Евгения Барбуца - Про то, как вредно спасать драконов

Я опять была в капюшоне, и мою шевелюру не было видно, но что-то мне подсказывало, что это ненадолго. И я оказалась права. С меня сдернули единственную защиту и рывком перевернули на спину. Асандер и Диль попробовали было рвануть в мою сторону, но их быстро оглушили рукоятями мечей, оглушили, ага, это дракона то и тренированного эльфа, смешно. Остальную команду держали под прицелом эльфийских луков и стрел с наконечниками из солнечных камней. Опять.

— Седая, — ошарашенный возглас.

— Она, — еще более удивленный вскрик, хотя куда уж больше?

Вот так и получилось, что лежу я на спине, равнодушно пялясь в небо, на меня напряженно смотрят эльфы, временами поглядывая на тот самый примечательный листок. А команда абсолютно ничего не понимает.

— Но та-же брюнеткой была, — подал голос один из остроухих.

— Какая разница, седая, блондинка? Черты лица те же что и на портрете.

Так вот что это за бумажка такая. Это оказывается мой портрет. Стоп. А откуда у них мой портрет?

Нахлынули воспоминания.

— Сана, не шевелись, я еще не закончил, — смеется Лид.

— Скучно, дорогой нар некромант. Давай лучше прогуляемся. Намий давно хотел сходить в квартал ночных нимф, — недовольно надуваю губки.

— Такое поведение не достойно благородной нариль, — строго выговаривает мне Лид и тут же заливается хохотом. — Что ты будешь там делать? Там вряд ли найдется нимфа, которой удастся удовлетворить твою избирательную натуру.

— А я не поэтому туда хочу, — ухмыльнулась я. — Там потрясающее вино. Да и девочки веселые. А я давно не сплетничала.

— Ты, наверное, единственная благородная, которая спокойно общается с девицами из увеселительных домов. Ладно, пошли. Тем более я уже его закончил. Смотри.

Он развернул ко мне мольберт, с которого на меня насмешливо смотрела я сама.

Значит, они добрались до парней, как до ближайшего окружения. Надеюсь, эти остроухие им ничего не сделали, иначе я могу очень расстроиться. Не в моих правилах ничего не делать.

— Парни, а вы за принца или против? — подала я голос.

— Молчи, человеческая тварь! — мне по лицу съездили сапогом. Больно и обидно? Да ни разу. Я лишь открыла счет, по которому кое-кому придется платить.

Слышу тихий и яростный рык метоморфа. Не смей вмешиваться. Убьешь, кого из эльфов — отравишься их кровью.

— Вот точно плюну в рожу тому, кто в следующий раз мне про эльфийскую учтивость с женщинами твердить будет, — сплюнула я кровь. Следующий пинок прилетел мне под дых. На некоторое время я потеряла способность дышать. Асандер вновь попытался кинутся на моих обидчиков.

Честно говоря, я не сильно переживала по поводу эльфов. В конце концов, они напали на меня на моей территории, буквально у ворот моего замка. Я ждала.

— Эльф, а знаешь, как про таких, как ты в народе говорят? Бьет, значит любит! — следующий пинок пришелся мне по почкам. Вот гад, знает, куда и как бить.

— Что ты с ней цацкаешься, Ореленвиль, убьем как приказано, и наконец, вернемся домой, — возмущался молодой остроухий.

— А с этими, что делать предлагаешь? — поинтересовался Ореленвиль.

— Туда же. Их смерть можно будет на отступника, гуляющего неподалеку спихнуть, — последовало предложение.

— И все же меня смущает ее седая голова, — какой тонко организованный эльф. — Да и у того, — кивок в сторону Асандера, — аура странная. И у девчонки не лучше.

— А меня ничто не смущает, — проворчал ушастый и направил на меня свой лук. Натянул тетиву и… начал заваливаться на бок. Тетиву он все же отпустил. Краем глаза я успела заметить искаженное ужасом лицо дракона. Потом была разрывающая боль в ребрах. Это хорошо, целился-то остроухий гад мне в голову.

— Сана! — кто кричит? Эльф? Зря. Я спать хочу. Не надо больше кричать.

Нельзя спать. Я и не такое выдерживала. Нельзя спать. Через силу открываю глаза. Напавшие на нас эльфы сейчас лежат на земле. Одного вырубил Ас. Второго Диль. Остальные мертвы. В их телах торчали стрелы. Наконец-то. И почему так долго? Надо будет провести разъяснительную беседу с охраной. И пусть я им уже ничего не смогу сделать, зато наругаюсь в свое удовольствие.

«Сана, плохо тебя чувствую» где-то я это уже слышала.

— Хватай ее, и бежим! — орет Диль. Правильно мыслишь эльф.

Таш, возьми выживших эльфов. Они нужны. Послала я свою ускользающую мысль другу.

Мне смешно. Но я опасаюсь даже дышать, не то что делать какие-либо другие телодвижения. Больно. Меня грубо подхватили и куда-то быстро понесли. Поздно. Откат смерти эльфов уже начался. Магический взрыв. Небольшой воздушный ураган. Запах смерти. Еще раз врыв. Их трое. Значит сила тройная. Взрыв. Лечу. Больно. Мать моя король драконов, папа эльфийский труп, что ж я маленькой не сдохла, когда была такая возможность?!

Удар. Боль. Стрела вошла глубже. Крик. Чей? Мой? Темнота.

Тяжело дышать. Холодно. Очень холодно. Мое тело сотрясают волны дрожи. Волосы прилипли к взмокшему лбу. Не чувствую ни рук ни ног, все мои ощущения сконцентрировались в области ребер. Они горят. Какая сволочь ввинчивает раскаленный прут в мой левый бок? Больно. Хочу пить. Жажда раздирает горло, горячее дыхание обжигает мои губы. Провожу по ним языком. У меня есть язык? Прогресс. Вот только это действие не приносит нужного облегчения. Воздуха по-прежнему мало. Как будто в моих легких появилась дыра, которая не дает почувствовать распирающую полноту вдоха. Больно. Дышать больно. Глотать больно. А глотать хочется. Хочется пить. Горячо. Бок горит. Горло горит. И равнодушная тьма вокруг.

В голове звон. У меня есть голова? Я почти счастлива. Но звон все нарастал. Он грозил взорвать мой мозг. Скорей бы. Больно и холодно. Всхлип? Кто? Я? Это не плач. Еле слышный стон. Я не плакала, даже когда меня пытали, не плакала, даже когда меня предали в первый раз. Да. Нет. Этого не было. Красное марево. Огонь. Этого не было. Я этого не помню. Но перед моими глазами, наперекор моим желаниям, появлялись картины, они заставляли кричать в голос. Но я не могла кричать. У меня нет голоса.

Я уже не понимала, что болит больше голова или же бок. Наверное, болит все. Но это не страшно. Есть другая боль. Она родная. Привычная. Но более сильная. Она моя. Подаренная. Нынешние ощущения ничто в сравнении с той.

Появился гул. Что это? Голоса? Чьи? Уходите. Больно. Ненавижу боль. Она никогда меня не придаст. Только она всегда рядом, не позволяя никому другому занять ее место. Но голоса не слышали мои мольбы. Они приближались. Они говорили. Я слышу слова. Речь. Два знакомых голоса. Помогите. Заберите эти видения. Они мне не нравятся. Усилием воли концентрируюсь на голосах. Они не позволят мне провалиться в огонь моих воспоминаний.

— Почему ты это допустил? — ярость. Холодная ярость. Он хочет убить?