Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли

– Статус-кво!

Облака разлетелись от луны с такой быстротой, будто их кто-то разогнал рукой.

– К порядку! – призвал судья. – А миллениумного – к охраняемому объекту. Восстановим статус-кво!

Философы потащили ошалевшего от полета Миллениумного обратно к норе. Бормотание возобновилось, но теперь в нем слышались оптимистичные нотки:

– Статус должен быть статичным… Восстановление равновесия… Равновесие восстановления… Как будто ничего и не было… Как будто было – и ничего…

«А ведь они сейчас заткнут этим болваном выход! – подумал Аесли. – Сможет ли Мергиона повторить фокус с овечкой? Нет! Ведь для этого Мерги должна сначала оказаться снаружи!»

– Вы уверены, что предусмотрели все последствия? – крикнул он каменным муравьям, которые почти доволокли постового до отверстия.

Муравьи притормозили.

– Вы же слышали: там Порри Гаттер.

Он хотел добавить «со взрывчаткой», но по реакции философов понял, что это лишнее. Видимо, Первертский успел рассказать племени о способностях юного изобретателя.

– Отпустите меня! – закричал миллениумный. – Хватит, сколько можно! Где смена? Начальник караула ко мне, остальных на месте прибью, если не отстанете!

– Мальчик прав. – Судья определенно являлся самым стремительно философствующим в племени. – Если хочуг выпустят, то первым их получит тот, кто будет сидеть на норе. Но что поделаешь, надо кого-то принести в жертву.

– Не надо меня приносить! – выпрямился Песочный Куличик. – Я сам сяду. Мне хочуги не страшны.

– А взрывчатка? А Порри Гаттер?

– Мне не привыкать, – сказал Первертский.

– Зря мы ее с собой тащим, – в десятый раз говорил Порри, пыхтя под грузом рюкзака с магутором.

– Ты имеешь в виду Амели? – в десятый раз шутила Мергиона, почесывая на ходу электрическую овечку Белку за слуховым датчиком.

– Бе-е-е! – в десятый раз срабатывала противоугонная система на овечке.

В этом месте Амели следовало в десятый раз сказать: «Если я не нужна, я могу вернуться», но тут монотонное путешествие завершилось. Тоннель уперся в большую мраморную плиту, густо исписанную неизвестными знаками. От плиты во все стороны расходились новые, более узкие тоннели.

Пулен наколдовала светлячка-переростка, Гаттер увеличил яркость фонарика, Пейджер энергично замахала волшебной палочкой. Робкий огонек померцал и схлопнулся.

– Ничего, – сказала Мерги, – когда дойдет до решающей схватки, я уже смогу нормально колдовать!

– Будем надеяться на лучшее, – вздохнул Порри, отгоняя светлячка, который упорно летел на свет фонарика. – Не понимаю, что здесь написано. Амели, Сена нет, ты у нас самая умная, можешь прочитать?

– Могу, – Пулен не верила своему счастью, – я могу! Вот видите, я тоже пригодилась. Спасибо! Большое спа… Ой!

Белка, чья искра привела в чувство Амели, виновато зажужжала. Мергиона сделала вид, что это не она дернула овечку за хвостовой манипулятор.

– Тут написано, – продолжила Амели торопливо, – «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – сам понимаешь, назад пойдешь – обратно вернешься, зачем приходил, непонятно. Налево вверх – взрывные работы, направо вниз – грунтовые воды, строго вниз – центр Земли, налево-налево-вниз – Австралия…»

– По-моему, – сказал Гаттер, – они нас дурят. Конь здесь не пройдет.

– Может, они имеют в виду деревянного коня на колесиках, – сказала Амели. – Или шахматного. А дурить они не могут, это же труны [212] . Нам их во втором семестре давали. Я думала, зачет будет, вот их и выучила, а оказалось, что зачета нет, я думала, зря, а оказалось…

– Не отвлекайся, – сказала Мерги, – где хочуги?

Амели дочитала камень до конца и замотала головой:

– Нету! Ни слова про хочуг нет! Значит, и хочуг тут нет, потому что это труны, а труны врать не могут, нам во втором семестре…

– Врать не могут, – сказал Порри, – но и говорить всю правду не обязаны, правда? Надо разметить все направления, тогда тот ход, о котором труны умалчивают, и приведет нас к хочугам.

– Как долго! – возмутилась Пейджер. – И вообще, это неправильный камень! Я сто книг прочитала по истории, там на путевом камне всегда четко писали: «Прямо пойдешь – сам погибнешь…»

– Стоп! – Порри поднял указательный палец. – Прямо! Амели, написано там что-нибудь про «прямо»?

– Нет. Так ведь и хода прямо тоже нету…

– Я же говорила, это не камень, это дверь! – закричала Мергиона. – Джи-джи-джах!

И малолетняя ниндзя с недетской силой врезалась ногами в мрамор. Раздался гулкий звук.

– Точно! – согласился Порри. – Вход к хочугам там! Только… Мергиона! Хватит! Достаточно! Все! Обожди! Эта дверь открывается наружу! Дай я ее подцеплю…

Плита заскрипела и неожиданно легко распахнулась, открыв узкий темный лаз. Светлячок-переросток затрепетал и шмыгнул в левый верхний проход.

– Куда, глупенький? – крикнула ему вслед Амели. – Там же взрывные работы!

– Берите-берите! – приговаривал Горландец, дрожащими руками протягивая Клинчу пачку денег.

– Клинч, не вздумайте их брать! – приказывал Лужж.

– Да я не собираюсь! – кричал Клинч, уворачиваясь от Горландца. – Да уйди от меня со своими деньгами! Да отцепите же его от меня!

– Я, наверное, заболел, – чуть не плакал водитель. – Берите-берите! Что со мной? Я, наверное, умираю, поэтому мне не нужны деньги…

– Я, наверное, его сейчас убью! – сатанел майор. – И засуну эти деньги ему в могилу!

Противоестественной сцене положил конец Браунинг, который хлопнул себя по лбу четками и произнес:

– За-мотка! [213]

Горландец быстро спрятал деньги и бросил на пассажиров оценивающий взгляд.

– Желаете экскурсию по окрестностям? Всего триста штук, смехотворная цена. Или вы идете по окрестностям пешком, а я жду здесь? По совершенно смешному тарифу пять штук за минуту простоя. А может, вы хотите посмотреть фигуры высшего пилотажа? Вы будете смеяться, всего пятьдесят штук за фигуру…

– Пожалуйста, не смешите нас, – сказал Браунинг.

– Проваливай, – пояснил Клинч.

– А то заплатишь штраф за стоянку в неположенном месте, – добавил Асс.

Водитель с лицом человека, который только сейчас узнал, что мир жесток, а люди злы, забрался в повозку.

– Вот понадобится вам куда-нибудь поехать, а меня рядом не будет, вот тогда я на вас посмотрю.

С этим парадоксальным заявлением Горландец щелкнул кнутом, лошадиные силы щелкнули зубами, и повозка унеслась к бледнеющему краю неба на востоке.

Из кустов выбрался Рюкзачини. Пока экспедиция избавлялась от таксиста, летописец успел умыться предрассветной росой (и где только нашел?) и пришел в свое обычное ненормальное состояние духа.