж! — кричал весь облик дамы Мелорианы. Девица улыбалась хмурому Роскару, строила ему глазки, смеялась звонко, как хрустальный колокольчик, и чирикала о чем-то своем, возвышенном и очаровательном…

Как поняла Далия — не из разговоров, а, скорее, из недомолвок королевы и старшей принцессы, — возможность породниться с всесильным герцогом Тирандье семейство Каваладо не радовало. Герцогу принадлежали обширные земли на юге страны; он был богат, родовит, но, к сожалению, жаден. Именно ненасытность его сиятельства в том, что касалось еще большего количества земель, золота и почтения, и была той причиной, по которой к нему настороженно относились Гудеран, Ангелика и ее супруг. Везувии не нравилась сама Мелориана — королева не питала особых иллюзий по поводу деверя, но терпеть еще одну, настырную, самовлюбленную и истеричную родственницу не собиралась. Что думал сам Роскар по поводу Мелорианы Тирандье, оставалось тайной.

— Посмотрите, мэтресса, какими влюбленными глазами смотрит на Роска Элоиза, — шепнула королева. Лицо Везувии озаряла та мягкая, нежная улыбка, которая обычно появляется у королев, уверенных, что мир крутится по их высочайшему соизволению.

Алхимичка посмотрела.

Из-за недостатка кавалеров Элоиза Росинант составляла пару Дафне; и по сравнению с хрупкой, подвижной партнершей выглядела большой, громоздкой и неуклюжей. Впрочем, она всегда так выглядела; а в конце прошлого года [12] Конец года — Лишний день — обычно отмечается перед весенним равноденствием. О встрече Далии и графов Росинант см. Теория и практика идеальной диеты , когда судьба занесла Далию и Напу в замок графов Росинант, Элоиза была больше минимум на двадцать фунтов.

— Она выглядит … хмм… серьезной…

«Несчастной» и «скучающей» было бы сказать вернее, но — сами понимаете… Этикет, политес, вежливость…

— И шаг, поворот, и три, и восемь; дамы меняют кавалеров — глубже поклон, дамы! И один, и два, и три — глубже, глубже, — восемь! — разорялся Фульк.

— Не правда ли, они чудесная пара? — промурлыкала Везувия.

На фоне высоченного, широкоплечего Роскара рослая, статная Элоиза действительно выглядела недурственно. Вот он, принцип относительности, — могла бы сказать алхимичка, но в этот момент их доверительный разговор с королевой прервали.

— Ваше величество, — согнулся в поклоне подошедший мэтр Лео. — Настоятельно прошу извинить меня, но у меня важное сообщение для госпожи придворного мага.

— Не буду мешать вашим волшебным делам, — дозволила королева и величественно покинула Морскую гостиную.