Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

— Полный провал, — произнес командир группы разведки, мрачно глядя на шары.

Два последних огонька померкли.

— Общая тревога! — закричал Ид-Ван, на которого это зрелище подействовало как удар током. — Закрыть все иллюминаторы! Задраить люки! Подготовиться к взлету! — Он яростно накинулся на По-Дука: — Ты — пилот! Что хлопаешь глазами, как только что вылупившийся эбельминт? Марш за пульт, идиот, — нельзя терять время!

Ид-Ван краешком глаза заметил сквозь иллюминатор нечто продолговатое и блестящее, но слишком быстрое, чтобы можно было его разглядеть. Оно исчезло едва ли не прежде, чем показалось. Но производимый им шум был слышен еще долго. Леденящий душу вой.

Радиотехник доложил:

— Идут мощные сигналы, их источник где-то близко…

Под днищем корабля что-то чихнуло, заискрило и снова чихнуло. От искр загорелось высокое дерево, которое пощадил огонь при приземлении ригелиан. Дым, наверное, был виден с расстояния в несколько миль. Ид-Ван приплясывал от нетерпения. Потом кинулся в рубку.

— Давай же, По-Дук, взлетай!

— Мы еще не развили достаточную подъемную силу, капитан, и приборы показывают, что…

— Смотрите! — завопил Би-Нак и в последний раз обратил внимание капитана на иллюминатор.

В небе темнел стремительно приближающийся клин из семи точек. Точки удлинились и отрастили крылья. Они беззвучно пронеслись прямо над кораблем. От днищ летательных аппаратов отделились черные комки, полетели вниз, на корабль ригелиан.

Запоздавшего рева самолетов пришельцы так и не услышали — его заглушил ужасный грохот бомб.

И тогда ригелиане превратились в последний раз — в облако молекул.

Специальный корреспондент с телевидения поудобнее устроился в кресле и пожаловался:

— Стоило мне только сунуть нос в студию, как босс кинулся ко мне и велел во все лопатки чесать сюда, показывать затаившему дыхание миру беспристрастные кадры бесчинства бешеных марсиан. Я несусь на всех парах, тут вмешивается военная авиация и задерживает меня на несколько часов. И когда наконец добираюсь, что же я вижу? — Он обиженно засопел. — Какие-то дымящиеся головешки вокруг гигантской воронки. И больше ничего. Ровным счетом ничегошеньки.

Кампенфельдт вытащил из кармана бескрайний носовой платок и повозил им по лбу.

— Мы живем в отрыве от цивилизации. У нас ни телефона, ни радио, ни телевизора. Я не знаю, о чем вы говорите.

— В общем, дело было так, — пустился в объяснения репортер, — Ночью пришельцы высадили своих шпионов в городских парках. Да только не сделали первые двое и двадцати шагов, как фараоны их сцапали.

— Кто-кто сцапал?

— Полицейские, — просветил репортер, — Мы показали первых двоих в утреннем выпуске новостей. Нам тут же позвонили с десяток зрителей и сказали, что знают их, это Джонсон и Грир. Ну, мы и решили, что у вышеупомянутых Джонсона с Гриром не все дома. — Он мрачно хохотнул.

— Порой я и сам склонялся к такому выводу, — сказал Кампенфельдт.

— Еще через полчаса другой телеканал нарушил наши авторские права, тоже показав Джонсона с Гриром. Через десять минут его примеру последовал третий. К десяти утра чужаков уже было четыре пары, похожих друг на друга как близнецы, и все были пойманы при сходных обстоятельствах в общественных парках. Как будто весь мир сошел с ума и возжелал быть Джонсоном или Гриром.

— Нет уж, — возразил Кампенфельдт. — Я бы не хотел быть кем-нибудь из них. Ни за какие коврижки.

— Это, разумеется, была сенсация. Телеканалы объединились и показали всех восьмерых в полуденном выпуске, который транслируют на всю страну. Мы поняли только, что наткнулись на что-то очень странное. Программу увидели ребята из военной разведки, они вытрясли из местных легавых все подробности, сложили два и два и получили четыре, если не восемь.

— Из кого вытрясли?..

— Из легавых. Контрразведчики нажали на всех этих Джонсонов и Гриров. Подвергли их, назовем это так, усиленной обработке. После этого шпионы заговорили как миленькие, но несли какую-то околесицу. В конце концов один из них попытался сбежать и схлопотал пулю. Когда грохнулся на землю, он все еще был Джонсоном, но через минуту его тело превратилось в черт знает что… Бог ты мой, какая мерзость! Да вас бы от одного взгляда вывернуло наизнанку.

— В таком случае я бы предпочел обойтись без подробностей, — сообщил Кампенфельдт, поглаживая брюшко.

— Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Все, что не с нашей планеты, определенно должно быть с какой-нибудь другой. Власти уже серьезно принялись за семерых оставшихся, которые вели себя как ни в чем не бывало, пока не поняли, что мы их раскусили. После этого они дружно совершили самоубийство, и мы остались с восемью комками какой-то скользкой гадости на руках и в полном недоумении.

— Бр-р! — передернуло Кампенфельдта.

— У нас осталась единственная зацепка: настоящие Джонсон и Грир. Поскольку инопланетные твари скопировали облик реальных людей, следовало искать их последнее известное местопребывание. Все говорило о том, что корабль чужаков должен находиться где-то неподалеку. Мы сообщили с экрана, что разыскиваются настоящие Джонсон и Грир. Их многочисленные друзья сообщили, что они здесь, у вас. Потом объявились лесничие и сказали, что вы только что заявили об их исчезновении.

— Заявил, — подтвердил Кампенфельдт. — А если бы знал, куда они подевались, то и сам бы исчез. Драпал бы отсюда, не разбирая дороги.

— В общем, в дело вступила авиация. Летчикам было велено провести разведку. В случае обнаружения корабля они должны были удержать его на земле, не допустить бегства. Но вы же знаете этих ребят, им только дай волю. От корабля даже мокрого места не осталось. Ну и что мне теперь снимать? Воронку и дымящиеся пеньки?

— Невелика потеря, — заметил Кампенфельдт. — Кому охота смотреть на тварей, которые могут забраться в твою постель, прикинувшись дядюшкой Вилли? Мы бы потом до конца жизни не разобрались, кто есть кто.

— Это точно. — Репортер на погрузился в мрачную задумчивость, потом добавил: — Хотя притворялись они отменно. С их способностями вполне могли бы обвести нас вокруг пальца, если бы только умели ими пользоваться. Надо же было дать такого маху с выбором образцов для подражания. — Он почесал макушку, косо взглянул на собеседника. — Просто в голове не укладывается, что на всем белом свете они не нашли места лучше, чем нудистский лагерь.

— Природный оздоровительный центр, — поправил насупившийся Кампенфельдт.

Еще никогда ни один суд не привлекал столь пристального внимания мировой общественности. Шесть телекамер медленно поворачивались вслед за торжественно шествующими к своим местам юридическими светилами в красных и черных мантиях. Десять микрофонов доносили до обоих полушарий Земли скрип ботинок и шелест бумаг. Двести репортеров и специальных корреспондентов заполнили балкон, отданный целиком в их распоряжение. Сорок представителей ЮНЕСКО взирали через зал суда на вдвое большее число ничего не выражающих, натянутых физиономий дипломатов и государственных чиновников.