Михаил Успенский - Алхимистика Кости Жихарева

А потом патроны кончились, зато началась в моей дружине великая смута…

Васька махнул рукой и приложился к кожаной кружке, а потом стал рассказывать, что ушкуйники его разбежались по здешним вдовушкам, поклявшись друг дружке снова сойтись «на будущий год у паперти Святой Софии Новгородской».

– Ну а мы с Куковякой угнали лодочку – и на материк. Свой своему поневоле брат! Он за меня держался, а я за него. Вот, думаю, друг-то верный, на всю жизнь! Все страны прошёл, все обычаи знает, а уж как складно бает! С Ефрем Ермилычем не пропадёшь!

– Да уж конечно, – вздохнул Костя. – На себе испытал такую дружбу. Остался из-за него в чистом поле гол как сокол…

– А мне-то откуда было знать, что он коварный изменник? – всплеснул могучими руками новгородец. – Мы же всё делили пополам, хотя делить было, в общем, нечего. Оказалось, что и без нас хватает в окаянной Европушке и разбойников, и адвокатов, и скоморохов…

Далее последовала трудная повесть о скитаниях, лишениях и злоупотреблениях. Кончилось тем, что Куковяка придумал водить Ваську с ярмарки на ярмарку, выдавая за дикаря из дикой Тартарии. Для этого бывшему первому городскому щёголю Буслаю пришлось не бриться, не мыться и волос не чесать… Бр-р! И собирали-то сущие гроши…

– … А потом пришли мы сюда, в чехи, к римскому кесарю. Напоил меня злодей Куковяка в кабаке, да и продал на опыты учёным людям. Жил я тут, аки дикий зверь в клетке, ничего не соображая, словно бы во сне. Кормили меня мучители и камнями, и глиной, и ящерицами зелёными – думали, подохну. Ну да в русском брюхе долото сгнило! Так я уже сам себе смерти начал желать, когда в башке светлело. И вдруг ваши голоса услыхал… Да, мы, русские, своих не бросаем. Воскресили вы меня к новой жизни…

Богатырь уж не стал огорчать ушкуйника, не сказал, что попали они в подземелье вовсе не ради него.

Тут как раз вернулся Джульверн. Ботан радостно потирал руки, заляпанные и обожжённые химикатами.

– Рядовой Буслаев! – объявил главнокомандующий Жихарев. – Умыться, почистить зубы и отдыхать! К ночи разбужу, будете дневальным!

(Да, дневальный – он и ночью дневальный. На таких вот парадоксах армия и держится!)

Васька охотно побежал выполнять команду.

– Чего тут только нет, – сказал Джульверн. – Даже воду сюда провели… От жажды не умрём! Я велел сделать запас.

– Вода – это плохо, – угрюмо сказал Костя. – Не будут они с нами договариваться, а утопят всех, как котят.

– Побоятся, – сказал ботан. – Мы ведь с тобой держим в кулаке всю здешнюю оборонку, ювелирку, чеканку монет и промышленное производство. Всю научно-техническую элиту. Для государства таких людей потерять – это всего лишиться, а на носу война. Она в Европе всегда на носу…

– И всё равно, – проворчал Костя, – не нравится мне твоя затея с заложниками. Ведь кто так поступает? Только бандиты.

– Не скажи, – возразил ботан. – А как же борцы за свободу?

– Убийцы они за свободу, – сказал Костя. – А мы теперь вровень с ними становимся… Нужно было тупо бежать и не мудрить.

– Но ведь тупо бежать неинтересно, – сказал Джульверн. – А теперь мы тоже войдём в легенду, не хуже прочих. Тут, в подвале, пороха и прочих компонентов хватит, чтобы весь город поднять на воздух!

Историю последней войны генеральский сын знал неплохо, не по учебникам.

– Даже гитлеровцы Прагу не взорвали, – сказал он. – И наши освобождали аккуратненько так, щадили красоту. А мы поднимем на воздух?

– Ну, это уж на крайняк, – сказал ботан. – Ведь какая у нас главная цель? Живыми вернуться домой и выручить своих родных. Любой ценой. Я правильно понимаю?

– Правильно, – сквозь зубы сказал богатырь. – Только от этой правильности не легче. Видишь – что-то не торопится пока твой Рудик с ответом!

– Император Священной Римской империи германской нации – не хвост собачий, – сказал Филимонов. – Там ведь протокол, церемонии всякие. Тем более что и отправили китайца. Да и не привыкли они к таким экстремальным ситуациям. Пока найдут переговорщика, пока созовут государственный совет, пока соберут выкуп… Скоро только кошки родятся!

Косте только и оставалось, что вздыхать и сомневаться. Самое тяжкое испытание в жизни – выбор…

– Вот что, – сказал он наконец. – Отставить переговоры. Выпустим всех – и будем прорываться!

– А людей погоним впереди себя живым щитом? – сказал Джульверн. – Под огонь из мушкетов?

– А что, разве уже есть мушкеты? – растерялся Жихарев.

Неизвестно, на что решился бы богатырь, но тут в потолок постучали.

Вернее, грохнуло так, словно кто-то на поверхности решил заколотить в землю огромную сваю, да наткнулся на кирпичный свод.

Потом ударило ещё раз. И ещё. И ещё.

Встревоженные мастера повыскакивали из своих келеек и стали вопросительно глядеть на Джульверна. А что он мог им сказать?

Полетели первые кирпичи, и все, кто был в зале, невольно отпрянули к стенам.

Обитатели вольера никуда отпрянуть не могли и поэтому просто вопили от страха так, что проснулся недовольный Буслай. На грохот он не обратил никакого внимания, а вот крикунов приструнил по-своему.

А Костя Жихарев даже облегчённо выдохнул – вот сейчас всё само собой и определится… Потолок рухнет, и всему…

Кажется, император нашёл самое простое решение проблемы!

Но из дыры в потолке сперва показались огромные глиняные ступни, похожие на утюги, потом глиняные же ноги и, наконец, их обладатель целиком.

Друзья сразу поняли, что перед ними знаменитый Пражский Голем, хоть и не видели старинного чешского кинофильма.

Как и в фильме, страж гетто был похож на коренастого столичного ремесленника, обстриженного под горшок. А физиономия была глупая-преглупая – должно быть, чтобы не стал умничать и своевольничать.

Но если явился Голем – значит, у его хозяина закончилась наконец мучительно праздная суббота.

Так что ещё поживём…

И мастера, и шарлатаны недовольно зашумели:

– Надо же – нехристи уже и до нас добрались!

– Распустил император своего любимчика!

– Ой, братья, он сейчас как пойдёт нас пинать, топтать…

– Давно надо было повесить старого дурака!

– Выжечь змеиное гнездо с конфискацией!

– Изыди, идол иудейский! Заклинаю тебя именем Асмодея и Астарота, Бегемота и Автобота, Бельфегора и Киркегора!

– Колосс-то, братцы, на глиняных ногах! Тащите кувалды! Разнесём болвана в черепки, а потом и до хозяев доберёмся!

– Чтобы ихним духом в городе и не пахло!

– Чуму разносят!

– Детей похищают!

– Спички воруют!

– Дома не ночуют!

И орали-то, между прочим, не тёмные религиозные фанатики, а передовые люди своего времени, гуманисты…

Голем сделал шаг в сторону – и храбрецы снова бросились подпирать стены.