Ксения Чайкова - Принцесса и ее рыцарь

— Тэрриэт! — несмело позвал я, протягивая руку. — Тэрриэт, с Ксенон случилась беда. Она велела тебе слушаться меня… — Пальцы замерли в дюйме от крестовины. Воспоминания о том, как я безрассудно схватился за нее, не зная имени, были еще слишком свежи. — Тэрриэт.

Стиснув зубы, я заставил себя взяться за рукоять. Ничего. Самый обычный меч, правда, слишком легкий для своих размеров и какой-то непонятный, вроде бы теплый… Я сделал пару пробных замахов. Нирата вела себя, как и мой собственный клинок, то есть послушно и уверенно, не пробуя причинить боль и вообще не позволяя себе никакой самодеятельности. Видно, она и впрямь признала меня заместителем своей хозяйки… Чувствуя себя сошедшим с ума идиотом, вдумчиво беседующим с неживыми предметами и бессловесными тварями, я вслух рассказал Тэрриэт о произошедшем с Ксенон. Рукоять нагрелась еще сильнее и почти тут же остыла. Самый обычный меч… Вот только руны на рукояти шевелятся, да по гравировке словно пробегает легкий ветерок…

Я отложил нирату и пошел к отцу, чувствуя, что вполне способен голыми руками убить его за то, что он допустил все происходящее.

— Ты опять ходил на второй уровень, — холодно поприветствовал он меня, поднимая голову от длинного, исписанного с двух сторон свитка.

— Да, ходил! — вызывающе ответил я.

— Должен тебе напомнить, что эта человеческая девка — преступница, убийца. Ты хоть понимаешь, что творишь?! Она, по всеобщему мнению, прикончила твою невесту и уже созналась в этом!

— Линирэлль мертва, и ей уже ничем не поможешь, — отозвался я, подходя к окну. — А Ксенон еще жива, и я хочу, чтобы она жила дальше! Ты знаешь, что ее пытали?

— Да, — спокойно ответствовал родитель. Голос был по-прежнему холоден и сух, но руки, сжимающие свиток, чуть заметно предательски дрогнули, выдавая волнение.

— Как ты мог это допустить?! Ты же говорил, что она тебе нравится

— А что я мог поделать?! — в свою очередь возмутился он. — Ты должен понимать, что жизнь какой-то девицы из человеческой расы ни в коем случае не должна стоять выше, чем благополучие нашего клана! Она… изуродована?

— Нет, — с болью ответил я, вспоминая покрытую шрамам спину и ссадины на висках Ксенон. — Лицо немного разбито, спина в шрамах после порки… Вот с ногами беда, похоже, к ней применили «атласные сапожки» или «легкую походку»… Только боги знают, что теперь творится у нее в душе. Она уже со мной попрощалась…

— Вовремя, — скривился родитель. — Через неделю ее казнят.

— ЧТО?!!

Мир зашатался, грозя рухнуть и погрести все сущее под обломками. Неделя… Семь дней… А потом в этом мире не станет веселой и дерзкой девушки с кудрявыми волосами и глазами, меняющими цвет в зависимости ют настроения и цвета платья…

— А что ты хотел? Она призналась в убийстве и еще в уйме всевозможных злодеяний! Разумеется, Большой Совет вынес смертный приговор! Способ казни еще не выбран, но, уверяю тебя, простым повешением или даже костром она не отделается!

— Что мы можем сделать?

— Отойти в сторону и не наживать неприятностей на свою голову, — ответил отец и внезапно взорвался: — Ты думаешь, мне не больно?! После Эланы я ни одну девушку не желал так сильно, как ее! Но мы не имеем права рисковать благополучием всего нашего сообщества ради сиюминутных прихотей! Мы не можем развязать войну с шестью кланами лишь из-за того, что не хотим допустить ее смерти!

«Брось меня, мне уже ничем не помочь, не наживай проблем на свою голову…» — набатом зазвенел в ушах тихий голос Ксенон.

— Да, кстати, — совершенно спокойным голосом продолжил отец, — ты помнишь леди Ратонишэлль из клана Ветки Плюща?

— Ну помню, — беспомощно отозвался я, не понимая, куда он клонит.

— Я тут получил письмо от ее отца. Он высказал весьма здравую и разумную идею поженить вас. Так что собирайся, через пару недель ты едешь в Город-увитый-Плющом, там состоится официальная церемония обручения.

— ЧТО?

— Обе вакансии твоих невест свободны. Поэтому я взял на себя смелость ответить от твоего имени согласием, — цинично хмыкнул родитель, взмахивая свитком. — Жаль, что в Еловой Ветви не осталось девушек, лучше бы, конечно, породниться сними… Но Ветка Плюща — их ближайшие друзья и союзники, поэтому, думаю, это наилучший выход из создавшегося положения.

Я схватился за голову и не прощаясь выскочил из кабинета, пока отец не обрушил на меня еще какие-нибудь сокрушительные новости. Одна невеста мертва чуть больше четырех дней, второй осталось жить неделю, а мне уже нашли очередную претендентку на руку и сердце! Ратонишэлль, Ратонишэшть… Имя вроде знакомое… Ах да! Щупленькая девочка-подросток, все пытавшаяся подружиться с Ксенон во время нашего визита в Город-увитый-Плющом! Кошмар какой… Да даже Линирэлль была лучше, уж во всяком случае красивее!

А Ксенон?! Что с ней будет? Бедная, ей даже не позволят легко умереть, к богам она отойдет в страшных мучениях… Неделя… У меня есть всего неделя, чтобы что-то придумать… Так просто я им ее не отдам!

Ксенон

После ухода Зло мне парадоксальным образом стало хуже. Несмотря на вылеченную спину и слегка поджившие ссадины на лице, я отчего-то тряслась, как в лихорадке, и, наплевав на гордость, тихо постанывала от боли, терзавшей ноги и мгновенно потяжелевшую, начавшую кружиться голову. Похоже, эльф со своими лечебными порывами слегка припоздал, и у меня началось заражение крови…

Сколько я так просидела — не знаю. Мне почему-то казалось, что очень долго, не меньше века… Несколько раз являлся тюремщик. Он притаскивал какую-то снедь и заставлял меня есть, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления. Я слегка стонала от унижения и тихонько хныкала от боли, но он оставался глух к моим страданиям, Будь у меня нож или стилет, я немедленно, с величайшим удовольствием покончила бы с собой, но, увы, вероятно, мой мучитель прочитал это горячее желание в моих глазах и потому забрал и унес с собой все, хоть сколько-нибудь смахивающее на оружие — туфли на высоких тонких каблуках, шпильки-заколки из прически и даже серебряную цепочку с нательным крестиком, видимо, чтобы я на ней не удавилась… Спихнув на Зло заботу о Шэре и Тэрриэт, я поняла, что теперь смогу умереть спокойно. Вот только тело отчего-то упрямо цеплялось за жизнь и не отпускало больную, уставшую, жаждавшую забвения душу.

Потом меня удостоил посещением какой-то напыщенный индюк, долго, с пристальным вниманием рассматривавший мое лицо и тело. Мне было все равно, я даже не попыталась понять, кто и зачем ко мне пожаловал. Индюк, не удовлетворившись результатами осмотра, попробовал что-то выспросить, я не понимала, но на всякий случай послушно кивала головой. Желаемого результата это не принесло, посетитель разозлился и несколько раз пнул меня пижонскими сапогами с металлическими набойками. Я даже не попыталась отстраниться. Синяком больше, синяком меньше, это уже непринципиально… Усталый мозг мог внятно и четко сформулировать только одну мысль: я хочу, чтобы все это поскорее закончилось…