Михаил Успенский - Алхимистика Кости Жихарева

Новгородца уже переодели в гвардейскую форму – она очень ему шла. Трубку, торчавшую из шеи Буслая, Костя всё-таки вытащил, хоть Васька и боялся, что башка отвалится. Не отвалилась, только глаза сделались не красные, а обыкновенные.

– …А уж как завербовались мы со стариком в рыболовецкую артель да уехали к самому синему морю, – продолжала старушка, – я совсем с глузду съехала. Старичка своего тиранила, прочих артельщиков разогнала – остались мы одни в своей ветхой землянке на долгих тридцать три года, пока однажды…

– Понятно, – сказал ботан. – Кризис преклонного возраста. Маразматикус вульгарис…

– Поглядим, каков ты сам-то в старости будешь! – возмутился Костя.

– И что бы мне, старой дуре, остановиться на новой избе? – сокрушалась бабушка. – Жили бы как люди. Так нет, мне подавай дворянство, мне подавай целое царство! Рыбка тоже хороша – понимала же, что я не в себе! Надо было дать мне по мозгам – старичок-то бы не осмелился…

– Это моего пригляду за вами не было, – самокритично сказал Колобок. – А как же ты, родимая, в Риме-то устроилась?

– Худо мне тут было, совсем худо. Сразу же пожалела, что Римской Папой заделалась. Всё получилось, как дед сказал: ни ступить, ни молвить не умею. Всё вокруг не наше, идолы по углам мраморные, голые, парсуны на стенах – тоже голые… Срам!

– Не обижали тебя тут? – нахмурился Виссарион Глобальный. – А то я живо их всех…

– Напраслину возводить не стану – народ уважительный. Кланяются, туфлю целуют. Деньги несут кошелями. А счастья нет! Моют меня в корыте яшмовом, кутают меня в полотна льняные, питают меня кушаньями заморскими… И печатных пряников тоже нет, нечем вино заесть! Я ведь с туги-тоски попивать начала…

– Ностальгия называется, – заметил ботан.

– Прислуживают мне слуги верные, – напевно продолжила старушка и вдруг заорала: – Кардинала Монтанелли ко мне! Бегом!

– Это от ностальгии, – поспешно сказал Колобок. Ему явно стало неловко за свою создательницу.

Появился дородный, осанистый, бровастый кардинал в алом одеянии до полу и в алой шапочке.

– Весь внимание, ваше святейшество! – сказал он, согнулся и поцеловал перстень на руке Папы.

– Пока ты ползком сюда добирался, – сказала старуха скрипучим голосом, – я уж и забыть успела, зачем звала. Пошёл вон, дурачина ты, простофиля!

Кардинал, рыдая, вышел.

– Я тоже такой прикид хочу, – капризно заявил Колобок.

– Вот видите, – сказала старуха. – А ведь я их не бью, за чупрун не таскаю, как своих дворовых-то бывалоче. Неудобно! Они же тут все иностранцы! Что они о нас подумают? Вот так и мучаюсь… Будет тебе кардинальская шапка, сдобненький мой, сейчас будет…

– Надо с этим кончать, – решительно сказал Колобок. – Ребята, вы знаете что делать.

– Конечно, знаем, – откликнулся ботан. – Бабушка, да ведь твоё горюшко размыкать – что два пальца обсморкать. Только придётся ещё раз послать за бедным рыбаком…

И он обстоятельно растолковал, о чём старик должен просить золотую рыбку и что потом произойдёт.

Старуха пригорюнилась.

– А новую избу нельзя оставить? – нерешительно спросила она.

– Даже новое корыто нельзя! Начнёшь с нуля! Так сам Пушкин постановил!

– Это ещё кто? – подозрительно спросила Римская Папа.

– Тот, кто золотую рыбку создал. Мы против него не тянем, – сказал ботан. – Римляне подчиняются рыбке, а рыбка – Александру Сергеичу. Тут ничего не поделаешь. Лучше разбитое корыто, да на родной земле…

– Ну ты демагог, – хихикнул Виссарион Глобальный.

Старуха резко встала – так что Колобок скатился на мозаичный пол.

– А послать к самому синему морю за стариком пять папских легатов да десять папских нунциев! – вскричала она. – Пять кардиналов да десять епископов! Привести его пред мои мутны очи! Не пойдёт – приведите силой!

– Пора линять, – шепнул Косте Филимонов. – Ещё неизвестно, как на нас посмотрят, когда бабку унесёт к разбитому корыту. Только ты меня немножко подожди, есть дело…

– А успеешь?

– Конечно. Немного времени есть: кардиналы бегом не бегают…

И сгинул в коридорах Ватикана.

Костя подошёл к шахматистам. Антонио Челентано уже успел продуть Буслаю половину своего вознаграждения.

– Вася, пойдёшь с нами?

Буслай помотал головой.

– Нет, я в Риме задержусь. Хочу итальянскую тройную бухгалтерию освоить – тогда у меня весь Новгород вот где будет!

И показал крепко сжатый кулачище.

– Ну тогда прощай. Сто пудов тебя не забуду.

Силачи обнялись.

– Только вот что, Вася, – сказал богатырь. – Не ходи ты в Иерусалим. А если пойдёшь – не пинай череп. А если не удержишься и пнёшь – не прыгай через могильный камень… Понял?

– Не понял… Это зачем?

– Здоровей будешь, – сказал Костя. – Прощай и ты, Антон. В добрый час ты нам встретился. Знай, что потомок твой в далёком будущем на весь мир прославится!

– Эти слова лучше всякой папской награды! – вскричал генуэзец и тоже кинулся обниматься.

И даже Колобок отказался идти!

– Мне ещё алую мантию не сшили, – объяснил он. – А вас через Смородину проведёт заключённый Куковяка… Только потом не забудь его выпустить – нельзя белому свету жить без трикстера!

– Эх, – сказал Костя. – А что я Светланушке скажу? Она в этом году в школу пойдёт…

– Что-нибудь придумаем, – сказал Колобок.

– А Кузьма-Демьян куда подевался?

– Филин сам вас найдёт. Да ты ступай, ступай…

– …Даже не попрощался! – возмущённо сказал Костя, когда они с ботаном зашагали по старой римской дороге, то и дело сверяясь с маршрутом на карте каббалиста. Меч Спецназначения хлопал богатыря по спине и ниже…

– Ну, Виссарион посчитал, что мы можем обойтись без него, – сказал Филимонов. – Обходились же как-то… И не в лучших обстоятельствах… И прежний облик ему вернули. Но старуха же сказала, что он неблагодарный – так оно и есть…

– Стоп, – сказал Костя. – Ведь за чужими заботами мы о своих-то забыли!

И треснул кулаком по лбу – да так крепко, что чуть не сбил себя с ног.

– Кто забыл, а кто и нет, – снисходительно молвил Джульверн. – Я там в одном кабинетике нашёл неплохую коллекцию редких монет – её собирал Сикст Шестой. То есть они были редкими ещё в то время. Так что сам понимаешь… Там даже лемурийский блямс есть!

– Так ты их украл! Они же на том берегу черепками станут…

Ботан был невозмутим.

– Не станут. Это законный гонорар. Бабушка-Папа заплатила за мой консалтинг. И он того стоил. Монеты потихоньку реализую через Сеть… Хватит и на немецкую клинику, и на ваши долги! Кстати, ты пузырёк с Куковякой не потерял?

Костя схватился за потайной карман. Сосуд был на месте.

– Интересно, слопал ли он свою макаронину? – сказал богатырь и вытащил скляницу.