Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

Великий Правитель несколько опешил. Он взглянул на первого министра Ганна. Тот сосредоточенно изучал потолок.

— Если вы меня недостаточно поняли, я еще раз сформулирую закон, который мы установили и за выполнением которого намерены следить. Каждый космический корабль должен обладать правом беспрепятственного перемещения в межпланетном и межзвездном пространстве. Нам абсолютно все равно, что произойдет после спуска корабля на поверхность планеты, если только это не какая-то из наших планет.

Лоусон поочередно посмотрел на Маркхамвита и Ганна.

— Вот тогда нам будет не все равно.

Маркхамвиту очень не понравилось услышанное. Ему было противно каждое слово, не говоря уже об общем содержании. Пришелец открыто угрожал. Маркхамвит инстинктивно почувствовал необходимость ответной угрозы. Но он до сих пор находился под впечатлением разговора с Алемфом. Некоторые фразы этого ученого чудака прочно засели в мозгу Великого Правителя.

«Через десять лет они не на шутку перепугались, а через пятьдесят превратились в малочисленную и сломленную духом расу. Спустя сотню лет от эльмонитов остались лишь воспоминания».

Маркхамвит невольно задумался: а что, если корабль и этого двуногого беспрепятственно способен подвергнуть их планету облучению или распылению, которое приведет к аналогичным результатам? Мысль ужаснула его. Конечно, это был восхитительный и совершенный способ борьбы с враждебными расами, позволяющий покончить с ними раз и навсегда. По сути, он был сродни безжалостности самой Природы, без колебаний уничтожавшей любую свою ошибку.

Маркхамвит попытался уверить себя, что этот двуногий и двурукий храбрец не понимает, чем кончатся его разглагольствования. Великому Правителю очень хотелось надеяться, что все эти слова — не более чем наглая бравада, достойная сурового наказания. Стоит лишь приказать, и пришельца обезглавят, а его корабль разнесут в пыль.

Эльмониты дважды так и поступили.

При чем тут эльмониты? Не было никаких эльмонитов!

А если его слова — вовсе не бравада?

Ситуация с прилетом странного корабля становилась все более запутанной. Маркхамвит не желал сознаваться в этом даже самому себе. Если они все же имеют дело с уловкой нилеанцев, то врагов не упрекнешь в тупости. Слишком много сил и возможностей надо, чтобы быть таким «тупым».

Итак, корабль (в конце концов, не так уж важно, чей он и откуда прилетел) сел в непосредственной близости от правительственного центра могущественной империи, ведущей войну. Пилот отличается бойким и дерзким языком и подстраивается под древний миф о том, как неведомые пришельцы якобы стерилизовали целую планетную систему. И все-таки, что же эго на самом деле: учебный снаряд или настоящая бомба? Есть лишь один способ узнать правду. Нужно, образно говоря, взять молоток и ударить по детонатору.

Решится ли он, Великий Правитель Маркхамвит, на такой шаг?

Пока что Маркхамвит пытался выиграть время.

— В войне всегда участвуют две стороны, — сказал он. — И в космическом пространстве находятся не только наши патрульные боевые корабли.

— Мы это знаем, — равнодушно сообщил Лоусон. — Нилеанцев мы тоже не оставили без внимания.

— Вы и к ним послали корабль?

— Да, — с едва заметной улыбкой ответил Лоусон. — Нилеанцы сейчас находятся в том же положении, что и вы, и считают прилетевший к ним корабль одной из ваших уловок.

Маркхамвит воспрянул духом. Ему было приятно узнать, что и врагам тоже приходится не сладко. Он представил, какие проклятия они посылают в его адрес. Неожиданно разум подсказал Маркхамвиту простую возможность хотя бы отчасти проверить правдивость заявлений самоуверенного пришельца.

— Планета Вайле соблюдает нейтралитет и поддерживает контакты с обеими воюющими сторонами, — обратился он к Ганну. — Отправь им срочный запрос. Узнай, не прилетал ли к нилеанцам корабль якобы солярианского происхождения.

Ганн ушел. Ответ мог поступить лишь к ночи, однако первый министр вернулся на удивление скоро. Дрожа от возбуждения, он сообщил:

— Совсем недавно с Вайле пришел такой же запрос. Нилеанцы интересовались, не прилетал ли к нам солярианский корабль.

Маркхамвит стиснул зубы. Обстоятельства заставляли его становиться на точку зрения Алемфа. Допустим, решил он, легенда имеет под собой реальную основу. Хорошо, пусть так оно и было. Возможно, они теперь столкнулись с запоздалыми следствиями, причины которых лежат в далеком прошлом.

Маркхамвит неумолимо приближался к выводу о реальности солярианцев, и вдруг его пронзила простая мысль. Если появление корабля — уловка нилеанцев, успех их замысла непременно должен зависеть от всесторонней поддержки своего посланца. Тогда их запрос, отправленный на Вайле, — не что иное, как тщательно спланированный дополнительный маневр. Нилеанцы рассчитывают сделать свою уловку еще правдоподобнее. В таком случае самое первое его предположение совершенно правильно, и Солярианский миф — заурядная легенда.

Так правда или ловкий вымысел? Однозначного ответа у Маркхамвита не было, и это бесило его больше всего. Он привык принимать быстрые и окончательные решения и вовсе не желал качаться на рогах дилеммы. А эти рога меж тем ощутимо придавливали его.

Проще всего было сорвать злость на Лоусоне.

— Наши корабли тоже имеют право на беспрепятственное перемещение в космосе, — рявкнул он Лоусону.

— Это право не относится к боевым кораблям, которые вы наделяете другими правами: перехватывать, обыскивать и задерживать любые корабли, показавшиеся подозрительными. Добавлю к этому допрос экипажа захваченных кораблей. Нарушители закона не вправе требовать, чтобы тот же закон их защищал.

— Быть может, ты знаешь какой-нибудь иной способ ведения космической войны, когда можно обойтись без вооруженных боевых кораблей? — язвительно спросил Маркхамвит.

Лоусон равнодушно махнул рукой.

— Такие вопросы нас вообще не занимают. Это ваши беды.

— Но вы понимаете, что с этим вашим законом война становится невозможной? — выкрикнул Маркхамвит.

— Какая жалость, — с притворным сочувствием ответил Лоусон. — Получается жуткая ситуация: прямо-таки мир по принуждению.

— Ты намерен шутить?

— А разве мир — это шутка?

— Война — тоже дело серьезное, — скрежетал зубами Маркхамвит, отчаянно пытаясь не давать волю своему характеру. — Ее не прекратишь, щелкнув пальцами.

— Об этом стоило бы заранее подумать тем, кто безрассудно начинает войны, — предложил Лоусон, по-прежнему оставаясь безучастным к гневу Великого Правителя.

— Войну начали нилеанцы.

— А они утверждают, что вы.

— Нилеанцы — неисправимые вруны.