Рафаэль Лафферти - Хрипун

— Тогда у нас перед ним преимущество.

— Я тоже думал об этом, когда был в здравом уме. Мы обогнули почти половину этой миниатюрной планеты, ведь Беллота — величиной с орех. Хрипун больше не находится между нами и нашим лагерем. А ведет себя так, будто преимущество все еще у него. Осталось километров шестьдесят. Надо прибавить шагу, но постепенно. Лагерь на возвышении, его видно с расстояния нескольких километров. И скоро мы его увидим. Если услышишь Хрипуна, уверяющего, что он разгадал нас, не обращай внимания. Животным не дано вступать с человеком в телепатическую связь.

Действие наркотиков не прекращалось.

— Это не пояс наркотических растений, — заметил Брайан. — Это наркотический сезон на всей планете. Климатическая вакханалия. Карнавал… но не для нас.

— А ведь Хрипун подходит на роль карнавального короля. В суете карнавала легче поверить, что это он сотворил космос. Помню, в детстве меня взяли на карнавал в соседний городок. Там был большой медведь с короной на голове, ехал на разукрашенной платформе. И я поверила, что он — король карнавала. Это был не обычный медведь. Теперь мне ясно: он изображал Хрипуна. Мне тогда было шесть лет. Как, по-твоему, Хрипун лучше объясняет гравитацию, чем Фелан?

— Во всяком случае, его объяснение понятно. И, скорее всего, оно более честное. Я всегда считал, что в постулате Фелана кроется математическая ошибка, а он ее не признавал из чувства противоречия.

— Одно дело — не признавать ошибку, другое — на основании ошибки построить мир. Брайан, ты знаешь, который сейчас час?

— Триста двенадцатый. С тех пор как нас высадили на Беллоте, прошло ровно триста одиннадцать часов.

— За нами прилетят, когда будет триста тридцать шесть часов. Интересно, мы успеем дойти до лагеря и взять ситуацию под контроль?

— Если нам суждено дойти, успеем. Ты очень устала, Джорджина?

— Нет. Я больше не устану никогда. Слишком долго я шла, как во сне. Никогда не чувствовала себя так прекрасно. Гляжу на свои бедные, израненные ноги и думаю, что они не мои. Минуту назад я жалела себя — как девушку, на которую свалилась беда. А теперь вижу, что это лишь половина меня. И мне становится легче. Правда, может это не я, а только мое подобие.

— А мне кажется, что исчезло мое тело. Смотрю на эту старую никчемную оболочку и думаю, надолго ли ее хватит.

— Хрипун опять жаждет поговорить с нами.

— Я слышу. Черт возьми, Джорджина, нельзя поддаваться этой глупости! Хрипун всего лишь старый раненый зверь, который гонится за добычей. Опять начался бред! Интересно, сколько будет выдвинуто теорий, объясняющих коллективные галлюцинации?

— Тише, я хочу его послушать.

И голос Хрипуна опять зазвучал в том и другом мозгу:

«Если у вас есть какие-то знания и вы утаиваете их от меня, то вы совершаете величайшее преступление. Творец не может все держать в голове, я многое запамятовал из того, что знал и умел ранее. Сейчас мы в преддверии нового мира, который будет похож на Беллоту. А вдруг я только и делаю, что повторяюсь? Эти холмы вдали — мое творение. Что вы думаете о них? Говорите прямо, не медлите. Может статься, я не смогу долго ждать и узнаю все сам, съев ваш мозг. Мне нужен улучшенный мир, а как его сделать, если не ведаешь, что творишь?»

— Брайан, он забыл, что создал Беллоту круглой.

— Он никогда ничего не создавал. Это наше подсознание уверяет нас: Хрипун не знает, что лагерь, в котором много оружия, уже близок.

— Но если он не говорит с нами, как тогда объяснить, что мы слышим одно и то же?

— Не знаю и принимаю это как данность. Не люблю бессодержательных объяснений.

И вот наконец наступил вечер, когда вдалеке замаячил лагерь. Если бежать всю ночь, к рассвету они будут на месте.

— Усталость берет верх над наркотиками, — сказал Брайан. — Они нам так надоели, а сейчас я считаю их благом.

— Что-то случилось?

— Похоже, наркотический сезон позади. Карнавал окончен.

— А знаешь что, Брайан? Мы могли бы и не совершать кругосветное путешествие. Надо было всего лишь разделиться и пойти в разные стороны. Хрипун погнался бы за кем-то одним, а другой побежал бы в лагерь за оружием. Но нам трудно было бы расстаться.

— Чисто женское объяснение.

— Найди более подходящее. Ты бы хотел со мной расстаться?

— Нет.

Ночь была короткая и трудная — их последняя ночь. Они бежали, гонимые проснувшимся страхом.

— Я наркоман, Джорджина, а у растений больше нет наркотических свойств. Силы у меня на исходе.

— Я опять понесу тебя, если сама не рухну.

— Черт! Ты не сможешь. Ты ведь всего лишь женщина!

— Нет, я не «всего лишь женщина». Ни про кого нельзя говорить, что «он всего лишь». Возможно, от этого все наши беды. Ты подумал о Хрипуне, что он «всего лишь животное». Он прочитал твои мысли и оскорбился.

— Он не мог прочитать мои мысли. Он животное. Я изрешечу его мохнатую шкуру, как только доберусь до оружия. Надо спешить, Джорджина. Нельзя допустить, чтобы он поймал нас или обогнал в темноте.

— А скажи, почему постулат Фелана справедлив только для этой планеты, и больше ни для какой другой?

— Я всегда подозревал, что Фелан — злобный шутник. Постулат — проявление его сарказма.

— Выходит, он сочинил его ради смеха? А ты продолжаешь считать, что Беллота создана «ради смеха»?

— Смех вырос до размеров гротеска. Боюсь, мне придется положить конец той его части, которая воплощает смех. Темнеет, лагерь совсем рядом, и нам ничто не мешает. Я убью его. Обещаю до этого не упасть замертво. В оружейном складе есть базука, с которой можно охотиться на слонов. Я использую ее против этого «псевдо» в шкуре медведя. На завтрак у нас жареная медвежатина.

Он добрался до лагеря. Шатаясь, пересек черту и ринулся к складу с оружием.

Как вдруг громоподобный рев потряс не только его слух, но и внутренности.

Брайан рванулся прочь, упал, покатился, пополз, извиваясь, как змея, спасающаяся от опасности. Шок был настолько силен, что он почти потерял рассудок.

Хрипун сидел в центре лагеря, возле оружейного склада, и курил трубку Билли Кросса.

И когда в голове у Брайана вновь загремели слова, разве мог он поверить, что это — галлюцинация?

«Ты решил, я забыл, что Беллота круглая? Если б ты знал, сколько труда ушло на то, чтобы вылепить правильный шар, ты бы понял, что этого я никогда не забуду».

Подбежала Джорджина и, увидев, что Хрипун опередил их, упала в отчаянии на колени.

— Я больше не могу убегать, Брайан. Знаю, и ты не можешь. Мой дух сломлен. Мне больше не подняться. Когда они вернутся сюда?

— Спасатели?

— Да, корабль.

— Они не успеют. Когда-то мне хотелось, чтобы они хоть раз опоздали. И вот мое желание исполнилось. Но это не так весело, как я думал.