Саша Вайсс - Кристиан Фэй

Матиас совершенно их не понимал. Лес был вполне себе обыкновенный. Где-то в гуще ветвей чирикали птицы, ветер шумел в кронах деревьев, и те словно перешептывались меж собой, отбрасывая тени на тропинку.

Солнце медленно закатывалось за горизонт, прячась за покрытые мхом стволы.

Тени постепенно сгущались.

Матиас поежился и ускорил шаг. Все-таки выбраться к деревне он планировал ещё засветло. Тропинка в очередной раз вильнула и… снова нырнула во тьму чащи. Раздосадованно вздохнув, парень постарался вспомнить, на каком повороте умудрился свернуть неправильно. Тщетно. В этой клятой сельской местности все повороты и тропинки были одинаковыми, а каждая сосна походила на свою соседку.

Спустя полчаса стемнело окончательно. На небо лениво вползла желтая, словно сыр, луна.

— Вот черт…— выдохнул Матиас на очередном повороте.

Из кустов слева ему ответило злобное бормотанье.

Почувствовав, как на спине зашевелились волосы, парень ускорил шаг.

Во тьме за деревьями слышался мерный хруст веток, словно кто-то продирался следом за ним вдоль обочины. И отставать этот кто-то явно не собирался.

Матиас сглотнул и сжал кулаки. Спустя пару минут он не выдержал и побежал.

Злобный шепот теперь доносился справа.

Обо что он споткнулся, парень так и не заметил. Очнулся он уже на земле, упираясь носом в прохладную землю.

А прямо из кустов на него смотрели две алые точки.

Точки вспыхнули ярче.

Затем послышалось тихое мерзкое хихиканье.

— Мама… — просипел Матиас. По ногам потекла теплая струя.

Даниель резко сел в кровати. Из его раскрытого от ужаса рта вырывался хрип, сменившийся тяжелым и частым дыханием. Выхваченный из дремы, юноша быстро осмотрел комнату. Лунный свет проникал сквозь занавески, мягко освещая низкий потолок и деревянные стены. Нигде — ни за стареньким шкафом, ни у изголовья кровати, ни в глубокой тени у двери — не сверкали те беспощадные красные глаза.

Снова лишь кошмар. Заставлявший сердце выскакивать из груди, а мочевой пузырь — сжиматься. Вот и сейчас мокрые простыни облепили тело, а запах мочи незамедлительно ударил в нос.

Убедившись в собственном одиночестве, Даниель прижал ладони к влажному лбу и постарался прийти в себя.

— Господи, Господи, помоги... — зашептал он. — Господи, избавь меня от этого ада...

Солнце сочилось сквозь давно не мытое стекло, о которое с остервенением билась навозная муха. Даниель лениво вскинул руку и размазал насекомое, добавив окну еще немного грязи.

— Мне снится один и тот же сон. Словно стою я посреди этого леса,— он взъерошил ежик непослушных волос.— Солнце уходит, темнеет, а я все стою. Хочу двинуться, а не могу, ноги как каменные. И слышу — кто-то крадется ко мне сзади. Все ближе и ближе, а я стою и даже закричать не могу! — Даниель перевел дыхание. Этот кошмар пугал его даже наяву.— Только оборачиваюсь, медленно так. И... дальше ничего. Темнота.

Он взглянул на собеседника, который смаковал чашку чая.

— Тебе надо там прогуляться наяву.

От одной мысли об этом у Даниеля похолодели пальцы, а по спине помчались сотни мурашек.

— Не, я в лес не полезу! Несколько лет назад там девушка пропала. Пошла грибов собрать, и все — никто ее больше не видел. — Лицо сидевшего напротив осталось бесстрастным, и Даниель рискнул выложить последний козырь. — Говорят, ее схватили семь злобных карлов, живущих в чаще! Схватили, разодрали на части и сожрали!

Он осекся, наблюдая за молчаливой истерикой собеседника. Тот не успел вовремя проглотить чай, и теперь стол блестел, покрытый липкими пятнами.

— Семь злобных карлов... — с трудом выговорил он, стараясь отдышаться после продолжительного хохота. — Люди, что вы здесь пьете?..

Младший поднял голову и взглянул на Гнилого, который сидел рядом и увлеченно разделывал оленя. Его кривой ножичек ловко ходил взад и вперед, отделяя кожу от гладкого мяса.

— Опять оленина. Надоело. Давно мы не ели чего-нибудь помягче.

Гнилой продолжал работать. Из покосившегося дома неподалеку доносилась яростная ругань остальных братьев.

— Тебе бы не хотелось чего-нибудь еще? — вкрадчиво спросил Младший, облизнув кривые желтые зубы.— Человечинки, например?..

Гнилой поправил съехавший колпак, мазнув по лбу кровью. Лезвие его ножичка продолжило нырять под кожу оленя.

— Не время высовываться. Сам знаешь.

— Не дело пасовать перед какими-то сельскими предрассудками! — фыркнул собеседник Даниеля. Взгляд его темных глаз сверлил юношу в упор.— Хватит слушать бабьи россказни. Может, тогда и спать спокойнее будешь.

— Какие ещё бабьи россказни! — возмутился парень.— Пять человек пропало за последний год!

— А работы у вас в деревне много?

Даниель запнулся.

— Не так уж чтобы очень, но…

— Ага! — оживился собеседник и откинул длинную прядь темных волос со лба.— Будь я на их месте, тоже дал бы отсюда деру. Наверняка сейчас пьют в таверне миль за сто отсюда.

— Не знаю даже…

Чашка грохнула о блюдце так, что оно подпрыгнуло и жалобно звякнуло.

— Послушай, я тебя прикрою,— парень подмигнул.— Вернешься домой в целости и сохранности, это я тебе гарантирую. Зато избавишься от глупых страхов. Раз, — он махнул сигаретой, едва не подпалив сидевшего за соседним столом мужчину, — и нет кошмаров.

Даниеля мучили и терзали смутные сомнения. Особенно тревожно они начинали жужжать при взгляде на новоприобретенного товарища.

И как он только дал себя уговорить?

Утро следующего дня они встретили у подножия темной лесной стены. Плечо оттягивала сумка с самыми необходимыми вещами: кремнем, запасной парой носков, кухонным ножом и молотком. Сзади доносился нетерпеливый кашель Кристиана Фэя.

— Ну что, ты готов?— бодро рявкнул он.

Даниель что-то промямлил в ответ, обдумывая очередной план побега. Фэй предотвратил уже два из них: на ночь заколотил окна в доме, а желудочные колики исцелил одним взмахом скальпеля и заявлением, что этот инструмент лечит любые болезни.

Оставался последний шанс…

Кристиан догнал его ровно через десять секунд. Одним прыжком он повалил Даниеля на землю и заломил руки за спину.

— Ты должен преодолеть свой страх!— шипел он, сантиметр за сантиметром подтаскивая жертву к границе леса. — Взглянуть… ему… в… глаза…

У самого подножия деревьев, где веяло лесной прохладой, мучитель остановился и чуть ослабил хватку. До ушей Даниеля донесся шелест травы — к ним приближался кто-то ещё.

— Парень, — рядом раздался звучный голос с хрипотцой.— Этот козел тебя обижает?

Из последних сил Даниель задрал голову и впился взглядом в нависшего над ними белокурого гиганта.

— Да!

— И правильно делает. Фэй, хватай его за вторую ногу.