Рафаэль Лафферти - Хрипун

Кроме того, ночью он гнал их по рыхлой земле, а дневные часы отдыха выпадали на каменистые пустоши. Еды им хватало, но, чтобы собирать ее, приходилось отрывать время от сна и дежурства.

Как-то они поели незнакомых красных плодов, от которых началось головокружение, но они продолжали есть. Были еще орехи, что-то вроде бобовых стручков, и злаки, которые они на бегу перетирали в ладонях, отсеивая шелуху. Но вся без исключения пища оказывала такое же действие.

— Мы попали на пояс, где растут растения с наркотическими свойствами, — сказал Брайан. — Жаль, нет времени, чтобы как следует изучить их. Сейчас у нас нет выбора, и мы понятия не имеем, как далеко этот пояс тянется. Да и изучать на себе действие наркотика — метод хоть и результативный, но опасный.

С этого времени они постоянно находились под воздействием наркотиков. Видели сны наяву и на бегу. Галлюцинации путались с реальностью.

На другой день после начала наркотического эксперимента Брайан Кэрролл услышал у себя в голове голос Хрипуна. В свое время из любопытства Брайан изучал парапсихологию и сейчас попробовал подвергнуть феномен специальному тестированию. Результат показал, что это — галлюцинация, а не телепатия, но скоро — и это совершенно точно — наступит день, когда он примет галлюцинацию за реальность и поверит, что медведь вступил с ним в телепатическую связь. А это симптом безумия, и, значит, он больше не сможет бежать от смерти.

И Кэрролл, пока еще был в здравом уме, отрекся от веры в эту бессмыслицу, как отрекается человек от своих убеждений, оказавшись в камере пыток.

Но чем бы ни объяснялся этот абсурд, Хрипун продолжал вести мысленную беседу. «Почему ты считаешь меня медведем? — спрашивал он. — Потому что на мне шкура медведя? Но я же ведь не считаю тебя человеком только из-за того, что ты одет в человеческую шкуру. Ты несколько меньше, чем человек. И почему ты уверен, что встретишь смерть не таким трусом, как Дэниел? Чем дольше ты будешь от меня убегать, тем ужаснее будет твоя смерть. Ты все еще не понял, кто я такой?»

— Не понял, — громко ответил Брайан Кэрролл.

— Чего ты не понял, Брайан? — спросила Джорджина Чентл.

— Мне показалось, что медведь забрался в мой мозг и говорит со мной.

— Я чувствую то же самое. По-твоему, это на самом деле или так действуют наркотики?

— О чем ты говоришь! Конечно, это галлюцинация, вызванная наркотиками, физической усталостью и недостатком сна. Да еще шок: на наших глазах животное превращается в чудовище и убивает наших друзей. Есть тесты, с помощью которых галлюцинацию можно отличить от телепатии. Во-первых, это подтверждение реального существования телепата. Но пока Хрипун в таком состоянии, данный способ нам не подходит. Во-вторых, интеллектуальный параллелизм — этот тест не подходит тоже; у меня больше общего с миллионами людей, чем с одним псевдомедведем. Затем подтвержденная фактами аргументация и положительный ответ на предыдущие пункты. Два последних теста тоже не годятся, поскольку я перевозбужден и у меня путается сознание. Сейчас на мои чувства ни в чем нельзя положиться. Словом, все тесты говорят о том, что это не телепатия, а галлюцинация.

— Но, Брайан, мы ведь не можем знать этого наверняка?

— Не можем, Джорджина. Доказать, что виноваты плоды с наркотой, усталость и страх, невозможно, как невозможно доказать и то, что в горле першит из-за костра, который поблизости развели бойскауты. Я не могу доказать, что это — галлюцинация, но для меня это очевидно.

— А для меня нет. Я думаю, Хрипун разговаривает со мной. Когда ты устанешь чуть больше, ты тоже в это поверишь.

— Конечно, поверю. Но это будет неправдой.

— Неважно, будет или нет. Хрипун все равно своего добьется. Ты знаешь, что он — король этой планеты?

— Нет. С чего ты взяла?

— Он сам только что сказал мне об этом. И еще предложил: если я помогу поймать тебя, он сохранит мне жизнь. Но я не буду этого делать. Я привязалась к тебе, Брайан. Знаешь, раньше мне не нравились мужчины.

— Знаю. Поэтому тебя считают ледышкой.

— Но теперь ты мне очень нравишься.

— Потому что рядом никого больше нет.

— Дело не в этом. Дело в моем отношении к тебе. Я не стану помогать Хрипуну, если он не приведет более веских доводов.

Чертова девка! Если она верит, что Хрипун говорит с ней, то, с чисто практической точки зрения, так оно и есть. И раз в ее сознании зародилась мысль о возможности выторговать себе жизнь, она вполне может развиться в навязчивую идею.

Хрипун опять заговорил с Брайаном: «Ты все еще не понял, кто я такой. Узнаешь это перед смертью. Харди узнал в свой последний миг. Кросс догадывался с самого начала. Фелан сомневается до сих пор. Ходит вокруг своего мертвого тела и сомневается. Некоторых людей так трудно убедить. А вот девушка знала, потому и простерла ко мне руки».

Брайан слушал его в полубреду.

В конце концов они перестали есть наркотические плоды и предпочли голодать. Теперь они ели только листья и почки растений. Но дурман не проходил. А расстояние между охотником и дичью между тем сокращалось.

Беда обрушилась на Брайана на закате беллотского дня. Зверь загипнотизировал его мозг своими речами почти до полного ступора. Джорджина побежала, она звала Брайана, но он почему-то медлил. Когда Хрипун сделал первый прыжок, положение Брайана было отчаянным: он стоял в двух шагах от отвесного края утеса. Джорджина уже неслась вниз по извилистой тропе, ведущей в долину. Брайан приготовился к отражению атаки. Надо заманить Хрипуна на самый край и начать метаться из стороны в сторону, тогда зверь, прыгнув на него, может сорваться в пропасть.

Но старина Хриппи в последний момент изменил тактику. Он первый оказался на краю, столкнул Брайана и, выбрав более пологий склон, съехал вниз, как слон, на заднице.

Существует ничтожно мало предсмертных описаний от первого лица, поскольку мало кто выживает, чтобы поведать об этом.

Вначале висишь в пространстве, затем тебе наносит удар мчащаяся навстречу земля, вооруженная деревьями и острыми скалами. После чего наступает болезненный сон, а спустя какое-то время — туманное пробуждение.

Он движется куда-то в положении вниз головой, в этом можно не сомневаться, медленно и покачиваясь. Возможно, это обычный способ передвижения после смерти. Но он висит как-то странно, сложен посередине вдвое, его тащит куда-то нечто, покачивающееся как лодка, но более упругое и вместе с тем более мягкое. К тому же, приятно пахнущее.

Хотя уже было светлое утро, разглядеть, с чем он находится в таком тесном контакте, не представлялось возможным. Единственное, что он мог видеть, — мелькающие пятки и уплывающая назад трава.