Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

— Я так и думал, — согласился Ид-Ван. — Теперь нужно добыть образец.

— Нам понадобится больше одного. Как минимум двое. Это позволит определить степень различия между отдельными особями. Если предоставить это дело разведчикам, они могут перестараться в имитации сходства и тем самым выдать себя.

— Хорошо, мы захватим двоих, — решил Ид-Ван. — Зови командира разведывательной группы.

Командиру разведывательной группы Ид-Ван сказал:

— Все ваши пленники оказались не способны к изменению формы.

— Прекрасно!

— Пфе! — фыркнул Би-Нак.

Ид-Ван вихрем обернулся к нему.

— Это что означает?

— Пфе, капитан, — стушевался Би-Нак, проклиная про себя чуткость каучукового уха. Как можно более спокойно он добавил: — Мне пришла в голову парадоксальная мысль о том, что начальство должно быть гибким и вместе с тем твердым, и «пфе» вырвалось само собой.

— Если бы я был телепатом, — процедил Ид-Ван, — я бы уличил тебя во лжи.

— А ведь в этом что-то есть, — подольстился Би-Нак, проглотив оскорбление, — Пока что мы не встречали ни одного телепатического вида. Мы считаем, что на этой планете высшие формы жизни неизменяемы. В чем тогда причина их верховенства? Возможно, они телепаты.

— Нет, ты только послушай его! — пожаловался Ид-Ван командиру разведывательной группы. — Вечно он носится со своими идеями, суется, куда не просят, и выдумывает проблемы. И надо же было такому случиться, чтобы из всех навигаторов мне достался именно этот!

— Что бывает хорошим, то бывает и плохим, — вставил По-Дук ни к селу ни к городу.

— А этот только и знает, что изрекать бессмыслицу! — возопил Ид-Ван.

И сменил зеленый цвет организма на синий.

Все немедленно посинели, только По-Дук отстал от товарищей. В цветовом отношении он был почти инвалидом, и все об этом знали. Ид-Ван испепелил его взглядом и молниеносно превратился в сетчатого молобатера. Это был удар ниже пояса. Ид-Ван по праву считался непревзойденным мастером по части подражания молобатерам; он получил немалое удовольствие, наблюдая за тем, как подчиненные корчатся, силясь опередить друг друга.

— Вот видите! — рявкнул он, когда все наконец приняли новую форму. — Не так уж вы хороши. Меня окружают одни лентяи и бездари.

— Да, капитан, мы никуда не годимся, — покаянно подтвердил Би-Нак, испуская специфический молобатеровый запах.

Ид-Ван метнул на него разгневанный взгляд, как будто собирался выругать за зловоние, но затем повернулся к начальнику группы разведчиков и показал на фотографии.

— Это тот самый лагерь, расположенный чуть южнее нас. Как видишь, он соединен длинной извилистой тропой с узкой дорогой, которая уходит далеко за горизонт и там смыкается с большой транспортной артерией. Лагерь расположен в довольно глухом месте, по этой причине мы его и выбрали.

— Выбрали? — эхом отозвался командир разведывательной группы.

— Мы нашли его и намеренно приземлились рядом с ним, — пояснил Ид-Ван. — Чем уединеннее источник образцов, тем меньше вероятность того, что нас обнаружат в самом начале операции, и тем больше нужно времени аборигенам, чтобы принять ответные меры.

— А, ну да! — сказал командир разведывательной группы, вновь обретя сообразительность, на которой отрицательно сказалось превращение в молобатера. — Это обычная процедура. Мы должны напасть на лагерь и раздобыть образцы?

— Два образца, — подтвердил Ид-Ван. — Любые, которые сможете захватить, не поднимая преждевременного шума.

— Это будет несложно.

— По-другому и быть не может. Смогли бы мы оказаться здесь и делать то, что делаем, если бы все не давалось нам с такой легкостью?

— Нет, капитан.

— Превосходно. Отправляйтесь за образцами. Захватите с собой радиотехника. Пусть выяснит, нет ли в лагере рации или какого-либо иного средства сверхбыстрой связи, которое нельзя увидеть на этой фотографии. Если у туземцев обнаружится какое-нибудь средство связи, необходимо вывести его из строя, предпочтительно таким способом, чтобы можно было списать на случайность.

— Отправляться прямо сейчас? — спросил командир разведывательной группы. — Или попозже?

— Немедленно, пока еще темно. Мы заметили, что с наступлением ночи освещение городов слабеет и дорожное движение ослабевает. По всей видимости, туземцы ведут дневной образ жизни. Пик их активности приходится на дневное время. Раздобудьте образцы как можно быстрее и возвращайтесь до рассвета.

— Есть, капитан.

Командир разведывательной группы вышел за дверь, все так же почтительно находясь в облике молобатера.

Би-Нак зевнул и заметил:

— Я тоже недолюбливаю ночной образ жизни.

— Ты на вахте, — строго напомнил ему Ид-Ван, — до тех пор, пока я не сочту нужным сказать, что ты не на вахте. А я не намерен говорить, что ты не на вахте, пока остаюсь на своем посту.

— Пример — лучший учитель, — заискивающе поддакнул По-Дук.

Ид-Ван немедленно набросился на него:

— Заткнись!

— Он просто хотел обратить ваше внимание, — заметил Би-Нак, пощипывая ненастоящие зубы ненастоящими пальцами.

Кампенфельдт по-слоновьи топал к паре, растянувшейся на траве. Он на ходу вытирал лоб, но делал это исключительно по привычке. Солнце еще не взошло до конца и только начинало пригревать. В воздухе стояла утренняя прохлада. Кампенфельдт не потел, но все равно утирался.

Один из разлегшихся на траве мужчин томно перевернулся на бок и поприветствовал его возгласом:

— Все-то ты на ногах, Олли! Почему бы не поваляться на травке, не позагорать в кои-то веки?

— Позагораешь тут с вами, как же! — Кампенфельдт снова утерся и, казалось, сдался. — Я ищу Джонсона с Гриром. Каждое утро одно и то же — кто-нибудь обязательно опоздает на завтрак.

— Они что, не у себя? — Второй с трудом уселся и принялся лениво выдергивать из земли травинки.

— Нет. Там я посмотрел первым делом. Должно быть, встали в несусветную рань, потому что никто не видел, как они уходили. Почему никто не считает нужным предупредить меня, что отправляется в лес и может опоздать? Оставлять им теперь завтрак, не оставлять?

— Обойдутся, — высказался второй, снова укладываясь на траву и прикрывая глаза от солнца.

— В следующий раз будут знать, — поддержал его первый.

— Их нет в лагере, — пожаловался Кампенфельдт, — но и за ворота они не выходили.

— Может, перелезли через забор? — предположил первый. — Они так делают, когда уходят на ночную рыбалку. Вот ведь чокнутые! Надо быть не в своем уме, чтобы среди ночи шляться черт знает где. — Он взглянул на Олли. — Когда ты к ним заглядывал, удочки были на месте?

— Я не догадался посмотреть, — проворчал Кампенфельдт.

— И не смотри. Они взяли удочки, голову даю на отсечение. Любят показывать всем, какие они крутые. Ну так и пусть показывают. У нас свободная страна.