Сергей Фокин - Адские врата

— У меня хватит сил постоять за себя!

Старуха взглянула на неё внимательнее, склонила голову, пробормотав про себя что-то, потом покусала губу и ответила:

— Похоже, чёрт тебя недооценивал. Что ж, ему и ответ за это держать. Могу я кое-что сделать, отчаянная ты головушка. Только есть одна загвоздка. — Она подняла для важности указательный палец. — Очень давно я обещала одному… гм…в общем, много лет уже никому не помогаю даром. Понимаешь меня? Тот, кому я дала клятву, тоже расплачивается золотом.

Девушка взвилась под потолок от возбуждения.

— Говори, что тебе надо?

— Ишь, ты, какая прыткая! — хохотнула старуха, откинувшись на стуле. — Того, что я хочу иметь, достать очень трудно. Не скажу, что это штучный товар, потому что в аду его найдётся достаточно. Но и там он на дороге не валяется. Это масло, на котором жарят самых больших грешников! — Она сделала упор на слове «самых». — Не маргарин, не рыбий жир!.. А как называется, сейчас тебе не скажу. Попадёшь вниз — сама узнаешь. Только пообещай мне, что не возвратишься назад без наполненной бутылочки.

— Обещаю, — кивнула Оксана. У неё мелькнула мысль, что, не отыщи она нужную вещь, в крайнем случае, останется там навеки сама, но детей спасёт.

Будто угадав, о чём думает собеседница, Матрёна ухмыльнулась, поднялась и подошла к серванту. Там отодвинула один из ящиков, покопалась в нём, и, взяв что-то с собой, направилась к выходу. Шаги её были тяжелыми, и тапки шаркали по половицам.

— Пойдём со мной. Нечего в доме дымить.

Они миновали гостиную, сени, вышли во двор, пересекли его и оказались в курятнике. Большое, намного больше надобности, помещение было засыпано клочками соломы пополам с куриным помётом. Вдоль стены тянулся двухэтажный насест, а чуть поодаль — короб для цыплят. Не обращая внимания на рванувшихся к ней кур, Матрёна заковыляла к дальнему углу, где, остановившись, отмахнулась от комара и произнесла, обращаясь к следующей за ней по пятам Оксане:

— Здесь ворота, под нами…

Шли Никола с попом, как и обещал Васюк, около часа. За это время пугал их лес звуками непонятными, доносящимися, казалось, из-под каждого куста. Рычание слышалось, фырканье, так что Савелию вспомнилась «Пропавшая грамота» Гоголя, где бесы принимали разные обличья и смущали добрых людей. Он крестился непрестанно, даже прочел несколько молитв по памяти. То ли благодаря им, то ли по обещанию деда, только разбойных нападений на них никто не совершал. Разок лишь птичка с вершин деревьев испачкала Савелию штаны.

— Да Бог с ними, со штанами-то! — отмахнулся тот, обращаясь к кузнецу. — Лишь бы душеньку не замарать.

Обмозговали они, как смогли, слова Васюка, подивились им, и сделали вывод, что нет согласия среди нечистой силы. Одна живёт вдоль, другая поперёк. А коли так — то человек над ней верх взять может, потому что склонны люди к единению.

— Правда, не всегда так было, — добавил Савелий, вспоминая прошедшие годы смуты.

Когда с левой стороны трава высокая появилась, и подлесок поредел, стало понятно, что приближается болото. И вдруг такой жуткий вопль оттуда донёсся, что кровь у путников в жилах застыла. Ещё секунду — и бросились бы они бежать, куда глаза глядят, но вовремя Никола в себя пришёл, схватил товарища за рукав. Побледнели оба, лица испариной покрылись. Дыхание, не ровен час, оборвётся вместе с сердцебиением… Постояли, пар выпустили, потом бочком, бочком дальше пошли, стараясь уже говорить шёпотом.

А через четверть часа и на полянку вышли, совсем неприметную. Посреди дуб стоит, а возле него, пригорюнившись, великан двухметровый бородой обмахивается. И лицо у него не то опечаленное, не то озадаченное. Одет он в такие же шкуры, что и Васюк, а вместо тапочек домашних — сапоги кожаные, красной нитью прошитые.

— Здравствуй, хозяин великодушный! — приветствовал его Савелий, понимая, что лучше немного польстить, чем сразу испортить отношения.

Тот повернул к ним удивлённое лицо, будто топором рубленное из цельного куска дерева, вскинул брови, а потом вдруг кивнул и ответил:

— И вам здравия, добрые люди.

— Мы к тебе с поклоном от брата! — предупреждая следующий вопрос Лешего, произнёс Савелий. — Виделись с ним, часа не прошло.

— Вот как! Что же, проходите, гостями будете. — Со стороны могло показаться, что удивлён старик немало. — Только, прощения прошу, выбрали вы не самое лучшее время.

— Если занят, можем мы подождать до завтра, — предложил всё так же дипломатично Савелий.

Леший поморщился, как от зубной боли, и покачал седой головой, отчего его нечесаная грива мотнулась подобно львиной.

— Не во мне дело. Баба моя… — Он вздохнул, затрудняясь описать ситуацию во всех красках. — В общем, вожжа ей под хвост попала.

— Степаниде? — изумлённо воскликнул Савелий. — Неужто? Душевностью всегда женщина отличалась.

Лицо старика немного просветлело, и показалось гостям, что морщины на нём сами собой стали расправляться:

— Так вы те самые…Кузнец, что ли? — Ткнув пальцем в сторону Николы, спросил он.

— Он и есть, — отозвался тот.

— Родственничек, значит… А ты, стало быть, поп доморощенный? — Хозяин перевёл взгляд на второго собеседника.

— Точно.

— В таком случае, скрывать мне от вас нечего. — И он досадливо махнул рукой. — С ума сошла Степанида Ивановна. Как есть, сошла.

— Ох, Боже мой! Ещё этого не хватало! — У Савелия даже глаза округлились, точно не поверил.

— Сейчас увидите сами. Входите.

Леший неприметным жестом отдал команду двери, и ствол дерева у самого основания располовинился, часть отодвинулась в сторону, открывая проход в землянку. Он вошёл первым, чтобы не смущать гостей, и через секунду те последовали за ним.

Густой полумрак скрыл вначале все детали помещения. Лишь тускло светящиеся пузырьки, как показалось Савелию, заполненные насекомыми, разгоняли темноту под потолком. Через несколько секунд глаза свыклись, и тогда взгляду представилась удивительная картина.

Всё нехитро обставленное помещение, включая и не зажжённый камин, завалено обрывками листов бумаги. Та заполняла и лежанки, тянущиеся вдоль стены наподобие тюремных нар, и кухонный стеллаж, больше напоминающий слесарный верстак (только тисков не хватало). Не говоря уже про пол, скамьи и большой дубовый стол посреди берлоги, за которым и восседала Степанида Ивановна. Рядом с ней высилась кучка стружек от карандашей, их же огрызки и ещё несколько стопок листов, исчерканных вдоль и поперёк. Канцелярские принадлежностям уже не хватало места, и они располагались на скамьях по обе стороны стола. Древние счёты с костяшками, не переставая, издавали стрекочущие звуки наподобие очередей скорострельного пулемёта.