Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

Биллингс горделиво тряхнул бакенбардами.

— Сегодня, сэр, его знают повсюду. Это — звездный адмирал Кеннеди.

Первые занятия начались на следующее же утро, хотя они и не значились в выданном Макшейну буклетике с расписанием. Правильнее было бы их назвать ознакомительными беседами. Первым перед курсантами предстал коммодор Мерсер. Облаченный в идеально отглаженную форму, он стоял на невысоком подиуме, внимательно глядя на сорок юнцов нового набора. Под опытным взглядом коммодора каждому из них казалось, что внимание Мерсера обращено именно на него.

— Вы пришли сюда с определенной целью. Так постарайтесь ее достичь. Тот, кто пытался, но потерпел неудачу, намного ценнее неудачника, не сделавшего ни единой попытки чего-либо добиться… Мы считаем отчисление крайней мерой и неохотно идем на нее, однако мы без колебаний отчислим каждого, кто запятнает честь нашего колледжа… Крепко запомните: быть командиром военно-космического флота — занятие не из легких и не из приятных. Это тяжелое, ответственное дело, которому вам предстоит здесь учиться.

В той же суровой манере была выдержана вся речь Мерсера. Чувствовалось, он произносил ее далеко не впервые. Трудно сказать, сколько курсантских потоков ют так же стояли и слушали слова коммодора. В речи было немало тягомотины насчет необходимости упорно преодолевать трудности, чтобы уверенно и до конца пройти избранный путь. Не забыл Мерсер упомянуть и о том, что пьяный курсант — позор для колледжа. Вообще он много распространялся о чести военно-космического флота, о престиже колледжа, о звездах на небесах, звездах на погонах и о неувядаемой славе.

Где-то через час Мерсер стал закругляться:

— Научно-технические знания очень важны для вас. Однако не впадите в ошибку, думая, будто вам достаточно иметь высокие оценки по техническим дисциплинам. Наравне с безупречным управлением приборами и механизмами офицеры должны уметь безупречно управлять людьми. Что касается последнего — у нас есть свои, надежные способы проверки.

Он замолчал и обвел глазами собравшихся.

— У меня все, джентльмены. Сейчас вы строем проследуете в главный лекционный зал, где с вами будет заниматься капитан Сондерс.

Капитан Сондерс оказался крепышом с жестким, обветренным лицом и приплюснутым носом. Вместо левой руки у него был протез, скрывавший за черной перчаткой искусственные пальцы. Он поглядел на сорок новичков так, словно сравнивал их с предшественниками, и что-то пробурчал.

В течение получаса Сондерс по большей части повторял сказанное Мерсером, подавая это еще резче и бескомпромисснее, чем коммодор. Конец своего выступления он уделил практическим вещам:

— Далее я поведу вас на ознакомительную экскурсию, чтобы вы увидели и запомнили местонахождение основных строений колледжа. Каждый из вас получит сборник, содержащий все уставы, наставления и правила. Если вы внимательно не изучите их и не будете неукоснительно выполнять, пеняйте только на себя. Занятия начнутся завтра, в девять тридцать утра. Построение в рабочей форме непосредственно возле дома. Вопросы есть?

Спрашивать его никто не рискнул. Знакомство с колледжем заняло весь остаток дня. Сознавая свое положение новичков и самых младших, все сорок слушали пояснения в полной тишине и извинительно поглядывали на старшекурсников, которым они мешали своим появлением.

Получив упомянутые Сондерсом книжицы, новички проследовали на ужин, после чего вернулись в дом Мерсера. К этому времени у Макшейна начали складываться приятельские отношения с двоими такими же, как он, страдальцами — Симкоксом и Фейном. Зажав под мышкой свой сборник, Симкокс брел по коридору и делился с друзьями сведениями, полученными из неофициальных источников.

— Первый месяц нас продержат взаперти, а потом будут три раза в неделю пускать в увольнение.

— Ну вот, не успели приехать, как на целый месяц заработали карцер, — прорычал Фейн. — И это когда нам так хочется пошататься по городу в курсантской форме и завести веселенькие знакомства.

Понизив голос до шепота, Макшейн сказал им:

— Валите ко мне, мальчики. Там вдоволь поболтаем и позубоскалим. Причем не всухую. Я предусмотрительно захватил с собой бутылку виски.

— Приятно слышать, — просиял Фейн.

Им удалось проскользнуть к Макшейну, не попавшись на глаза другим курсантам. Хозяин направился к шкафу. Симкокс довольно потирал руки, а Фейн облизывал губы, предвкушая выпивку.

— Хотел бы я знать, чем мы заменим бокалы? — спросил Фейн, оглядывая жилище Макшейна.

— А я хотел бы знать, чем мы заменим виски? — отозвался Макшейн, отойдя от шкафа. Вид у него был рассерженный. — Бутылки там нет.

— Слушай, может, ты ее куда-нибудь переложил и забыл? — выдвинул догадку Симкокс. — Или твой ординарец запихнул ее в укромное местечко, где она не попадется на глаза Мерсеру.

— С какой это стати ординарцу лапать чужие бутылки? — удивился Фейн, потрясая сборником уставов и правил. — Здесь ничего не сказано, что нам запрещается хранить у себя выпивку.

— Прежде чем поднимать шум, я обшарю все углы, — объявил Макшейн. Лицо его по-прежнему оставалось хмурым.

Он перерыл все в гостиной и спальне.

— Будто испарилась. Знать бы, какая грязная скотина на нее позарилась.

— Получается, в доме завелся вор, — уныло подытожил Симкокс. — Об этом надо заявить, и немедленно.

Фейн вновь зашелестел листами сборника.

— Вот, нашел… Все просьбы и жалобы нужно подавать проктору. [22] Надзиратель в колледжах и университетах, следящий за поведением и успеваемостью студентов. — Прим. перев. Им является четверокурсник, занимающий помещение номер один на первом этаже.

— Вы посидите здесь, а я слетаю к нему. Пусть разберется.

Выскочив за дверь, Макшейн прогрохотал по лестнице на первый этаж, подбежал к нужной двери и забарабанил в нее.

— Войдите.

Макшейн вошел. Проктор, высокий темноволосый парень лет двадцати трех, сидел в кресле, закинув ногу на ногу. В руках он держал какую-то толстую книгу. Темные глаза холодно смотрели на Макшейна.

— Как вас зовут?

— Уорнер Макшейн.

— А теперь, мистер Макшейн, я попрошу вас выйти за дверь, постучаться так, как стучат в двери людей с нормальным слухом, и войти надлежащим образом.

Макшейн густо покраснел.

— Прошу прощения, но мне непонятно, что считается войти надлежащим образом.

— Это значит, что вы войдете строевым шагом, встанете по стойке «смирно» и доложите мне свое имя.

Выйдя за дверь, Макшейн проделал все, что ему велели. Внешне его лицо оставалось спокойным, но внутри у него все кипело от негодования.

— Теперь уже лучше, — сказал проктор, оглядывая Макшейна. — Возможно, вы решили, что это доставляет мне извращенное наслаждение.