Ирина Кузяева - Лесовка

Самойлов остался наедине с Василисой. Разговор не клеился. Каждый стоял в стороне и изучал рисунок на коре дерева напротив. Запомнив узор наизусть, лесовка решилась сделать первый шаг. Неизвестно ведь, когда представится еще такая возможность.

Колобок там рисковал жизнью каждую минуту, а она попусту тратила время. Василиса откашлялась, привлекая к себе внимание. Константин оторвался от наиинтереснейшего представления, где какой-то жук тащил неподъемную ношу по стволу, зачем то наверх, то и дело, падая. Самойлов посмотрел печальным взглядом на Василису. Правильные слова никак не хотели складываться.

— Знаешь, мне тут Ягодка кое-что рассказала, — Константин начал разговор первым, подойдя на пару шагов ближе к лесовке, — но я ей не очень верю, а тебя боюсь обидеть вопросом.

— Она не врала, — честно призналась Василиса, — все, что Ягодка сказала — правда, но у меня были причины. Если разрешишь, все объясню. Я очень виновата перед тобой.

— Постой, откуда ты знаешь, о чем мы беседовали?

— Я могу слышать, что происходит вокруг далеко от себя. Это мой лес, он мне шепчет.

— Так это правда? — нахмурился Константин, чувствуя себя глубоко несчастным от признания лесовки. — Но зачем? Разве я сделал тебе что-то плохое?

— И не только мне. Скорее всего, ты не понимал, что творишь, когда использовал зов Хозяина леса.

— Какой зов? В первый раз о таком слышу, я до недавнего времени вообще думал, что лешие, русалки, кикиморы — все выдумка, сказка!

— Погоди, не серчай! Не повторяй моей ошибки, садись, — она пригласила Константина устроиться на мягкой траве возле молодой ели, — сейчас обо всем поведаю. После — захочешь, иди этой тропой она выведет тебя из леса, захочешь, сама тебя провожу. Только выслушай, не перебивай.

Леший

— Как там дочка, что-то ее долго нет? — поинтересовался у меня Озир, подплывая к нашей с воеводой компании.

Решали мы на дне водного царства, как побыстрее от ивашек-ищеек избавиться.

— Отправил ее потеряшку искать, из-за которого весь сыр-бор. Сама завела, пусть сама и расхлебывает.

— Полно тебе серчать, Хозяин, девчонка молодая, кровь горячая, набедокурила немного, кто ж опосля росткового возраста не хулиганил, забыл, как медовухи напробовались, да пошли в деревню луну в луже ловить, — вступился за Василису Иваныч.

— За поступки отвечать надобно, — не сдавался я, но уголки губ предательски поднялись вверх от воспоминаний о юных шалостях.

— Не спокойно сейчас в лесу, опасно, — подбулькнул водяной.

— Хозяин! — широкими гребками на дно спешил Остап — глаза испуганы, дышать забывает.

Привела его Купава, молодым под воду одним не пройти, только с провожатым.

Сердце сжалось в предчувствии беды, неотвратимой и страшной.

— Соберись, молодчик, — приказал я, а то в запале толком ничего путного не скажет, — теперь рассказывай отчего, как от огня бежишь?

— Там болотник Тоф прибыл, — успокоившись, держал ответ молодой осинник, — тебя, Хозяин, требует.

— Не пущать в Россу! А то опосля него воду ничем не очистишь, тиной зарастем, — гневно забулькал водяной. — Я сам к нему выплыву, неча Хозяину с болотной жабой слово держать.

— Он просил именно Хозяина выйти, — потупился Остап, — про Василису что-то сказать хочет.

— Не бось, опять свататься пришел, жижа болотная, — пытался пошутить Иваныч.

Но по всем заметно было, что и они почуяли неладное.

— Может нам с тобой выйти? — предложил Озир, натачивая и без того острый трезубец.

Воевода при этом разминался, как перед боем, лихо маша пудовыми кулаками.

— Один пойду, что он мне сделает? Мне на него плюнуть раз и всего делов. Вы лучше думу думайте, как ивашек сплавить из леса, а то перебаламутили всю округу, шишку им в лоб!

Я оттолкнулся от дна и неторопливо небольшими гребками поплыл к суше. Душа при этом рвалась назад, на дно с утроенной силой, словно знала, что ждут меня нехорошие новости. Зачем болотник здесь? Ежели опять свататься, точно плюну так, что от него и чешуйки не останется. Эх, елки-моталки, чую не за этим он здесь!

Через толщу воды видел проклятого жирного болотника, все тело которого покрывали огромных размеров бородавки, как колючки у ежа. Он тоже заметил мое приближение и замялся в нетерпении. Я помедлил всего секунду, чтобы унять тревожные чувства, одолевавшие меня, и вышел на берег.

Едкий запах разложения и гнили не могли перебить ни обильно цветущие полевые растения, ни терпкий запах нагретого солнцем соснового бора.

— Здрав будь, Хозяин!

— И тебе не хворать, Тоф! С чем пожаловал? По делу, али по пустяку отвлекаешь?

— По делу, Хозяин, — произнес Тоф и загадочно улыбнулся, не собираясь продолжать.

— Сказывай, что за дело, не темни, времени на тебя нет.

— Дело сугубо деликатное и касается Василисы, дочери твоей, — Тоф явно забавлялся ситуацией и не спешил выкладывать свой козырь на стол, знал, что это меня злило. — Она уже стала взрослой. Тебе, Хозяин, повезло — она красива и умна. Женихов вона сколько подле нее крутится — табунами и откуда только в мире столько зеленых кровей набралось. Да, что греха таить, я ведь тоже не раз просил руки и сердца. Угодья у меня большие и рядом с твоими. Дочка была бы под боком, всегда проведать мог бы, коли согласилась бы она…

— Так ты опять свататься приплелся?! — притворно взревел я, в душе радуясь, что прихвостень болотный не оправдал мои тревоги.

Но почему ж все равно так не спокойно на душе?

— Вали в жиже купаться по добру по здорову, а не то отведаешь на себе мой гнев.

— Ох, суров ты, Хозяин? Зачем так? Может статься, что ты и сам ко мне приползешь просить взять в жены дочь свою.

— Что? — уже не шутя, взбесился я.

Каков наглец!

У нас всегда друг на друга имелся не просто зуб, а целая челюсть. Теперь количество зубных рядов приумножилось раз в десять.

Я стал увеличиваться в размерах, достигая вершин самых высоких деревьев, поднялся сильный ветер, глаза горели огнем ненависти. Воздух гудел, словно шмель, размером с вепря. Почему же этот вечно раболепно трясущийся жабенок не боился в этот раз?

— Оставь свою показуху для кого-нибудь другого, — спокойно проговорил Болотник, смотря мне прямо в глаза без тени страха и сомнений.

Небывалый случай!

Ярость лилась потоками лавы, я занес гигантскую ногу, чтобы раздавить наглеца, смеющего дерзить мне в собственном Чертоге. Я имел полное право убить его и собирался этим шансом воспользоваться, чтобы очистить Землю — матушку хоть от одной скверны.

— Дочь твоя сегодня нарушила массу Земных законов, — невозмутимо произнес Тоф, словно над ним не висела гибель его, — она ворвалась в мои владения, с боем отбила законного приблудыша, убила охотничью пиявку, сам знаешь какова ее стоимость в играх. Но самая тяжелая утрата для меня стала гибель моей главнокомандующей Кикиморы, я уж не говорю о десятке рядовых боевых ведьм.