Терри Пратчетт - 01 Ведьмы. Творцы заклинаний

Эск кинула презрительный взгляд на ближайшую кошмарную морду и спросила:

– А откуда я знаю, что вам можно верить?

– Ты не можешь нам доверять, но у тебя нет выбора.

Эск обвела глазами окружающее ее кольцо физиономий, которые не смог бы полюбить даже некрофил; физиономий, слепленных из отбросов рыбной лавки, из кусков, взятых наугад у существ, таящихся в норах на глубоком океанском дне и в посещаемых призраками пещерах; физиономий, недостаточно очеловеченных, чтобы злорадно или плотоядно ухмыляться, но излучающих ту же угрозу, что содержится в подозрительно большом плавнике, который стремительно приближается к неосторожному купальщику. Она не могла им доверять. Но у нее не оставалось выбора.

В это же самое время в пространстве, отделенном от предыдущего лишь толщиной тени, происходило следующее.

Студенты-волшебники примчались обратно в Главный зал, где Напролоум и матушка Ветровоск все еще стояли, сцепившись в магическом виде борьбы, который у обыкновенных людей ассоциировался бы с соревнованиями «положи-руку-ближнего-своего» среди индейцев. Плиты под матушкиными ногами наполовину оплавились, а стоящий позади Напролоума стол успел пустить корни и принести богатый урожай желудей.

Один из студентов заслужил сразу несколько медалей за храбрость тем, что осмелился потянуть Напролоума за мантию… И теперь все столпились в узенькой комнатке, глядя на два распростертых тела.

Напролоум созвал врачевателей тел и духа, и, когда те принялись за работу, воздух в комнате загудел от магии. Матушка постучала Напролоума по плечу.

– Хочу шепнуть вам на ухо одно словечко, молодой человек, – сказала она.

– Едва ли молодой, мадам, – отозвался Напролоум, – едва ли.

Он чувствовал себя опустошенным. Он не участвовал в магических дуэлях вот уже несколько десятилетий, хотя среди студентов они получили довольно широкое распространение. У него было мерзкое ощущение, что матушка все-таки победила. Сражаться с ней – все равно что пытаться прихлопнуть муху у себя на носу. Он не мог понять, что на него нашло, когда он решил вступить с ней в поединок.

Матушка вышла в коридор, завернула за угол и, подойдя к подоконнику, уселась, прислонив метлу к стене. Снаружи по крышам тяжело барабанил дождь, а зигзаги молний намекали, что к городу приближается гроза овцепикских масштабов.

– Это была довольно впечатляющая демонстрация ваших способностей, – заметила матушка. – Пару раз вы чуть не одолели меня.

– О-о, – просветлел Напролоум. – Вы правда так считаете?

Матушка кивнула.

Напролоум похлопал себя по различным участкам мантии и наконец обнаружил просмоленный кисет и пачку папиросной бумаги. Вытряхнув трясущимися руками несколько крошек уже бывшего в употреблении табака в тощую самокрутку, он провел по ней языком, который едва-едва смочил бумагу. Но тут где-то на задворках сознания Напролоума всплыли смутные воспоминания о приличиях.

– Гм, – сказал он. – Вы не возражаете, если я закурю?

Матушка пожала плечами. Напролоум чиркнул спичкой о стенку и, прилагая отчаянные усилия, попытался совместить огонек и конец самокрутки в одной и той же точке пространства. Матушка мягко взяла спичку из его дрожащей руки и помогла Напролоуму прикурить.

Волшебник втянул в себя дым, ритуально откашлялся и прислонился к стене; тлеющий кончик его сигареты был единственным источником света в сумрачном коридоре.

– Они ушли в Странствие, – заговорила наконец матушка.

– Знаю, – откликнулся Напролоум.

– Ваши волшебники не смогут вернуть их обратно.

– Это я тоже знаю.

– Однако они могут вернуть нечто.

– Я бы предпочел, чтобы вы об этом не упоминали.

Наступила тишина – оба думали о том, что именно может вернуться, вселившись в живое тело. Причем по поведению Оно не будет отличаться от его первоначального обладателя…

– Возможно, это моя вина… – начали они одновременно и изумленно остановились.

– Вы первая, мадам, – уступил Напролоум.

– Эти ваши цигарки – они успокаивают нервы? – спросила матушка.

Напролоум открыл было рот, чтобы очень вежливо указать ей, что табак – это привычка, право на которую принадлежит исключительно волшебникам, но передумал и протянул матушке кисет.

Она рассказала ему о рождении Эск, о приходе старого волшебника, о посохе и успехах Эск на магическом поприще. К тому времени как ее повествование подошло к концу, ей удалось скрутить тугой, тонкий цилиндрик, который горел крошечным голубым огоньком и заставлял ее глаза слезиться.

– Не знаю, насколько это поможет расстроенным нервам… – задыхаясь просипела она.

Но Напролоум ее не слышал.

– Просто потрясающе, – отметил он. – Так, говорите, ребенок ничуть не пострадал?

– По крайней мере, я ничего не заметила, – ответила матушка. – Посох был… в общем, на ее стороне.

– А где этот посох сейчас?

– Она сказала, что бросила его в реку.

Старый волшебник и пожилая ведьма посмотрели друг на друга. Вспышка молнии за окном озарила их лица. Напролоум покачал головой.

– Река разливается, – констатировал он. – У нас один шанс на миллион.

Матушка мрачно улыбнулась – от такой улыбки волки разбегаются во все стороны – и решительно схватила свою метлу.

– Один шанс на миллион, – заверила она, – выпадает девять раз из десяти.

Бывают грозы откровенно театральные, все сплошь зарницы и металлические раскаты грома. Бывают грозы тропические и знойные, испытывающие склонность к горячему ветру и шаровым молниям. Но эта гроза пришла с равнин Круглого моря, и основная цель ее жизни заключалась в том, чтобы пролить на землю как можно больше дождя. Это была одна из тех гроз, которые заставляют предположить, что небо приняло сильнодействующее мочегонное. Молнии и гром держались на заднем плане, обеспечивая подобие хора, а дождь был звездой представления. Он перемещался по земле, отбивая чечетку.

Территория Университета спускалась к самой реке. Днем она представляла собой парк с четко распланированной системой изгородей и гравиевых дорожек, однако в эту глухую, сырую и ненастную ночь изгороди изменили свое положение, а дорожки просто куда-то попрятались, чтобы остаться сухими. Слабый волшебный свет был почти не виден среди мокрых листьев.

– А вы не можете запустить один из этих огненных шаров, которыми часто пользуются волшебники?

– Помилосердствуйте, мадам.

– Вы уверены, что она выбрала именно эту тропку?

– Где-то здесь было подобие причала, если я совсем не заблудился.

За этими словами последовал звук, какой издает массивное тело, натыкаясь на мокрый куст. Потом раздался громкий всплеск.

– Во всяком случае, я нашел реку.

Матушка Ветровоск вгляделась в насквозь промокшую темноту. Она слышала рев и смутно различала белые барашки поднимающейся воды. А еще она обоняла отчетливый запах Анка, который заставлял предложить, что несколько армий использовали эту реку сначала в качестве писсуара, а затем – под могильник. Напролоум, удрученно шлепая по воде, приблизился к матушке.